Восход Луны

– Ну уж нет, никаких действий с хвостом моим я не позволю.
– Ответила она строго.

– В таком случае - и никаких «Услестий».
– Нарочито спокойно возразила Тия, изящными движениями языка слизывая шоколад с губ.

Нортлайт уже опорожнил свою чашку, - правда, я не понял, когда он успел, быть может, просто вылил чай в недалеко стоящий горшок с фикусом, - и смешивал себе диковинный кофейно-шоколадный коктейль.

– Сестрица, если тебя так беспокоит крупное облысение, я попрошу Зекору состряпать средство для быстрого роста волос из яиц феникса... Или еще лучше - из перьев. Рецепты знаю.
– Недовольно пробурчала Луна, подбирая с тарелки крошки рулета.

Последовал ОЧЕНЬ задумчивый взгляд сестер на клетку, откуда донесся сдавленный писк и стук падающего в обморок тела.

Когда Селестия телекинезом подняла полог, мы увидели Филомину, валяющуюся на спинке. Крылья феникса безвольно раскинуты, лапки поджаты и даже мельтешившие по перьям огоньки потухли.

– Последние сутки были очень треволнительны для моей несчастной Фили, а тут еще предложение настричь с нее перьев на зелья. Пусть хоть отдышится.

Оставив клетку ненакрытой, мы вернулись к трапезе: Луна, привыкшая хозяйничать у меня дома, сложила пустые тарелки на нижней полке роликового столика, Селестия потихоньку пила «двойной» кофекао, Нортлайт магией держал чашку у самых губ, шевелил ноздрями и что-то одобрительно ворчал под нос, а я, пользуясь моментом покоя, дегустировал чай, не успевший остыть.

Цвет, зеленоватый у краев чашки, постепенно сгущался в глубине ее таинственно-насыщенным оттенком. Ясно различимый жасминовый аромат касался ноздрей, дразнил обоняние, пробуждая томящее желание чихнуть. Вкус оказался с неуловимой горчинкой и горячий глоток, ласково скатившийся в горло, был как будто бархатистый «на ощупь».

Выражать восторг я не стал, опасаясь случайно испугать Селестию: все равно как если б возле меня кто-то внезапно начал умиляться «хорошеньким летающим жучком». И потому просто тихо радовался вкусному напитку.

С обновленным набором зубов мне было одинаково неудобно и есть и говорить. Вероятно, если б меня спросили загодя, я б предпочел оставить на месте старый протез, с которым ходил уже лет десять, и залатать только прорехи в коренных. Но поскольку согласия моего никто не удосужился выяснить, приходилось теперь следить за речью, чтоб слова звучали четко, и жевать аккуратнее, дабы не цапать себя за язык. Смыкая челюсти, я то и дело натыкался на непривычные углы.

Селестия попыталась встать с подушки, но, тихо застонав, напряженно замерла. Аликорну не удалось скрыть гримасу боли, на миг исказившую черты.

– Что случилось, сестра?
– Встревожилась Луна.

Золотистое сияние ухватило ухо Луны, заставляя наклониться ближе. Селестия что-то прошептала.

– Я помогу тебе, Тия. Просто расслабься.

Встав, Луна подняла сестру магией и невозмутимо унесла за дверь в дальней части комнаты.

Чуть позже принцессы вернулись, от обеих пахло жасмином. Когда они улеглись, бэтконь перенес на стол еще две тарелки.

– Мать, это эксклюзивный десерт для тебя.

Под крышкой первой тарелки оказалось самое настоящее облако, нежно-кремовое сверху и оранжевое снизу, словно подсвеченное солнцем. Вдобавок от облака во все стороны клубился туман - стоило Нортлайту убрать крышку и странное лакомство густыми розовыми клочьями вывалилось на стол.

– О! Любимый мой «Облачный восторг»!
– Восторженно встрепенулась Луна.
– Не пробовала его тысячу лет!

Закрыв глаза, аликорн нырнула мордой в туман и мощно вдохнула.

Поели, попили, можно и понюхать. Взглянув на счастливо вздрагивающие Лунины уши, я усмехнулся и, зачерпнув пригоршню вещества, последовал примеру принцессы.

Я словно перенесся в чудесный сад вечерних цветов. Мягкие ароматы ночной фиалки, перемежающиеся с запахами левкоя и душистого табака слегка вскружили голову, успокаивая мысли, замедляя их бег и заполняя грудь томящим блаженством, с которым не хотелось расставаться. Будто я вдохнул прохладный сумрак и он будоражил нервы бесчисленными щекочущими ручейками.

Откуда-то издалека донесся выдох глубокий и медленный как равнинная река. Открыв глаза, - не заметил, когда закрыл их, - я увидел Луну, поднимающую голову из тумана. Морда ее красноречиво намекала, что принцесса взлетела до седьмого неба, постигла дзен и пребывает в нирване, созерцая радужных единорогов в Висячих садах Амитис.

Нортлайт хранил спокойствие, подобающее его статусу, а вот Селестия почему-то воздержалась от воскурения дивной туманности. Быть может, была слишком слаба, чтоб адекватно реагировать и могла попросту вырубиться.

Тем временем туман почти рассеялся, а облако стало похожим на раскрашенную сахарную вату. Все так же сидя с отсутствующе-счастливым видом, Луна телекинезом подхватила тонкую палочку и аккуратно махнула по «вате», собирая расщепленным концом малый комочек. Ням... Глаза Луны невольно закрылись, но я успел заметить мелькнувший в них безумный экстаз, затем волной прокатившийся по телу аликорна словно цунами.

– Понитивно-потрясающе!
– Блаженно улыбнулась Луна, шумно пытаясь отдышаться. Чтоб сохранить равновесие, ей пришлось опереться крыльями на пол. В такт ее дыханию на гриве и хвосте мелькали яркие сполохи магии.

Тем временем под крышкой на второй тарелке Селестия обнаружила вполне обычные с виду маффины и пирожные с кремом, и меланхолично закусывала ими, допивая кофекао.

– А, Тия?
– Луна протянула сестре заряд «понитивного потрясения» на палочке.

– Спасибо, Лулу, я вижу, что это доставляет тебе удовольствие, но вынуждена отказаться. Если я угощусь этим, боюсь, профессору Штерну придется спешно оживлять меня, а тебя добрый доктор «Булава» посадит на карантин в пещеры под Кантерлотом. Я и так едва шевелюсь, и мне стоит воздержаться от чрезмерных нагрузок. Лучше уж поем маффинов.

Движением ноги Селестия аккуратно отклонила предложение. Луна уже хотела отправить мерцающий магией комочек в свой рот, но тут встретилась взглядом со мной.

– Пробуй!
– Расцвела Луняшка счастливой улыбкой и подала палочку мне.

Ага, щ-щас, только завещание напишу. Я повертел своеобразную вилку в пальцах, скептически рассматривая условно-съедобное волшебство. А Луна нашла вторую вилку и «зарядилась» по новой облачным витком вдвое больше предыдущего, отчего у нее моментально взвились крылья и в растопыренных перьях замельтешили молнии.

Интересно, Луна вообще задумывается, чем могут кончиться для меня подобные эксперименты? С одной стороны, она не желает мне зла и не посоветует что-то заведомо убойное. С другой, ее поведение сейчас как у девчонки, добравшейся до сластей, и она может бездумно предложить нечто для человека неподходящее. Я ведь не предлагал Луне жевать пластилин или пить краску, чтоб узнать, как на нее подействует. Хотя да, влить в аликорна «отвертку» было той еще идеей, с риском вынести стекла в квартире громогласными песнями о непереносимо тяжелой лошадиной жизни, полной лишений, унижений и одиночества. Закатила б что-нибудь вроде «Лошади в океане», и окнам был бы звенец.