Воспитание бабочек

Серена понимала, что женщина говорит правду. Такую историю невозможно придумать. Но главным сюрпризом стало другое.

Бьянка Стерли оказалась глюком.

— Почему ты никому не сообщила? Чего ты боялась? Это же несчастный случай, — сказала Серена.

— Мне было стыдно, — не раздумывая, ответила Бьянка. — Мне следовало быть бдительной, но я не смогла ее уберечь.

Серена понимала. После пожара она и сама чувствовала то же самое. Пусть она и была в сотне километров от шале, пусть не она устроила этот проклятый поджог. То, что она его не предотвратила, было равносильно провалу. Нет ни оправданий, ни смягчающих обстоятельств — это было так, и точка.

Затем, стараясь не слишком отвлекаться, Серена поймала себя на одном соображении. Леа погибла в четыре года, а Авроре было шесть, когда Бьянка похитила ее, чтобы выдать за свою дочь.

— Как тебе удалось так долго скрывать смерть Леи? — спросила она.

— Не знаю, — ответила Бьянка. — Каждый раз, когда меня спрашивали, где Леа, я отвечала, что она приболела. Когда прихожане церкви пятидесятников устраивали пикник или праздник, я туда не ходила. Или ходила и делала вид, что Леа со мной и где-то играет с другими детьми… Возможно, отчасти мне хотелось, чтобы меня разоблачили. Но никто так ни о чем и не догадался.

Серена заметила, что последнюю фразу Бьянка произнесла с недоумением.

— Изображать, что она жива, оказалось довольно легко. Но что потом? Разумеется, притворство не могло длиться вечно. Я спрашивала себя, что произойдет, например, когда мне придется записывать Лею в школу. С каждым днем это давило все невыносимее, но признаваться было уже поздно. Каждый день и каждую ночь я надеялась, что кто-нибудь появится и освободит меня от груза этой лжи, что меня арестуют, заберут, запрут навсегда.

— Тогда-то ты и встретила Аврору, верно? — перебила Серена.

Женщина замерла.

— В те дни я была на грани срыва. У меня не осталось надежды, я больше ни во что не верила… А потом увидела ее… Я до сих пор это помню. Она вышла из красивой машины с водителем. Если не считать кудрявых волос, это была вылитая Леа. Первый порыв был подбежать и обнять ее. Но я сдержалась. Если бы я встретила ее спустя много лет, то подумала бы о реинкарнации. Но она была ровесницей моей дочки. И она была идеальной… Я сразу подумала, что такое чудо неслучайно, что, видимо, Господь услышал мои молитвы и сжалился. Но я также понимала, что другой возможности не представится. Я должна была ею воспользоваться.

В душе у Серены нарастал гнев, но приходилось держать себя в руках.

— Как тебе удалось ее завлечь?

По губам Бьянки скользнула легкая улыбка.

— Довольно просто, — ответила она. — Я наблюдала за ней и почти сразу поняла, что среди других девочек она чувствует себя не в своей тарелке. Как будто ее отправили в лагерь против воли.

Задетая за живое, Серена предпочла промолчать.

— После первого дня ей не удалось ни с кем подружиться, — продолжала женщина. — Я помогла ей завоевать всеобщее расположение. — Это Бьянка произнесла таким тоном, будто совершила доброе дело. — Но я никогда не показывалась ей на глаза.

— Однако ты должна была как-то с ней поговорить, — возразила Серена.

— За меня это сделал Хасли, — ответила Бьянка Стерли. — Он обо всем позаботился.

Зачем снова приплетать этого проклятого гнома?

— Что это значит? — раздраженно спросила Серена.

— Тебе не понять, — почти с презрением ответила женщина.

— Я не верю, что Аврора последовала за тобой, ни разу не видев твоего лица.

— Это она открыла дверь шале в ночь пожара, — заявила Бьянка. — Она последовала за Хасли добровольно, а Малассер вошел и устроил поджог: он изобрел бомбу, которая выделяет много дыма и пахнет печеньем.

Серене вспомнился голубой «форд», припаркованный среди машин экстренных служб возле пансиона, — единственный автомобиль, не засыпанный снегом во вьюжную ночь. Перед глазами снова предстал закрытый багажник: скорее всего, Аврора лежала там, ее накачали наркотиками. Почему Бьянка упорствует в своем лицемерии? Несомненно, она пытается симулировать сумасшествие перед присутствующими и камерой, чтобы получить меньший срок в суде.

— Прежде чем дом загорелся, Хасли позвонил, вызвал помощь и таким образом девочки спаслись, — невозмутимо продолжала Бьянка.

Вы не могли бы представиться?

Меня зовут Хасли.

— Хасли привез твою дочь ко мне, чтобы я за ней присматривала. И, уверяю тебя, я хорошо о ней заботилась. Поначалу мне не хватало смелости показать лицо, и я всегда носила черную балаклаву.

— И ты никогда не чувствовала жалости, держа ее в плену? — разъярилась Серена. — Ты ни разу не задумывалась, что, вообще-то, она всего лишь маленькая девочка?

Женщина отвела глаза, вероятно не выдержав муки в ее взгляде:

— Я была уверена, что в конце концов она привыкнет. — Затем добавила: — Это как с ее волосами: чем больше я их расчесывала, тем прямее они становились. Все дело в воспитании.

Серена похолодела, потому что именно так все и вышло: Аврора вытеснила из памяти свое прошлое, чтобы освободить место для новой, полностью вымышленной реальности. А также для личности, которая принадлежала другой девочке.

— Ты когда-нибудь задумывалась о том, чтобы ее вернуть? — спросила она, все еще не в силах уложить это в голове.

Бьянка Стерли снова посмотрела на нее:

— С какой стати? Раньше она не была счастлива. Иначе не забыла бы тебя так легко.

Серене захотелось вскочить с кресла-каталки и наброситься на эту самозванку. Она сжала кулаки и попыталась сдержаться.

— Но однажды ты показала ей свое истинное лицо, — произнесла она.

Ей было любопытно узнать, как отреагировала Аврора.

— Она меня попросила, и я сразу согласилась… Видела бы ты ее глаза. — Бьянка просияла улыбкой. — Она была рада обнаружить, что под маской скрывалось не чудовище, а человек и вдобавок женщина.

Серена ей не поверила. Аврору это, вероятно, напугало до полусмерти.

— Она тебя не любит, ты просто промыла ей мозги, — отрезала она, вспомнив слова доктора Новак о пребывании в неволе. — Через год я вернулась сюда, чтобы ее разыскать, потому что в глубине души чувствовала, что она еще жива, — сказала она, вспоминая дни, когда попалась в сети банды мошенников. — А ты бросила Лею в гроте, чтобы не разбираться в себе самой.

Обвинение, похоже, на Бьянку не подействовало. Она склонила голову набок, как бы изучая Серену с нового ракурса.