Воспитанник Шао.Том 1

На плотно утрамбованном земляном полу сидят на коленях несколько сотен учеников школ. Лица в основном молодые, скуластые. Слушают оратора, глядят в землю перед собой, почесывают шишковатые кулаки.

— Я! Я обращаюсь к вам, сыны великого города! Ваша гордость, ваша надежда завалена камнями гнусного монастыря Шао. Двадцать три члена нашей дружной семьи погребены в горах нечестивых богоотступников. Когда и где — я спрашиваю! В истории каких народов подло обращались с посланцами?! Только у варваров. Шао нарушил священный обычай: непререкаемый и соблюдаемый всеми закон гостеприимства и дипломатии, строгие обычаи наших предков. Праведные души noгибших взывают к нам, требуют удовлетворяющей мести.

Чванливые монахи думают, что только им дозволено вершить судьбы людские, что они за свои преступления отвечают только перед своим богом. Но молятся ли они ему денно и нощно? Желает ли зреть их Всевышний, если их руки по плечи в крови людской, а стопы неверных попирают плоть загубленных. Каким словом, какой сутью прикрываются они, чиня зло и насилие над другими? Существуют ли для них законы? Уверены ли они, что для них не найдется управы? Но есть мы! Мы существуем. И мы сполна воздадим убийцам за содеянное. Мы собьем с них спесь возвысившихся. За каждого убиенного мы вырвем из их рядов по две-три преступные души. Это справедливо, достойно всяческого содействия и участия.

Негодующий шум одобрения пошел по рядам. Послышались голоса: —«Пора выступать!», «Войну монахам!», «Сжечь монастыри, как в прошлые годы», «Прислужников сатаны в море!». «Очистить Поднебесную от западной нечисти!». Натянутые лица грозно извергали из своих уст меры действия. Дружные крики гулко наполняли зал и шумовой волной мощно разносились по пустырю и ближайшим улицам. Случайные прохожие опасливо вбирали головы в плечи и торопились скорее пройти неуютное место.

— Они думают, — силился перекричать гнев присутствующих выступающий, показывая пальцем куда-то в сторону, — что они самые сильные. Что только им известны секреты рукопашного боя. Но мы докажем, что не зря столько лет занимались, что недоразвитые отшельники глубоко заблуждаются в высокой истине и будут горько сожалеть, что так неосмотрительно поступили с нашими людьми.

Новый сплошной гул убедил оратора, что он полностью овладел душами присутствующих.

— Но это еще не все! Мы знаем, с чего начать. Мы дадим почувствовать им нашу силу. Мы потрясем их души до основания, — говоривший выдержал паузу и доверительным тоном продолжал: — Нам известно, что их бывший воспитанник предал ношу страну и работает на западные канцелярии. И, что еще омерзительнее, на северного соседа, которой есть первый враг нашему государству, (Возгласы возмущения поддержали выступающего). Наша добрая, приветливая родина дала потомку русских эмигрантов приют, хлеб, образование. И за это он предал народ, который взрастил его. Переметнулся в стан наших врагов и служит им за деньги, за наши души. Спросите себя, любого работающего; видел ли он вдоволь риса, лепешек. Тепло ли ему в зимние дни, сухо ли в дождливые ночи? Мы выросли в нищете, от того крепче любим свою землю. А он? Сытый выродок! Враг, унижающий наше достоинство. Такие же стойкие патриоты, как и мы, выследили его в Циндао. Только непредвиденное вмешательство посторонних сил помогло уйти от возмездия нечестивому отпрыску бандитского клана. Предполагают, что это был Большой Чемпион. Но мы и ему найдем последнее пристанище в ущельях гор. Ряды дружно захлопали.

— Сейчас агент на пути к Шанхаю. Это будет первая жертва, на которую падет праведный глас возмездия. У нас хватит людей перекрыть все побережье вокруг города на север и на юг. Мы обнаружим его. И ничто уже не спасет иуду нашей страны. Гибель басурмана станет началом нашей мести. А позже мы изгоним всех иностранцев, которые препятствуют процветанию Великого города и его спокойствию. Срединный город принадлежит Срединной империи. Язвы Запада не должны проникать на территорию Поднебесной. Китай для китайцев! Земля Хань для ханьцев! Китайские девушки для китайских парней!

Все вскочили. Гром голосов и потрясающие кулаки зашатали сарай. Хвалебная визгливость оратора подзадорила толпу, возбудила боевые инстинкты. Вопль одобрения носился по тихой округе. Глухие рыки, бешеные голоса, яростные глаза долго радовали оратора и еще небольшую кучку людей солидного возраста, степенно сидевших немного поодаль, ближе к стороне, где поскрипывали двери боковых помещений.

Воодушевленно жестикулируя испорченными ручками, так непохожими на бугристые, исцарапанные, мозолистые кулаки горе-спортсменов, выступающий велеречиво наставлял:

— Я прияетствую вас, разделяющих мои мысли и наши общие пожелания. Но я еще скажу. За голову американского приспешника назначено вознаграждение. Если наши школы получат эти деньги, мы сможем закупить инвентарь для тренировок, арендовать хорошие залы для соревнований, и каждый участвующий получит по десять долларов. Нам для нашего существования необходимы деньги, праведная месть. То, чему мы столько учились, необходимо для достижения наших целей. Мы немало помогли правительству в прошлые годы для очищения страны от ревизионистов, уклонистов, буржуазных элементов и прочих. Мы и сейчас поможем своими грозными кулаками.

Дикий гром голосов еще долго не стихал над сараем, где бурно проходило сборище отставных хунвейбинов. Наконец, изрядно устав от собственных нечленораздельных криков, толпы учеников повалили на улицы.

Тишина опустилась на просторный невзрачный двор. Стало могильно скучным и объемистое помещение для занятий. Только в боковой, неплохо обставленной комнате находились люди. И, не в пример бойким ученикам, вели разговор негромко, серьезно. У входа во двор и сам сарай осталось несколько человек — следили, чтобы никто из посторонних не приблизился к дверям,

Перед присутствующими выступал теперь другой человек. Постарше, с лысеющими висками, быстрыми чувствительными глазками. Говорил вкрадчиво, но твердо.

— Цинь выступил вычурно, но достаточно заразительно для наших парней. Единодушие вы видели, готовность налицо. Время окончательно рассчитать наши силы, определить, кого из тонкобрюхих и прочих, изнеженных дешевой жизнью, недорослей отчислить из наших школ. Сильные строят жизнь и делают ее по-своему — места гнилым сомнениям быть не должно. Иначе навсегда останемся в этом дырявом бараке. Численность наших учеников по городу более четырех тысяч, в пригородах еще около двух тысяч, итого шесть тысяч. Армия обученных парней, готовых на все. Невидимые «Триады» — не имеют таких бойцов, как наша. О прочих обществах и говорить не приходится. Как человек знающий, много видевший, изъездивший вдоль и поперек основные районы, подконтрольные деловым синдикатом, скажу: никто не может конкурировать с нами в боевой возможности. Мы раздавим всех, кто станет на нашем пути. Для жизнеутверждения нашей организации нужно сохранять и укреплять деловые отношения с местными властями. В этом случае мы будем недоступны для многих и получим все, что требует жизнь вольготная, интересная. Что нам Шао с какой-то полусотней обиженных жизнью бродяг. Смели поднять руку на нашего старейшину — должны погибнуть. Он много знал о беглом монахе. Все нити переговоров с представителями служб были у него. Сейчас необходимо браться именно за монаха. Деньги большие, законные. Кто желает высказаться?

Вопросов не возникало. Все согласно кивали головами: представимое будущее удовлетворяло каждого.

Старший закончил:

— Завтра в семь утра распределим побережье для слежения.

По двое, по трое, без оглушительных криков, руководители и наставники школ разошлись.

Осталось шестеро. Ядро руководства новой организации. Довольные лица пылали благодушием.

Снова заговорил старший. Теперь он не боялся, что его могут перебить или задать каверзный вопрос. Здесь все те, кто сколачивал с У Чинем боеспособную шайку.

— Итак, нашу идею поддержали. Конфликт с Шао — великолепная вещь для зачинания нашей деятельности. Заодно проверим кадры. Как думаете вы? Вот вы, уважаемый Фэн, что скажете?

Тот, к кому обратились, был лет под пятьдесят, с грубыми, некрасивыми чертами лица, неопределенным взглядом и такой же придавленной улыбкой.

— Я тоже так думаю, — молвил он глухим голосом.

— Да, — подтвердил старший, — наш идеолог Вуй хорошо знает, чем подзадорить молодых. Если он также толково решит проблему с надежностью кадров, конечно, не без нашей помощи, — здесь говоривший намеренно сделал ударение на каждом слове, — то его задача, в основном, будет решена. Между нами обязанности распределены. В Шанхае достаточно торговцев-иностранцев, на которых можно погреть руки. Но первым иностранцем должен стать проамериканский — прорусский монах. Слишком большие деньги за него дают, о главное — чистые, чтобы не использовать подвернувшийся шанс.