Восстание эльфов

– Обращайся, если нужно, Даня. Здесь тяжелая жизнь, но мы свыклись, и ты свыкнешься. Просто надо соблюдать правила. – ответила она и улыбнулась. – Ну, вот и всё! – Митель похлопала меня по плечу. – Тебе бы поменьше напрягаться, чтобы швы не разошлись. Постарайся больше не попадать в передряги.

– Так что с тобой случилось, дружище?.. – спросил Тинэй, но тут же повернулся на звук шагов.

Я обернулся и увидел двух эльфов в проёме хижины. Они одеты, как обычные рабы, но держат в руках нечто похожее на самодельные копья – высокие палки с привязанными острыми камнями на вершине.

– Время! Время уже! Солнце встало над стенами – пора в шахту! – воскликнул один из них.

– Иду я уже… Иду. – ответил Тинэй и, склонив голову, побрёл в их сторону.

– А это кто? Он почему не в шахте? – продолжил эльф, показывая на меня пальцем. Все молча уставились на меня.

– Я только из темницы. Всё болит ужасно. – решил выкрутиться я.

– Болит, говоришь? Да плевать мне, что у тебя болит! Нам план выполнять надо, а не сюсюкаться с огрызками! Пошёл в шахту!

– Иди в шахту… Тут так принято. – тихо сказала Митель.

Несмотря на дикую усталость, я кое-как поднялся на ноги и, повинуясь приказу, вышел из хижины. Тинэй поравнялся со мной. Надзиратели пошли сзади.

– Но ведь они эльфы!.. И гонят своих же в шахту, чтобы работать на людей. Это как понимать? – спросил я, удивляясь.

– Конечно. А почему бы и не быть надзирателем, когда тебе дают на медяк больше? Притом, работать не нужно. Стоишь себе, подгоняешь других. Лупцуешь других, а тебя не лупцуют. – ответил Тинэй.

Мы добрались до шахты. Штольня уходит под землю и разветвляется на сети подземного тоннеля, которые укреплены деревянными балками. Надзиратели погнали нас вниз. В нашем тоннеле трудится около двадцати эльфов, расширяя каменный коридор ещё глубже. Рядом с каждым рабочим лежит по кучке розоватых полупрозрачных камней.

Надзиратель серьёзно посмотрел на нас и скрестил руки. Тинэй взял две кирки, что лежат у телеги, и одну из них дал мне. Он встал к свободному проёму и начал долбить камень. Я встал рядом с ним.

– И что это за камни?

– Люди называют их антант. Говорят, драгоценные. – ответил Тинэй, продолжая работать.

– Как давно ты здесь?

– Я здесь родился. И мама моя здесь родилась. И папа…

– А папа твой где?

– Пятьдесят лет в шахте отработал и умер.

– Ну и дела… А попроще тут работёнки нет? Обязательно в шахте спину гнуть?

– Обязательно, если ты не в клане. Мужчины в шахте, женщины держат поля и скот в Эльфиме, занимаются ремеслом. Почти всё у нас забирают люди, а то, что осталось – отверженные.

– А что, кланы освобождаются от работы? Я думал, что это преступники. Разве нет?

Тинэй серьёзно посмотрел на меня:

– Всё правильно. Наш старейшина Валарин заведует важным отчётом. Он записывает, кто и сколько отработал, кто и сколько ресурсов сдал…За каждого отверженного эльфы работают вдвое больше, потому что те не работают вовсе. Хотя, если подумать, с истинными такая же история, но они пытаются нас защитить.

«Блатные какие. Рабство внутри рабства. Видно, разумным существам без этого никак».

– И почему ты не в клане? Так ведь всяко проще. – сказал я.

– Почему?.. – он задал вопрос сам себе, положил кирку на плечо и задумался. – Потому что неправильный это труд. Знаешь, кто такие на самом деле отверженные? Это эльфы, которые эльфами себя не считают. Они не почитают нашу богиню, считают людей высшими существами и делают всё лишь ради наживы. Им за радость угнетать и обдирать до нитки обычных эльфов, они не гнушаются убийствами. Как считаешь, стоит чего такая жизнь? Вот и я считаю – нет!

– А как же второй клан? Истинные. Они разве не противостоят отверженным?

– Как ты бандита не назови, он всё равно бандит. Неправильный это труд, Даня. Не стоит того.

– А что стоит того? Пятьдесят лет отпахать и в могилу? Потом скажут – отличный был инструмент, правильный!

– Ничего ты не понимаешь. Ты не отсюда и не тебе нас судить.

По тоннелю эхом прокатился голос надзирателя:

– Эй, вы, там! А ну за работу! Хватит болтать, не то плетью дам!

С каждым взмахом кирка становится всё тяжелее. Под конец руки у меня стали как два неподъемных полена. Пытаюсь хоть секунду отдохнуть, отдышаться, не делая замах, но ловлю на себе злобный взгляд надзирателя и продолжаю снова.

«Вот демон же!»

Надолбил кучу камней. В конце смены пришёл другой надзиратель и крикнул:

– На проверку!

Рабочие сложили камни себе в руки и встали так, будто делают подношение некому божеству. Я последовал их примеру. Надзиратель прошёл мимо одного из эльфов, взял у него камень, презрительно фыркнул, покрутив его меж своих пальцев, и бросил в стену.

– Идиотина! Решил фуфло мне показать?! Думал, я не замечу?! – крикнул надзиратель и хлестанул рабочего по щеке. Тот пошатнулся и, не устояв на ногах, упал к каменной стене.

Он последовал дальше и остановился у меня:

– Как имя?

– Даня.

– Чего?! Ты, дятел, видно совсем не соображаешь! Ни имени нормального, ни камней! Ты посмотри сюда! – крикнул он и взял один камень из моей руки. Он поднёс к нему пылающий факел, и я увидел мутную сердцевину внутри камня. – Видишь? Настоящий антант должен сиять внутри! Это муть чёртова! Чёртова муть! – он швырнул камень в стену и презрительно плюнул себе под ноги.

Я опустил взгляд и едва сдержал смех – надзиратель харкнул себе прямо на ботинок. Он тоже туда посмотрел, оглядел гневным взглядом рабочих, что прячут ухмылки, и сказал мне:

– Один день тебе, чтобы исправиться! – после повернулся к остальным эльфам. – Сдаёмся!

Все сложили камни в тележку. После надзиратель указал пальцем на какого-то шахтёра. Тот вяло вздохнул, поднял тележку и со скрипом, исходящим то ли от колеса, то ли от его спины, повёз её из шахты.

Надзиратель крикнул остальным:

– На выход!

Рабочие из разных веток шаток соединяются в общую колонну по направлению к выходу. Я встал с ними и начал медленно продвигаться вперёд. Минут через пять увидел свет Эльфима. Эльф-надзиратель похлопал меня по карманам и фыркнул:

– Свободен!

Он поднял сжатый кулак, большим пальцем выковырял из кулака монету и подкинул её мне. Я поймал её. На ней изображён профиль злобного старика в причудливой круглой шапочке. Над ним написано «Великий Магнус Прочный», а под ним – «два медных».

«Это и есть император? Неприятный тип… Готов поспорить, у него слюнки текут, когда он видит свой профиль на монетах».

Я увидел Тинэя, который идёт к своей хижине. Догнал его.

– Да ты что, обиделся что ли? – спросил я. – Я просто высказал своё мнение. В моём мире, знаешь ли, честные работяги тоже немного получают.