Восьмая могила во тьме

– Это из-за меня? – Я опустила голову, боясь услышать ответ. – Из-за того, как я выгляжу?

Рейес посмотрел на меня в упор, и я опять ощутила вспышку жара.

– Ушам своим не верю.

– Я беременна, Рейес. И уже давно смахиваю на дирижабль.

Заметив недоуменный взгляд, я застыла. Рейес явно был изумлен.

– Ты потрясающе выглядишь. И еще никогда не была такой красивой. Неужели ты не понимаешь? Ты – бог, а я сын худшего из твоих врагов.

Я решила не зацикливаться на словах о красоте и спросила:

– И при чем тут все это?

– Если ты ей не расскажешь, то расскажу я. – Ош явно давил на Рейеса. По-моему, сейчас для такого не самое подходящее время. Или я ошибаюсь?

– О чем он говорит? – спросила я у мужа, который злобно смотрел на даэву.

– Как знаешь, - сказал Ош. – Значит, я сам ей все выложу.

Взгляд Рейеса стал просто-напросто убийственным. Я даже вздрогнула. Он шагнул к Ошу, и в каждом движении так и сквозила опасность.

– Это будут твои последние слова.

Даэва кивнул:

– Тебе давно пора отрастить пару яиц.

В аду Ош был чемпионом. Самым сильным и самым быстрым бойцом. Даже быстрее Рейеса, как однажды сказал мне мой упрямый муж. Вот только размерами Ош сильно ему уступал. По крайней мере в человеческом виде. Впрочем, как знать, имеет ли размер значение в таких делах?

Рейес сделал еще один шаг вперед, но я его остановила, положив руку ему на грудь. Правда, у меня получилось только потому, что он мне это позволил.

Потом я повернулась к Ошу:

– Рассказывай.

Даэва усмехнулся, что, на мой взгляд, было совершено ни к чему. Как-то слишком сильно ему нравилось противостоять Рейесу.

– Он не спит с самого нападения.

– Чего? – Я резко развернулась. – С какого нападения? Когда на тебя напали?

– С того самого, восемь месяцев назад, - ответил Ош. – Сейчас в сражении от него не будет никакого толка. Если Дюжина каким-то образом проберется через границу…

– Восемь месяцев? – вконец офонарела я. – Он шутит? Ты не спишь восемь месяцев?!

Мы, конечно, сверхъестественные существа, но у нас человеческие тела и человеческие потребности. Неудивительно, что Рейес постоянно выглядит уставшим и растрепанным. Однажды я три недели продержалась без сна. Думала, умру. Но восемь, блин, месяцев?!

– Почему? – спросила я у Рейеса.

– Мы еще не добрались до самого интересного, - продолжил Ош.

На челюстях Рейеса заиграли желваки.

– Не смей. Я прекратил. Ничего не получилось, и я прекратил.

– Что прекратил? – спросила я, борясь с растущим страхом.

– Сколько ты предпринял попыток, прежде чем остановиться? Десять? Или даже больше?

– Я остановился. Все остальное не важно.

Чтобы напомнить о себе, я вцепилась ногтями в бицепс Рейеса и строго велела Ошу:

– Выкладывай.

– Он считал, что может найти способ убить псов. – Глаза Оша так и искрились весельем. – Он ошибался.

– Убить? – Я переводила взгляд с даэвы на мужа и обратно. – И как конкретно шли поиски чудесного способа?

На этот раз заговорил Гаррет, правда, без намека на улыбку:

– Он затаскивал их на святую землю, надеясь, что это их убьет.

Меня пришибло таким шоком, как будто я только что засунула столовую вилку в розетку. Совершенно ошалев и потеряв дар речи, я уставилась на Рейеса. Как он вообще мог на такое решиться?

– Что-что ты делал? – еле слышно прошептала я.

Поначалу он молчал, а когда ответил, напомнил мне школьника, которого отчитывают за пьянку накануне:

– Я попытался всего пару раз. Ничего не получилось, поэтому я прекратил.

– Пятнадцать, - добавил Гаррет. – Он пытался пятнадцать раз.

Я представила себе Рейеса, который не просто сражается с псами, а еще и затаскивает их – намеренно! – на освященную землю, где опять с ними дерется. Мир вокруг меня завертелся, а секунду спустя земля ушла из-под ног.

– Может быть, если бы он хоть иногда спал, ему не вручали бы его же задницу на блюдечке при каждой попытке, - сказал Ош откуда-то из окружающей меня тьмы. – Эти ублюдки знатно дерутся.

Как в замедленной съемке, я опустилась на пол. В глазах помутнело. Ко мне потянулись сразу три пары рук, а потом я оказалась в объятиях Рейеса. Весила я полтонны, а он легко поднялся со мной по лестнице до самой нашей спальни. Где как раз сидели Дениз, Джемма и Куки. Блин, добром это не кончится.

– Она до сих пор здесь? – спросила я у сестры, пытаясь вытрясти из головы туман. – Издеваешься?

– Я должна извиниться, - заявила Дениз, заламывая руки. – Что с ней случилось?

Взгляд, которым наградил ее Рейес, высушил бы и зимнюю розу. Вот только назвать Дениз цветочком ни у кого бы язык не повернулся.

– Все в порядке, солнце, - сказала я мужу, жестом попросив опустить меня на пол.

Очень осторожно Рейес отпустил меня и придержал, пока я не смогла стоять самостоятельно, а потом сказал:

– Я тебя наедине с ней не оставлю. Даже не мечтай.

– Рейес, все путем. Она не хотела отвешивать мне пощечину.

Кто бы знал, с какими трудом дались мне эти слова! Но потом я и сама зло уставилась на мачеху. Ей хватило такта притвориться пристыженной.

– Не она меня беспокоит. Значит, ты поэтому был с Ангелом на поляне?

Рейес ответил не сразу:

– Да.

И солгал. Я это знала. А он знал, что я знала. С вызовом задрав нос, я отвернулась. Через секунду Рейес вышел из комнаты.

Я повернулась к женщине, благодаря которой мое детство превратилось в ад:

– Почему ты все еще здесь?

– Я хочу объясниться.

– Чарли, - вмешалась Джемма, - выслушай ее. Мне кажется, вам обеим это пойдет на пользу.

– Зачем? Она никогда меня не слушала. Почему я должна слушать ее? Да и вообще, мне давно стоило пометить ее душу для Оша. Хотя… нет у нее никакой души.

– Это у меня нет души?! – сквозь зубы процедила мачеха.

Вот она – истинная Дениз. Так и знала, что вся эта ерунда с заботой и желанием помочь долго не продлится.