Восьмая могила во тьме

– То есть ангел смерти существует? Самый-самый настоящий?

– Самый-самый настоящий.

– Ух ты! А что еще входит в список? – не унималась я. – В смысле какие еще есть метки?

Как-то Ош проговорился, что у меня как у ангела смерти, то есть как у жнеца, есть целых пять меток. Как пять оценок. Поскольку я могу заглянуть человеку в душу и увидеть, что он сделал со своей жизнью и как относился к другим, то имею право судить, выносить приговор и приводить его в действие. Ясное дело, мне хотелось знать, что значат все эти метки-оценки.

– У тебя есть пяток меток, и твое слово – закон. Только Бог может отменить твое решение по поводу чьей бы то ни было души. – Ош взглянул на меня и подозрительно нахмурился. – А почему ты спрашиваешь?

– Просто хочу знать, что умею.

– Ты все узнаешь, - сказал Рейес, - когда умрешь и примешь полную силу жнеца. Если, конечно, возьмешься за работу.

– С чего мне отказываться?

– С того, что ты бог. Тебе надо управлять целой вселенной. – Тут он отвел взгляд. – Зачем тебе торчать именно здесь?

– Дельное замечание, - поддразнила я мужа, но все равно поразилась, как обыденно все это звучит в их устах. – Так что там за другие метки? – снова спросила я у Оша.

Тот поглазел на Рейеса и только потом ответил:

– Ты можешь заклеймить душу меткой рая или ада. Можешь приговорить ее к уничтожению, что, по сути, и делаешь, когда помечаешь душу для меня. Если подумать, у тебя практически нет ограничений. Ты можешь поставить на душу метку странника, и эта душа никогда не обретет дом, но будет вечно скитаться по дебрям неземных миров и думать о своих ошибках. А еще ты можешь отметить душу предназначением.

– Это как?

– Ты дашь душе особую миссию на земле, и никто из сверхъестественных созданий не вправе оспорить твое решение.

– Вроде как президент назначает кого-нибудь начальником штаба?

– Вроде того. Такая душа становится неприкосновенной.

И все-таки некоторые моменты оставались неясными.

– А если я приговорю душу к уничтожению, но тебя не будет рядом, чтобы ее слопать, что тогда с ней произойдет?

– За несколько дней она сгорит, и процесс этот очень болезненный. Так что я в некотором смысле даже служу на благо народу.

– Кто бы сомневался. Напомни-ка мне, чем ты занимался, когда я тебя нашла?

– Прошу прощения, но всем нужно есть. К тому же я всего-навсего заключаю сделки на души, которые люди отдают мне по собственной воле.

– Но для этого ты обводишь людей вокруг пальца.

Соглашаясь, Ош развел руками:

– Это был старый я. Теперь я совсем новехонький.

– То есть ты больше никого не обманываешь?

– Еще как обманываю. Потому что это проще простого. Но только всяких гадов, - быстренько добавил он, заметив, как я помрачнела. – Растлителей малолетних и иже с ними. – А потом наградил меня лукавым взглядом: - Как ты и просила.

– Не забудь про тех, кто разговаривает в театре.

Один уголок его рта приподнялся.

– Ни в коем случае.

Рейес подошел к окну и выглянул во двор. Было уже темно, но мы все равно видели призраков.

– Как-то я съел одну женщину… - начал Ош.

– Чувак, не надо мне такое слышать.

– Точнее съел ее душу, - исправился он.

– В следующий раз с этого и начинай.

– В общем, на вкус она была просто ужасна. Как пепельница с керосином.

Я с трудом переборола рвотный рефлекс.

– Да ладно!

– Самое смешное – она никогда в жизни не курила.

– И почему же она тебе досталась? Наверняка ведь не родилась приговоренной на ад.

– Все ее жутко боялись. Она была безжалостным наркобароном. Убивала каждого, кто вставал у нее на пути. В ее расправах погибло множество людей. В том числе и дети. На всех нас остаются следы наших решений.

– И это отражается на вкусе души?

– Да.

– Интересно, какая на вкус душа у меня.

Ош улыбнулся во все зубы:

– Как вишневый пирог. Очень кислый вишневый пирог.

– Тебе-то откуда знать?

Не обращая внимания на угрожающий мрачный взгляд, которым наградил его Рейес, даэва подмигнул.

– Ты меня попробовал?! Господи, меня как будто изнасиловали.

– Я тебя умоляю! Считай, я всего лишь лизнул.

– Ей-богу, надо было больше внимания уделять изучению Библии в школе.

– Сомневаюсь, что вам бы рассказывали о даэвах. Мы не настолько важны, чтобы заслужить хотя бы крошечное упоминание в ваших книжках.

Я сощурилась:

– Почему-то мне кажется, что тут нет ни толики правды. – А потом спросила у Рейеса: - Их стало больше?

– Намного.

Широкие плечи целиком загораживали окно, поэтому мне пришлось подлезть Рейесу под руку. Он обнял меня и отодвинулся. Все верно. Призраков на тусовке стало значительно больше.

– Думаешь, среди них есть шпионы?

– Да. – Рейес глянул на меня. – Но они могут быть где угодно. И любой из них может быть шпионом.

Я кивнула.

– Об этом вы сегодня говорили с Ангелом на поляне? – Рейес опять не ответил, и я укоризненно поцокала языком. – Имей в виду, дорогуша, ты навлек на себя гнев самого ан… жнеца. Кстати, - я оглянулась на Оша, - о людях, которые разговаривают в театре. Я пошутила.

– Вот блин, - притворился расстроенным даэва.

Оставалось только как-то убедить мужа хоть немного отдохнуть. Жаль, что для этого нет специальной метки.

Я отправилась узнать, как дела у Куки, но перед тем, как закрыть за собой дверь, посмотрела на Рейеса, решив дать ему последний шанс во всем признаться.

– Это твой последний шанс во всем признаться, - заявила я без всяких церемоний.

Он расселся на кровати и сложил за головой руки.

– Я серьезно. Если не расскажешь, о чем вы говорили с Ангелом, я за себя не отвечаю.

Рейес усмехнулся.

Я нетерпеливо постучала ногой по полу.

Улыбка стала шире.

– Что ж, война так война. Но должна тебя предупредить…

Засыпать его угрозами не удалось. Мне в лицо полетела подушка. Я униженно застыла и закрыла глаза, слушая, как тихо хохочет мой благоверный.

Ну все, допросился.

Глава 9

Для перехода на следующий курс

соискатели обязаны сдать устный экзамен.