Воспоминания мёртвого пилота

"Что, ребята, пошли врезать по пиву? Отметить переход в новую для себя роль. Вот там-то вас, братцы вы мои, и накроют, - злорадствовал я.
– Дайте мне только до общежития доехать."

Автобус высадил меня на улице Севастопольской, и я скорым шагом добрался до своего временного жилища. Условия моего проживания в Артёме в выгодную сторону отличались от того, что я имел в Камчатском гарнизоне Елизово.

Во-первых, я жил один.

Во-вторых, в семейном крыле, что позволяло мне приходить и уходить будучи не замеченным дежурной по общежитию.

В-третьих, у меня как у всех командиров кораблей был служебный телефон. И я мог без посредничества военных телефонисток дозвониться хоть тестю в рабочий кабинет, хоть жене домой, хоть Светлане Мухиной, которая, несмотря на то, что больше не служила в батальоне связи, служебный телефон имела.

Но сейчас мне было не до них. Главное, чтобы начальник политотдела авиации нашего флота не ушёл с работы домой. Конечно же, я мог достать его и дома, но в этом случае пришлось бы подключать телефонистку и называть своё имя. Мне же хотелось сохранить инкогнито.

Я зашёл в комнату, закрыл дверь на английский замок и набрал номер телефона нашего главного замполита. Мне повезло в этот день во второй раз. Несмотря на седьмой час вечера, генерал был на рабочем месте. Как только он поднял трубку и назвал себя, я не представляясь, доложил:

– Товарищ генерал, экипаж, вылетающий послезавтра по государственному заданию в международный полёт, в настоящий момент пьянствует в баре международного аэропорта.

Я специально сгустил краски, употребив крайне негативную форму, описывающую употребление алкогольных напитков. Кто потом будет разбираться, где проходит грань между парой кружечек пивка и двумя-тремя бутылками водки.

Машина была запущена. Для руководителя политической службы такой сигнал приравнивался к команде, подаваемой опытным кинологом своей собаке. Итак, "фас" прозвучал. Подождём результатов до утра.

Пока я потирал руки от предвкушения приятных новостей, генерал связался по телефону с моим командиром полка и приказал ему немедленно найти командира эскадрильи Ан-12-х и его штурмана. После чего доложить о том, где они были найдены. Предчувствуя недобрые вести, полковник первым делом позвонил обоим разыскиваемым домой. Встревоженные неожиданным звонком супруги офицеров ответили, что их мужья ещё не вернулись со службы.

" Значит, они пошли в аэропорт", - догадался командир.

Пивной бар аэропорта был единственным местом в городе, где военный патруль не цеплялся к офицерам, посещавшим его в военной форме. Командир зашёл в него и, среди двух десятков других офицеров и прапорщиков, сразу увидел тех, кого искал. Майоры сидели за одним столиком, перед каждым из них стояло по две пустых, и по две полных кружки пива. Подойдя к ним, командир сказал:

– Жду вас обоих в машине у центрального входа.

В полном молчании доехали они до штаба полка. Полковнику очень хотелось сказать своим подчинённым всё, что он о них думает, но заводить разговор при водителе-матросе не стоило. В своём кабинете командир полка дал волю своим нервам. Побушевав несколько минут, он поднял трубку прямой связи с начальником политотдела и доложил, что оба разыскиваемых офицера находятся в его кабинете.

– Где ты их нашёл?
– спросил генерал.

– В баре аэропорта, - ответил полковник.
– Но они совсем не пьяные, - попытался защитить он их.

– Ну да, - ответил генерал с сарказмом.
– Они туда за лимонадом ходили. Ты эти сказки завтра командующему авиации расскажешь.

Он повесил трубку, а командир, с тоской во взгляде, посмотрел на бледные лица "пойманных на горячем" лётчиков, и сказал:

– Что стоите? Идите обратно в бар, допивайте своё пиво, раз вам так невтерпёж было. Теперь во Вьетнам вместо вас сопляк Григорьев полетит.

Наутро грозная комиссия проверяла готовность обоих экипажей. До разговора командира полка с командующим флота никаких изменений в плане выполнения задания сделано не было. Не придавая особого значения моему экипажу, члены комиссии выставили нам по результатам проверок самые высокие оценки. Возможно, баллы были завышены. Просто штабным полковникам было жаль дублёров, проделавших за короткий период времени такой большой объём работы. Зайдя в кабинет командира, и известив его о результатах своей проверки, председатель комиссии, заместитель командующего авиации флота по боевой подготовке, позвонил своему начальнику и доложил о полной готовности обоих экипажей к предстоящему полёту. Командующий авиации приказал дать телефонную трубку командиру полка и, когда тот представился, спросил его:

– Так, где ты вчера нашёл своих "соколов"?

– В пивном баре, товарищ генерал-лейтенант.

– Значит, завтра полетят дублёры. Как я понял из доклада зама, они не хуже основного экипажа подготовились к полёту.

Он положил трубку, а полковник тихо сказал: - Вот это то и странно.

Как только комиссия уехала, я был вызван в кабинет к командиру полка. В присутствии моего командира эскадрильи полковник объявил, что решением командующего государственное задание перелагается на мои плечи. И что, невзирая на мою молодость и горький опыт, он уверен, что я с честью его выполню.

Я вышел из кабинета, ощущая себя римским триумфатором Октавианом Августом, получившим высшую почесть от сената за неоценимый личный вклад в решающей победе над неприятелем. Передо мной стояла не простая залача - не показать распирающую меня радость окружающим. Ведь моя служба в полку не заканчивалась на этой вьетнамской командировке. Через месяц мне предстояло возвращаться назад, в Артём. И хоть я зять контр-адмирала, это всё же меньше, чем двоюродный племянник Юлия Цезаря, которым был император Август. Как мои сослуживцы встретят меня? Предсказать было очень трудно. Наверняка кто-нибудь, взвесив все за и против, мог бы вычислить нас. Хотя, конечно, доказать бы никто ничего не смог.

Как говорил генеральный прокурор сталинских времён Андрей Януарьевич Вышинский: "Признание - царица доказательств", а я ни в чём и никогда не признаюсь.

Глава 29

От штаба полка до стоянки самолётов я добежал бегом. Сущий пустяк восемьсот метров. В гермокабине самолёта правак, штурман, бортач и радист играли в преферанс. Стрелок и техник по десантному оборудованию резались в шашбеш.

– Мы летим, - обрадовал я свой экипаж войдя в тесную кабину.
– Это хорошая новость, вторая по-хуже - у нас очень мало времени на подготовку.

– Так мы готовы, - вяло ответил штурман, нехотя откладывая карты в сторону.

– Мы готовы к перелёту, а не к командировке. А это две большие разницы. Поэтому слушайте боевую задачу. Серёжа, - я повернулся к второму пилоту.
– Как только переоденешься в гражданское дуй в магазин детского питания и купи как можно больше пачек сухого молока "Малыш". Не меньше парашютной сумки.