Воспоминания

В конце – мне показалось, что прошло много часов, – эксперты пришли к выводу, что в моем распоряжении имеется сто пятьдесят тысяч франков, сумма более чем достаточная, чтобы заплатить по счету домовладельца и покрыть стоимость моей поездки в Англию.

– Какой позор! – вздохнул управляющий. – Какой ужасный позор! Подумать только, каких-нибудь пять лет назад вы получили бы не менее пары миллионов. Я посоветовал бы вам отклонить это нелепое предложение и подождать, пока Европа не опомнится – пусть даже ей понадобится несколько месяцев. – На то, чтобы Европа опомнилась, наверняка понадобится несколько месяцев, – бодро ответил я, – а может, немного дольше. Вот почему я приму предложение ваших банкиров. Да, предпочитаю подождать, когда Европа опомнится, в Лондоне, где я смогу продать свою нумизматическую коллекцию. Поезд с Северного вокзала по-прежнему отправляется в восемь вечера?

– Да, конечно. Но в порядке ли ваши бумаги?

– Какие еще бумаги?

– Паспорт и британская виза.

– Мне нужна виза?

Управляющий улыбнулся:

– Скоро вы поймете, что мир сильно изменился по сравнению с тем, что было в 1914-м. По-моему, если вы хотите уехать сегодня, вам лучше сразу же обратиться в паспортный отдел посольства Великобритании. Еще лучше – позвольте мне взять ваш паспорт, а об остальном позаботится наш швейцар.

– Нет, спасибо! – ответил я, вспомнив, что так или иначе хотел увидеться с лордом Дерби. – Я сам пойду к британскому послу. Кстати, он мой старый друг.

По пути в посольство Великобритании – в нескольких минутах ходьбы от «Ритца» – я готовил речь для лорда Дерби. Я решил говорить с ним прямо и откровенно; мне казалось, что такой влиятельный человек в Консервативной партии способен лучше многих посоветовать, с кем мне стоит увидеться, пока я буду в Лондоне. Мы были знакомы достаточно хорошо. До войны мы часто встречались в разных клубах, как в Англии, так и в континентальной Европе. Во время войны мы постоянно обменивались посланиями, когда лорд Дерби, бывший тогда военным министром, поставлял мне самолеты и инструкторов. Он знал, сколько жертв принесла русская армия в 1914–1916 годах, и я не сомневался, что он с радостью поможет мне открыть глаза его правительству на истинную природу большевистской угрозы.

Лорд Дерби меня не разочаровал. Он внимательно выслушал мой рассказ о том, что случилось с оплакиваемым русским «паровым катком». Он от всей души согласился со мной в том, что членам коалиции в кабинете Ллойд Джорджа следует сейчас же, во всяком случае, до того, как они усядутся за продолговатый стол в Версальском дворце, передать сведения из первых рук о положении в России.

– Но трудность в том, – сказал лорд Дерби, – что мнений по поводу того, что нужно сделать с Россией, столько же, сколько и русских, приехавших в Лондон. Лично я верю каждому вашему слову, но кто убедит мое руководство? Есть ли среди ваших людей кто-то, обладающий достаточным авторитетом, чтобы заставить себя услышать на Даунинг-стрит, не будучи при этом обвиненным в политической предвзятости?

Его слова оказались вполне уместными. Я с готовностью признал, что его руководство вполне оправданно будет сомневаться в словах представителя семьи Романовых.

– К счастью, – продолжал я, – я вовсе не стремлюсь повлиять на их суждения. Я забочусь лишь об одном: снабдить их подлинными данными, которые они без труда смогут проверить.

– Подлинные данные! – с грустью повторил он. – Существует ли такая вещь, как подлинные данные о России? И потом, вы находитесь здесь, в Париже, в то время как все объяснения необходимо будет давать в Лондоне.

– Но я отправляюсь в Лондон сегодня же вечером!

– В самом деле?

– Конечно. Я обещал теще, что сразу же увижусь с ее сестрой, королевой-матерью!

Вдруг он погрустнел. Знаменитая веселая улыбка Дерби, так хорошо известная множеству британских любителей скачек, внезапно исчезла с его румяного лица, сменившись нескрываемо озабоченной миной.

– Похоже, моя поездка в Англию вас смущает, – смеясь, сказал я, не понимая, что происходит.

– Все гораздо хуже, – ответил лорд Дерби, опуская глаза, – из-за этого я совершенно несчастен!

– Вы шутите?

– Ах, если бы! – уныло воскликнул он. – От всей души надеялся, что меня избавят от необходимости такого объяснения, но, полагаю, другого выхода нет. Вы должны знать правду. Сегодня утром я получил телеграмму из министерства иностранных дел; мне запрещено давать вам визу в Соединенное Королевство!

– Но, лорд Дерби… – Я осекся. Как будто кто-то внезапно сказал мне, что меня зовут не Александр. Я не знал, что можно говорить, а что нельзя. Сам не зная почему, я взял паспорт и положил его на стол. – Должно быть, произошло недоразумение, – невнятно пробормотал я, все еще надеясь, что улыбка вернется на лицо лорда Дерби и он признается, что просто невинно пошутил.

– Ничего подобного, – вздохнул он и взял телеграмму, которая лежала на папке перед ним. – Вот она. Черным по белому! Причины не указаны. Не оставлено никаких лазеек. Только приказы. Позвольте сказать, у меня не было более неприятного поручения с тех пор, как я поступил на службу!

– Но, лорд Дерби, как можете вы не пустить в Англию не только близкого родственника вашего короля, но и человека, который почти три года сражался в союзе с вашей страной? Поймите меня правильно: я не испытываю никакого желания злоупотреблять гостеприимством вашей родины, но мне кажется, что я имею право хотя бы на объяснение. Что я натворил, почему ваш МИД занес меня в черный список? С каких пор мое присутствие в Лондоне стало угрожать интересам Британского Содружества? И почему, во имя всего святого, ваше правительство присылает линейный крейсер и спасает меня из России, если меня не считают достойным даже для короткой поездки в Англию? Все происходящее совершенно нелепо!

– Да, – мрачно подтвердил лорд Дерби, – нелепее всего, с чем мне пришлось столкнуться в своей должности. Вы, однако, должны понять, что посол его величества короля Великобритании не имеет права разглашать причины, которые привели к тем или иным решениям министерства иностранных дел. Как частное же лицо советую вам почитать английские газеты.

– Английские газеты?! – ошеломленно переспросил я. – Что они могут сказать о моей поездке в Лондон? Почему они настроены против меня?

– Они не настроены против вас. Более того, сейчас они не пишут ни о чем, кроме растущего беспокойства в Англии. Коммунизм поднимает голову… организация рабочими комитетов действий… и тому подобное. Вот почему МИД считает, что в данный конкретный момент прибытие в Лондон члена российской императорской семьи, скорее всего, породит нездоровое возбуждение и злобные слухи.

– А как же почтенная британская доктрина о безопасном убежище для всех политических изгнанников? Что произошло с этим бесценным принципом гордого Альбиона?

Мой собеседник пожал широкими плечами и молча показал на телеграмму у себя на столе. Приказы! Место классического принципа заняли приказы министерства иностранных дел! Страна, которая в прошлом оказывала самое широкое гостеприимство всем видам анархистов и цареубийц, теперь считает своим долгом захлопнуть двери перед самым носом кузена его величества!

– Полагаю, – сказал я, протягивая руку, – это мое прощание с Британскими островами.

– Не обязательно. Через месяц-другой положение может измениться, и тогда МИД пересмотрит теперешнее решение. – Пусть так, – покорно сказал я. – Думаю, я останусь там, где нахожусь сейчас.

– Что ж, – заметил лорд Дерби, – Франция прекрасная страна, не так ли?

– Самая прекрасная, сэр.

Жаль, что я не мог рассказать ему о битве на рю Анатоль-де-ла-Форж, потому что в свете этих новых и поистине поразительных событий мелкий разбой моего толстощекого коротышки домовладельца выглядел вполне простительным, почти благородным.