Восьмой Артефакт

— Вот, значит, какого ты обо мне мнения, — протянул он.

Гермиона внимательно посмотрела на него: неужели правда обиделся? Но в следующий момент он расхохотался, отложил книгу и встал, направляясь к ней:

— Ладно, я не обижаюсь, Грейнджер, — он приближался к ней, не сводя с неё взгляда. — Я согласен быть «самим обаянием» для тебя.

— Драко, только не стягивай с меня одеяло пожалуйста, — она вцепилась в одеяло, умоляюще глядя на него.

— Когда я выбью из тебя эту стеснительность? — проговорил он, приближаясь к кровати. — Я же говорил, что у тебя красивое тело, и мне нравится на него смотреть! Особенно когда ты так сексуально крутишься возле этой штуки, — он выразительно повёл взглядом на шест.

Но не успел он подойти к кровати, как Гермиона, развив небывалую прыть, подхватила со спинки стула его рубашку, завернулась в неё и в мгновение ока скрылась за дверями ванной. Малфой даже не успел глазом моргнуть и оторопело уставился на запертую дверь.

Вдруг она отворилась, и высунулась тонкая рука, в которую прилетела сумочка. Дверь снова захлопнулась и раздался звук льющейся воды. Драко хмыкнул и прокричал:

— Жду тебя внизу. Спускайся к завтраку.

Вскоре Гермиона вошла в столовую. На ней была его рубашка, которая доходила до середины бедра, и она закатывала рукава до локтей на ходу.

Гермиона долго не могла решиться выйти так к нему. Но спуститься к завтраку во вчерашнем обтягивающем платье ей казалось неправильным. Не зря же во всех фильмах девушки по утрам надевают рубашку своих парней, пришла ей в голову мысль. Это просто удобно, если под рукой нет другой одежды. Она могла бы трансформировать своё платье — но не стала этого делать из практических соображений: всем известно, что частая трансфигурация одежды очень изнашивает её, а это платье ей нравилось. Поэтому она распустила волосы, оставила не застёгнутыми две верхние пуговицы и постаралась как можно беззаботнее выглядеть. Вышла из ванной, кинула взгляд на шест и махнула палочкой — пока в нём больше нет необходимости, неловко улыбнувшись, подумала она. Пилон растворился без остатка.

Стоило ей посмотреть на Драко, как она с удовлетворением отметила, что его рубашка на её теле была лучшим решением этого утра. Его глаза загорелись, и он усадил её себе на колени, давая волю своим рукам, забравшись под рубашку.

— Мне кажется, я уже не хочу завтрак, — промурлыкал он ей на ухо. — А хочу тебя.

Она рассмеялась, попытавшись соскочить с его коленей, но он удержал её, и впился поцелуем в губы, и она не нашла в себе силы этому противиться — да ей и не хотелось.

Завтрак все же состоялся, правда, получасом позже, когда они, разгорячённые после секса, привели себя в порядок. Гермиона с запоздалым смущением подумала, что заниматься сексом на столе удобно, но это добавляет последующему завтраку неловкости. Конечно, эта неловкость была только с её стороны, Драко же, казалось, все произошедшее только улучшило настроение. Когда Дирк накрыл на стол, он с превеликим аппетитом проглотил свой омлет, на полном серьёзе раздумывая, не присовокупить ли к этой трапезе бокальчик шампанского, раз уж они «обновили» его обеденный стол.

Гермиона отказалась поддержать такой порыв, потому что любая мысль об алкоголе после вчерашнего вызывала у неё стойкое отвращение. Драко не расстроился, и лишь хитро посмотрел на неё.

— Сегодня я приглашён в клуб к Нотту, — сказал вдруг он. — Ты не возражаешь?

— Нет, я как раз хотела посетить Поттеров, — ответила она, — не видела своего крестника уже неделю.

Малфой кивнул, и они договорились, что в понедельник он зайдёт к ней на ужин.

— Драко, я предупреждаю, что готовить ужин буду я! — безапелляционно заявила Гермиона. — Никаких капризов относительно приготовленного мною я не потерплю, так и знай! Я ещё никого не отравила!

Он закатил глаза и пробормотал так, чтобы она слышала:

— Надо сказать Дирку, чтобы он напомнил мне взять с собой безоар…

— Тебе понравится, вот увидишь! Я готовлю превосходную лазанью!

— Ну что ж, — с картинно-обречённым видом проговорил он. — На всякий случай, посещу завтра моего юриста… Составлю завещание. Рано, но что поделать! — и он хохотал, уворачиваясь от Гермионы, которая с возмущением делала вид, что хочет ударить его.

На прощание он сказал, что пришлёт сову вечером.

— Кстати об этом! — вдруг вспомнила Гермиона. — Не кажется ли тебе, что связь по мобильному телефону была бы удобнее?

— По мобильному телефону? — повторил он, раздумывая.

— Да. Или ты против магловских технологий? Иногда они удобнее… — проговорила она неуверенно.

— Нет, я не против, просто обходился без этого, — протянул он.

— Если ты не против, то давай попробуем. Я могу тебе купить телефон и всё настроить…

— Не надо, я сам куплю, — отмёл он её предложение. — Дирк купит.

Гермиона замялась:

— Драко, там мало купить, нужна ещё сим-карта… — она увидела его глаза. — Я помогу тебе настроить, хорошо?

Он кивнул, и они решили отложить это на следующую встречу.

Вернувшись наконец домой, Гермиона с волнением прошлась по своей гостиной. То, что происходило между ними, одновременно пугало и волновало её. Она не могла не признать, что Драко Малфой будит в ней такие чувства, о которых она и не подозревала. И это было прекрасно. Но вместе с этим, где-то в глубине души она ощущала какой-то неприятный, склизкий страх. Страх, что эта идиллия между ними закончится из-за каких-то внешних факторов. Что-то не давало ей покоя, и это, как ни странно, было не со стороны Драко. Она чувствовала, что начинает ему доверять, перестаёт стесняться и не боится быть собой и говорить о своих желаниях вслух. Страх в ней возникал из-за чего-то неуловимого, того, что она так старательно задвигала в самые дальние уголки памяти.

***

— Да, он был у нас вчера, вывалился из камина, как бешеный! — с возмущением рассказывала Джинни. — Не орал, но очень язвительно поинтересовался, с каких пор мы водим дружбу с Малфоем и какого хрена тебя никто не спасает, — на этих словах она прыснула со смеху.

Гермиона покачала головой, представив эту картину.

— Мне жаль, но…

— Да брось, Гермиона! У него своя жизнь, у тебя своя! Не понимаю, отчего он так бесится, — Джинни решительно тряхнула головой. — Он встречается с Парвати, и один Мерлин знает, какое ей надо иметь терпение, чтобы выносить вот это!

Гермиона подумала, что на месте Патил очень неприятно находиться. Одна надежда на её мудрость, потому как то, что испытывает Рон — это не ревность, как у мужчины с женщиной, а больше неприязнь к Малфою и возмущение, что он последний обо всём узнаёт. Она помнила, что, когда он увидел её с Блэром, то удивился, конечно, но в целом, никому претензий не предъявлял, Уиллу в том числе, насколько она знает.

В комнату зашёл Гарри. Оглядев её внимательным взглядом, как будто искал какие-то существенные изменения в её внешнем виде, он проговорил:

— Ну, как ваши… отношения?

— Всё в порядке, — лукаво улыбнулась она. — Мы провели отличные выходные!

— Ясно, — поджал губы Гарри. — Он хорошо к тебе относится? Не обижает?

— Неужели ты хоть на минутку допускаешь возможность того, что Гермиона будет терпеть плохое отношение к себе? — возмущённо проговорила Джинни,

— Ничего я не знаю, Джинни! — хмуро проговорил Гарри. — Он в целом не так уж плох, но… Но я никак не могу взять в толк, что вы с ним… Мерлин, мне кажется, я бы даже понял, если бы он начал вдруг встречаться с Лавгуд, она, в конце концов, всегда смотрела на всех по-особенному…