Восьмой Артефакт

Он еще несколько мгновений пронизывал её взглядом, затем оттолкнулся от стола и сделал несколько шагов к выходу.

Сердце вдруг сжалось. Он вот так просто возьмет и уйдет сейчас?

— Это ведь не всё, что ты накрутила себе сегодня, так? — его голос звучал хрипло. — Я вижу, есть что-то ещё.

Гермиона сглотнула. Неужели её мысли для него как раскрытая книга? Неужели у неё на лице все написано?

— Не всё… — тихо ответила она, его взгляд метнулся к ней. — Но… это такие глупости.

Она оперлась локтем на стол и обхватила пальцами лоб. Внезапно всё стало таким сложным. Как просто было себя накрутить, поверить всякой ерунде, и как сложно потом все это разрешить. Она вдруг почувствовала, что слезы жгут ей глаза.

Он настолько перед ней открылся, что пустил в свою голову и показал то воспоминание. Не побоялся, что она ощутит его чувства, которые он испытывал в тот момент. Потому что ему нечего скрывать.

Джарван просто преподнёс его слова в таком нелицеприятном свете, со смыслом, которого в помине не было. Просто фраза, вырванная из контекста. Видимо, араб считал, что Драко не станет показывать ей свои воспоминания, или что она не попросит его об этом.

«А я и не просила» — вдруг подумала она, и волна отчаяния затопила её. Он был ей нужен, а она своими руками отталкивает его, демонстрируя недоверие.

Внезапно она почувствовала, как его руки поднимают её со стула, и он мягко говорит:

— Успокойся.

Она прислонилась к его груди лбом и постаралась подавить рвущиеся наружу рыдания. Он не ушёл. Он обнимает её и успокаивает. А она, как всегда, подумала о нём плохо.

— Я не хочу, чтобы ты плакала, — шептал он, обнимая её.

Эти ласковые слова только ухудшили ситуацию, и слёзы хлынули из глаз. Драко сел в её кресло и посадил Гермиону к себе на колени, прижимая сильнее, и она затихла, уткнувшись носом в его плечо.

— Я понимаю, — услышала она, — что, учитывая наше прошлое, в частности моё… — выделил он, — ты не можешь мне полностью доверять. Я не прошу тебя об абсолютном доверии. Потому что я хочу его заслужить, как бы пафосно это ни звучало, — его руки еще крепче сжали ее. — Но… с твоей стороны тоже необходимо участие. Помнишь, — он чуть отклонился, пытаясь поймать её взгляд, — я говорил тебе, что я хочу слышать. Это значит, что если ты хочешь что-то узнать, спроси у меня. Ты можешь задавать мне любые вопросы, и я постараюсь ответить тебе на них максимально честно. Иначе мы с тобой рискуем просто потерять наши отношения.

Гермиона понимала, как всё это глупо звучит. И она уже раскаялась в своих подозрениях, но решила идти до конца.

— Трейси, моя помощница, сказала сегодня… что ты встречаешься с кем-то, — она хмыкнула, по-прежнему пряча лицо у него на груди, — и она сделала предположение, что это Латифа. Но до этого она сказала, что твои родители… в общем, про Сьюзен Адамс.

— А. — коротко ответил он. — Вот именно поэтому я и сказал о тебе своим родителям сразу. Чтобы от меня отстали с этой Сьюзен.

— Это…

— Да, — ответил он, сразу поняв, что она хочет спросить, — у меня с ней ничего не было. В тот день она сама навязалась с нами в ресторан. — Его руки крепко держали её, и ей было так спокойно в его объятиях.

Гермиона кивнула. Затем посмотрела ему в глаза:

— Драко… Я… — она набрала в грудь воздуха. — Трейси рассказала, что Кормак Маклагген говорил своей девушке, что ходит в клуб к Теодору Нотту, а потом выяснилось, что он в это время был у любовницы… Я понимаю, как это глупо, ведь мы встречаемся всего неделю, но хотелось бы знать, не стала ли я вторым номером.

Он вдруг засмеялся, так искренне и громко, что она вздрогнула.

— Ты подумала, что я хожу к Сьюзи вместо клуба Нотта?

— Мне показалось, что наши отношения такие хрупкие, и ты … вероятно, могли остаться старые связи.

— То есть, я могу просто взять и пойти к кому-то ещё? — он положил ладонь на ее щеку и прямо посмотрел в её беспокойные глаза.

Она не нашлась, что ответить и просто пожала плечами.

— Этого не будет, — серьёзно сказал он, — запомни, этого не будет.

Гермиона кивнула. И в этот момент она действительно верила ему.

— Я заходила к вам в отдел сегодня.

— Что? — Драко выглядел очень удивлённым.

— Латифа не сказала тебе? — Гермиона оторвалась от его плеча.

— Я еще не был у себя, — он отвел глаза, — я прибыл в министерство в конце рабочего дня и в лифте услышал болтовню этой твоей Трейси. Она рассказывала всем желающим, что твой скромный кабинет посетил сегодня блестящий арабский эмир и двадцать минут сидел с тобой за закрытыми дверями, распивая чаи, — он поморщился. — Так что было, когда ты пришла ко мне?

— Латифа сказала, что тебя нет, и я ушла, — она помолчала и добавила. — Она так спокойна, а ведь Джарван, её брат, здесь. Наверняка он, как и отец, не в восторге от того, что она сбежала.

— Я же говорил, она под защитой министерства, — ответил Драко, — здесь ей ничего не угрожает. У неё есть аварийный портключ, который моментально активируется, если она захочет покинуть министерство. Где она живет, никто не знает. На её дом наложен фиделиус, а хранитель — министр. Конечно, эта информация не для всех, сама понимаешь.

— Кстати, — вдруг вспомнила Гермиона, — я видела Гарри сегодня. Зачем ты… попросил для меня защиты?

Малфой нахмурился:

— Мне не нравится внезапное появление этого эмира. Это подозрительно.

— Ты попросил защиту уровня «А»! Гарри был в шоке.

— Да, я виделся с ним, когда вернулся из посольства, он назвал меня ревнивым придурком, — поморщился Малфой, — но я в итоге выбил для тебя защиту, пусть не уровня «А», но всё же, — произнес он с сожалением, — Поттер обещал после работы лично заглянуть к тебе и поставить её. Кстати, — он достал из кармана мантии бумагу, — распишись, что ты не возражаешь.

— Драко, подожди, ты рассказал Гарри про Джарвана? — ахнула она.

— Не в подробностях, но в целом дал понять, чего можно ожидать, — проговорил Малфой. — Он не поверил мне, но я настоял, и Поттер нехотя уступил. Подпиши, и я отнесу это ему, пока он еще в министерстве.

Гермиона осуждающе покачала головой:

— Он принёс мне извинения, всё закончилось… — неуверенно сказала Гермиона.

— Не спорь, Поттеру это не сложно, — ответил Малфой и поцеловал её, больше для того, чтобы она наконец перестала возражать.