Воспитание бабочек

— А кто ее отец? — не сдавалась Серена. — Почему бы вам не спросить его, помнит ли он, что у него есть дочь от Бьянки Стерли?

— Ее отец был хорошим человеком и моим другом. Его не стало давным-давно, еще когда девочка была маленькой, — раздраженно отозвался командир.

Но Серена не желала слышать отговорок.

— Вы знали Аврору в лицо, — обвинила она полицейского. — Как вы могли не замечать сходства, встречая эту девочку каждую субботу в церкви?

— Я уже не принадлежу к общине, — признался Гассер. — Уже нет, — повторил он почти со стыдом. — Да будет вам известно, что кризис веры у меня начался именно после пожара в пансионе.

Серену поразило его откровение.

— После смерти вашей дочери я стал думать о своих девочках и о том, что не может быть Бога, который допускает такое.

Это противоречие было ей хорошо знакомо.

— Если Господь всемогущ и позволяет детям умирать, возможно, он не так добр, как говорят…

Командир кивнул.

— Забудьте эту историю, — посоветовал он.

Было видно, что он искренне беспокоится за Серену. Но она не могла забыть.

— Я потребую, чтобы судья назначил генетическую экспертизу для этой девочки.

— На основании какого преступления? Вы не можете доказать, что произошло похищение. Суд ответит вам, что не может назначить генетический тест без состава преступления.

Серена была обескуражена. Руки у нее связаны, и никто, казалось, не верил ей и не хотел помочь. Более того, единственный, кто, возможно, мог оказать ей поддержку, почел за лучшее не ввязываться.

— Адоне что-то знал, — повторила она.

— Адоне преследовали призраки, — парировал Гассер. — Шесть лет назад вы рисковали жизнью. Но на сей раз вы в ответе не только за себя, — заявил он и опять глянул на ее живот.

Серена примолкла. У нее не осталось сил спорить. На ум пришел единственный вопрос, который она еще не задала:

— Как ее зовут?

Командир догадался, что она имеет в виду дочь Бьянки Стерли.

— Ее зовут Леа.

2

— Я приеду к тебе.

— Нет, не надо.

— Почему? Я сейчас тебе нужен.

Серена не осмеливалась спросить Ламберти, верит ли ей хотя бы он. Даже если бы он ответил «да», она все равно заподозрила бы, что он говорит не искренне, а только из любви. С каждым часом она все больше осознавала, насколько абсурдна эта история.

— Тебе удалось поспать? — спросил профессор по телефону.

— Да, — солгала Серена. На самом деле она всю ночь ворочалась с боку на бок в кровати номера в апарт-отеле, но так и не нашла удобного положения для живота.

— Предполагаемая дата родов через неделю, — напомнил профессор. — Возможно, тебе стоит вернуться. Мы найдем способ разобраться с этим из Милана.

«Это» было жизненно важно, но Серена не могла требовать от него понимания.

— Сейчас я должна быть здесь, — упрямо возразила она. — Не беспокойся, я всегда успею вернуться. — Она знала, что просьба не волноваться возымеет противоположное действие, но сейчас она бы предпочла, чтобы ей не мешали и не подрывали ее решимость.

Ламберти в трубке застонал.

— Ты хотя бы делаешь дыхательные упражнения, которые порекомендовала гинеколог?

— Я их только что закончила, — снова солгала Серена.

— И ты не забываешь пить поливитамины, да?

Она терпеть не могла поливитамины, но принимала их регулярно.

— Не забываю, не переживай.

Ламберти окружал Серену вниманием и в знак поддержки прочел уйму книг о беременности. Он частенько забрасывал ее советами или предупреждал о том, что произойдет с ее телом и как она себя почувствует в определенный момент, но Серена уже испытала всё это во времена Авроры.

Она принимала его заботы, как любая мать в ожидании первенца.

Но жить с повторяющимися ощущениями было нелегко — слишком много воспоминаний. Серена мысленно возвращалась к прошлому, когда у нее не было никого, кроме малышки, которую она носила под сердцем, и никто о ней не заботился, потому что она сама так решила. Поскольку в то время она держала свое положение в секрете, никто не интересовался, как у нее дела.

Теперь она не знала бы, что делать без своего профессора.

— Я принимаю, что Аврора была только твоей. Но будущий ребенок и мой тоже, — напомнил он ей.

Раньше он никогда не говорил с ней так жестко, и этот новый тон немного напугал Серену. Она поняла, что впервые боится его потерять.

— Я не сошла с ума, — сказала она. — И ни за что не рискнула бы благополучием нашего ребенка. Но ты должен мне доверять.

— Я постараюсь, — только и ответил профессор.

Когда они попрощались, Серена задумалась о смысле его последней фразы. Это ультиматум или обещание? Затем она снова сосредоточилась на вождении.

Дорога за лобовым стеклом малолитражки терялась в лесу. День был погожий, но солнце скрывалось за высокими деревьями. Время от времени перед Сереной появлялся луч света, которому удавалось пронзить густую растительность. Она проезжала сквозь него и возвращалась в полумрак.

Знак на обочине указывал, что до перевала и горной хижины, где останавливались туристы, осталось еще два километра. Неподалеку стояла церковь Черного камня.

Когда Серена добралась до места, был почти полдень. Летом в домике ночевали те, кто взбирался по тропам, ведущим почти к вершинам двух пиков-близнецов, где было два одинаковых пруда.

Сейчас перед деревянным зданием несколько посетителей, вернувшихся с прогулок, подкреплялись пивом, сыром и солониной.

Серена смотрела на них, завидуя их безмятежности. Никто из них и представить себе не мог, что у нее на душе. Затем она сверилась с картой на внешней стене туристического дома в поисках церкви, где была сделана фотография Леи. То, что последняя — не Аврора, было предельно ясно с самого начала, поэтому Серена без колебаний называла трехлетнюю девочку этим именем.

Согласно карте, искомая церковь находилась примерно в сотне метров и туда вела тропинка через рощу.

Закинув на спину рюкзак, Серена отправилась в путь.

Воздух был прохладным, но не холодным. От земли исходил приятный мускусный аромат. Слышалось приглушенное журчание ручья, скрытого где-то в зарослях. Пение птиц терялось среди звуков маленького леса.

Уже метров через пятьдесят показалась церковка с покатой крышей. Ее возвели рядом с большим черным валуном, отколовшимся от горы. Кто знает, когда это случилось — возможно, несколько столетий назад. Подойдя к зданию, Серена заметила, что над входом указан год постройки — 1853-й. Табличка призывала посетителей соблюдать приличия и тишину.

Деревянная дверь была просто притворена. Толкнув ее, Серена оказалась внутри.

Свет проникал через единственное окно за алтарем. Солнечные лучи преломлялись сквозь витражное стекло и дробились, превращая пустое помещение в подобие огромного калейдоскопа. Серена узнала деревянное распятие, свисающее с потолка: именно его она видела за спиной девочки на фотографии.

Церковь оказалась меньше, чем она ожидала, и присесть там было негде. Когда Серена прохаживалась, осматриваясь, грубый дощатый пол скрипел под ее подошвами.