Восход Левиафана

– Сейчас начнутся «божеские» понты, да?
– Карн не раз замечал это за Рокеронтисом. Песочный человек никогда не упускал случая упомянуть, что ни один смертный не сравниться с богом в выпивке, сексе и вселенской мудрости. Правда, он как-то обмолвился о Геракле, который вовсе не был сыном Зевса, но обладал удивительным талантом. По словам Рокеронтиса, он обе руки отдал бы за то, чтобы трахаться так, как это делал древнегреческий герой. И оказалось, что тринадцатый подвиг с сорока девственницами вовсе не выдумка...

– Не начнутся, не ссы, - уверил его Локи.
– Я к тому, что все это - еще одна людская фантазия.

– Да ладно?
– удивился Карн.
– Я что-то помню из Эдды, была ведь у тебя жена. Которая чашу под змею подставляла.

– Не жена вовсе, - угрюмо поправил его Локи. Он сложил губы «куриной попой» и демонстративно посмотрел в сторону.
– Меж нами не был заключен семейный союз. Но дети у нас были, да. И она действительно была предана мне. Все чинно - я ей тоже был предан в полной мере.

– Ангр... Агбр... блять, - Карн почти вспомнил ее имя.

– Нет, не Ангрбода, - помог ему Локи.
– До ее потаенки я так и не добрался, брешут все. И Фенрир не был мне сыном, и всякие там змеи великие и владычица ада тоже. Это все Браги придумал, падла! Они с Тором бывало нажрутся и давай всякие бредни сочинять. А кого Тор больше всех не любил? Известно кого! Себя! Потому как он - гора мышц, как говорится - ни ума, ни фантазии! Другое дело я... Но не о том речь, - он смежил веки, сосредотачиваясь.
– Ага! Сигюн ее звали, зазнобу мою. Хороша была, спору нет, ты бы челюсть на пол уронил, гарантирую!

– Пусть так, - кивнул Карн.
– А ты скажи ка на счет другой легенды. Где ты в образе кобылы...

– Мы, кажется, договорились, что переходим к жизнеутверждающим темам! Никакого негатива!
– всплеснул руками Локи.
– А ошибки молодости у всех были. Я тогда был не так хорош в искусстве оборотничества.

– Ладно, замнем, - хохотнул Карн.
– Так ты не веришь в любовь?

– Ты вынуждаешь меня открыть тебе еще одну тайну, парень, - Карн состроил заговорщицкую рожу. Прищурил глаза, напряг желваки.

– Да уж, прям вечер откровений!
– Карн засмеялся в голос и шлепнул ладонью по крышке стола. Кег почти опустел, пришло время размяться. Только ему сначала хотелось узнать вторую вселенскую тайну, что ему вот-вот должен был поведать древнескандинавский бог.

– Не паясничай, - шикнул на него Локи.
– Любовь - это иллюзия. Есть только страсть, которая перерастает в привычку, если повезет - взаимную.

Бог огня хотел продолжить мысль, но тут вплотную к Карну придвинулся здоровенный детина. Метра два ростом с чудовищными кулачищами. Бритый на лысо, в заплывших свиных глазках - ни проблеска одаренности. Как говорится, лицо, не обезображенное интеллектом!

Карн видел боковым зрением, как детина медленно выдвигается из-за соседнего столика и идет к нем. За его спиной маячили еще трое, поменьше и поуже, но с теми же очаровательными мордашками, которые так и говорили - матушка эволюция нас стороной обошла, так что не судите строго! Карн рос среди таких, поэтому знал, что этот контингент уважает лишь силовые аргументы.

Он вскочил со стула и врезался головой в подбородок здоровяка. Детину шатнуло, однако он сумел сохранить равновесие, упершись жирным задом в соседний стол. Карн развернулся и что есть силы ударил его ногой в живот, как он и надеялся - здоровяк согнулся пополам. Затем парень обрушил свой локоть на округлую голову двухметрового дылды, не особенно задумываясь о том, что такой удар вполне может оказаться смертельным. Здоровяк молча повалился на пол, но радовался Карн недолго.

Его сильно пнули в правый бок. Он отскочил и увидел перед собой новых участников разворачивающегося действа. Их было четверо (и трое в уме, подумал Карн, вспоминая, что за детиной, что корчился теперь на полу безобразным кулем, стояли еще трое). Он схватил со стойки пепельницу и бросил ее в лицо тому, что стоял ближе всех. Тут же врезал ему ногой в колено, а потом саданул в скулу размашистым хуком, от которого в действительности было нетрудно увернуться. Но пепельница отвлекла внимание оппонента, поэтому оба удара пришлись точно в цель.

Двое оставшихся чуть помедлили и с ревом поперли на Карна. Он ударил одного апперкотом в челюсть, уклонился от прямого и чересчур медленного удара в лицо, прописал еще один апперкот, прикрылся от бокового, подняв согнутую в локте руку на уровень уха. Внезапно оказавшись за спинами нападавших, парень немилосердно пнул одного по заднице, так что тот отлетел к барной стойке и намеревался с оттяжечкой вломить второму, но тут у него в голове раздался трескучий фейерверк и в стороны брызнули стеклянные искры. Вот так всегда, каким бы умелым бойцом ты не был, одного успешного удара в затылок достаточно, чтобы отправить тебя на пол. Тем более, если бьют бутылкой. К счастью, бутылка была полная, поэтому вдребезги разлетелась она, а не череп Карна.

Зрение смазалось, он на несколько мгновений потерял ориентацию и упал на колени. Успел прикрыть голову руками. Ему сунули по плечам, по спине, по почкам. Но по почкам били ногой в мягком кроссовке, поэтому пару таких ударов он вполне мог пережить. Чуток пришел в себя, исхитрился и схватил кого-то за ногу. Скрутил ее, что есть силы и дернул. Послышался хруст и звук падающего тела, все это - под аккомпанемент бьющейся посуды и пьяных криков.

Карн откатился в сторону, как ему показалось - под стол. Удары прекратились и он рискнул подняться. В баре все шло кувырком. Дрались все, и уже не ясно было, кто это все начал и кто за кого вписался. Один только Локи невозмутимо сидел за барной стойкой (когда он успел туда пересесть?) и потягивал пенный напиток из огромного бокала, о чем-то лениво беседуя с барменом. Ему происходящее определенно нравилось, он улыбался и периодически отвешивал увесистые затрещины пробегавшим мимо агрессорам. От его затрещин «контингент» расцветал осознанием и просветлением, после чего по инерции пролетал еще пару метров и кулем валился в общую свалку.

Карн увернулся от «вертушки», неожиданно вынырнувшей из общего месива. Он ударил кого-то в лицо, сам получил по ноге, потом схватил стул и сломал его о чью-то спину. Его схватили за руку, попытались ее выломать. Он, не мудрствуя лукаво, лягнулся, аки лошадь, к которой рискнули подойти сзади, высвободился из захвата и ударил нападавшего сверху вниз абсолютно дилетантским, но в данной ситуации - максимально эффективным ударом. Потом ему просадили по печени, он отмахнулся, голова вновь зазвенела, он развернулся, одновременно пригибаясь и нанося удары в темноту. А потом, после гулкого шлепка по голове, все стихло и он провалился в молчаливую пустоту нокаута...

***

Еще на подходе к митреуму боги почуяли неладное. Карн ничего такого не ощущал, лишь где-то под сердцем легонько кольнуло странное чувство. Точнее - предчувствие. Неуловимое, но отчего-то показавшееся очень-очень важным.

– А если бы что-то случилось, Вик предупредил бы нас, так? Подал бы знак?
– спросил он, понимая, что чувство тревоги, окутавшее группу, уплотняется и с каждым мгновением становится все ощутимее.

– Предупредил бы, - сухо ответил Эрра. Тот будто бы и вовсе не услышал вопроса, хотя предназначался он главным образом для него. Бог мудрости шел впереди с лицом, будто высеченным из камня. Никаких эмоций, абсолютная сосредоточенность. Карн не сразу понял, что Тот пытается достучаться до Вика при помощи телепатии.