Воспитание бабочек

Мать встречает их, не показывая страха.

Она сразу поднимает руки, сдаваясь мужчинам в форме. Те все равно бросаются на нее, валят на пол и надевают на нее наручники.

Девочка кричит. Потом, желая их остановить, быстро спускается по деревянным ступенькам.

Но мать оборачивается на нее с пола и пригвождает ее взглядом.

— Не бегай по лестнице! — как всегда, ругает она ее.

Девочка останавливается на полпути и плачет. Отсюда она вынуждена смотреть, как эти мужчины уводят единственного человека в мире, которого она любит.

Затем к ней поднимается женщина-полицейская — хочет убедиться, что с ней все хорошо.

«Нет, все плохо», — хочет сказать девочка. Но она слишком потрясена и не может говорить. Она не понимает, что происходит, а главное — ей не верится, что это происходит именно с ней.

2

Серене сказали, что она пока не может ее увидеть. Что еще слишком рано, что это неуместно.

Ее заверили, что сейчас девочка получает необходимую психологическую поддержку и скоро кто-нибудь расскажет ей правду.

Серена вздохнула с облегчением: хорошо, что не придется рассказывать самой. Она боялась, что девочка ей не поверит.

Она сознавала, что никто еще не назвал девочку ее дочерью. Полицейские именовали ее «заложницей». Никто еще не произносил имя «Аврора», которое казалось почти проклятым.

После падения в грот Серену на всякий случай госпитализировали. В вионской больнице ее подключили к аппарату, отслеживающему состояние плода. Врачи не исключали, что из-за стресса, который она пережила в последние несколько часов, придется искусственно стимулировать роды раньше срока.

Ламберти приехал из Милана, нарушив их договоренность. Но Серена была счастлива, что он рядом. Профессор взял ситуацию под контроль, проявив неожиданное хладнокровие. Серена с радостью уступила ему инициативу. Это чувство освобождения, когда можешь на кого-то положиться, было ей внове: она всегда все решала сама. И теперь ей и правда полегчало.

Доктор Новак поддерживала ее — они созванивались то и дело. Однако, вопреки просьбе Серены, психолог рассказала все глюкам. Это было неизбежно: сюжет попал во все выпуски новостей. Куча съемочных групп съехалась в Вион, чтобы вести репортажи с места событий.

Серена спросила, как эту историю восприняли ее товарищи по терапии, но психолог ответила уклончиво. Сообщила, что Рик хотел съездить проведать Серену, «хоть бы и босиком», а Вероника расчувствовалась до слез и по такому случаю решила не омрачать очередной детский день рождения рассказами о смертельно опасных воздушных шариках. Макс просто изумился. А вот Бенедетта не сказала ни слова. Серена полагала, что та злится. Аврора практически восстала из мертвых, а такое в мире родителей, потерявших ребенка, случается нечасто. Прямо скажем, почти никогда. Бенедетта исключала Серену из группы, своим молчанием как бы давая понять, что та больше не имеет права быть глюком.

Часы, последовавшие за арестом Бьянки Стерли и спасением Серены из грота, выдались беспокойными. Назавтра около шести вечера в больницу явился командир Гассер.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он Серену, обменявшись энергичным рукопожатием с профессором Ламберти.

— Неплохо, — признала она. — Хочется спать, но пока не получается.

— Простите, что заехал только сейчас, — извинился Гассер, подходя к ее койке. — Но у меня не так уж много людей, и они уже работают сверхурочно, чтобы управиться с ситуацией.

Серена догадывалась, что, если учесть возникшую шумиху, Гассеру приходится нелегко. В том числе и потому, что местная полиция оказалась в эпицентре бури: несмотря на множество улик и то, что заложница была у всех на виду, за семь лет никто не заметил, что здесь средь бела дня творится преступление.

— Зря я вас не послушал, — признал командир, теребя в руках фуражку.

— Я попала в этот грот по чистой случайности, — утешила она его.

— Упорство матери в тысячу раз превосходит упорство полицейского.

Приятно, когда тебя называют хорошей матерью, — Серена к этому не привыкла. Ее всегда угнетало убеждение, что Аврору не постигла бы такая участь, будь она дочерью кого-то другого, поскольку она, Серена, не справилась.

— Командир Гассер хочет тебе кое-что сказать, — вмешался Ламберти, словно желая ее подготовить. Профессор явно знал, о чем пойдет речь, полицейский его уже предупредил — вероятно, по телефону.

— В чем дело? — встревожилась Серена. К чему все эти экивоки?

— Бьянка Стерли отказывается с нами разговаривать, — сообщил полицейский.

— Разве она не вправе хранить молчание? — возразила Серена. — И вы вроде бы не особо нуждаетесь в ее версии: все довольно очевидно и так.

— Это верно, — подтвердил командир. — Но она сделала нам предложение.

— Что за предложение? — с подозрением спросила Серена.

— С нашей точки зрения, это уникальная возможность.

— Что за предложение? — поторопила его Серена, которой уже надоело ходить вокруг да около.

— Она подпишет полное признание, но только при условии, что его примете вы, — наконец ответил Гассер.

Серена не знала, что сказать.

— Никто вас не обязывает, — подчеркнул полицейский. — Однако это было бы важно.

— Для чего? — разозлилась она. — Зачем вам признание, если все и так яснее некуда? Не понимаю.

— Скоро судмедэксперт проведет аутопсию останков девочки из грота, — объяснил Гассер. — Но по результатам предварительного осмотра патологоанатом уже признал, что установить причину смерти будет непросто. Прошло слишком много времени, и труп подвергался воздействию природных факторов, что усложняет восстановление картины.

— Поэтому узнать, как умерла Леа, можно только со слов ее матери, — с горечью констатировала Серена.

— Я говорил с врачами, — вмешался Ламберти. — По их словам, ты в состоянии выдержать беседу с этой женщиной. Конечно, если захочешь. И командир Гассер заверил меня, что тебе не придется даже покидать больницу, — добавил он, взглядом ища подтверждения у полицейского.

— В подвале есть помещение, где мы могли бы все организовать. Само собой, наедине вы не останетесь: мы будем наблюдать и вести протокол. И сразу же прервем свидание, если поймем, что Бьянка Стерли не соблюдает договоренности или просто хочет вас спровоцировать.