Восстание инеевых волков

И вдруг бросилась ко мне, крепко обняла и зарыдала. Я опешила. Осмонд тоже удивленно смотрел на Сольвейг, которая почти висела на мне и, стоит заметить, весьма ощутимо тянула к полу.

– Ты чего?

– Я за тебя боялась!
– проревела девушка.

– Ну и зря, - я фыркнула и оторвала от себя подругу.
– Ложись, давай, не прыгай почем зря.

– Честно говоря, я тоже нервничал, - признался Осмонд.
– Как тебе удалось сбежать от Рандвалфа?

Пришлось кратко рассказать им о том, как я нажаловалась Вилдэру. Сольвейг испытала заметное облегчение, а вот Осмонд мрачнел с каждым словом. Когда я закончила, он сказал:

– Я не осуждаю тебя, Анна, ты защищалась. И я не хочу сказать, что ты должна была проглотить все это и смолчать, но... теперь ведь переговоры не состоятся, да? Нас ждет война.

Я замерла. Да, прежде чем что-то делать, нужно думать. Действительно, Вилдэр вряд ли погладит брата по головке за такое обращение с наложницей, скорее выставит вон из замка, наплевав на все интересы государства. Или нет? Или пересилит себя, помня, что стоит на пороге войны?

" Не пересилит, - хмыкнул Гуннульв.
– Он мужик правильный, его от насилия по отношению к женщинам тошнит чуть ли не в буквальном смысле. Так что готовимся к осаде. Рандвалфа еще и волки поддерживают, ух!"

– Прекрати, - скривилась я.
– И так плохо.

Сольвейг и Осмонд удивленно на меня взглянули.

– Не обращайте внимания, - отмахнулась я.
– Это местный дух замка или что-то такое. Он со мной решил общаться.

– Гуннульв?!
– обалдел Осмонд.
– Ты общаешься с Гуннульв?! Анна! Я ж к нему подход уже несколько лет ищу!

"Что есть, то есть, - не без гордости отозвался Гуннульв".

– Спроси у него, чего он хочет!

"Жратвы, гулянок и девочек, - буркнул Гуннульв".

– Нет, ну правда, почему ты с Осмондом не общаешься?
– удивилась я.

Осмонд казался мне хорошим.

"Потому что он меня постоянно изгонять рвется. Кому понравится, когда на него замахиваются каким-то каменюгой?"

– Он на тебя обиделся, - сообщила я жрецу.
– Ты на него камнем махал.

– Камнем?
– вконец удивился Осмонд.
– Это был магический кристалл!

"Не зна-а-аю, - протянул Гуннульв.
– Магического в нем столько же, сколько вот в этой подушке".

– Говорит, он не магический, - сообщила я Осмонду.

Сольвейг рассмеялась. Неуверенно, тихо, но рассмеялась и у меня будто камень с души свалился. Я боялась, что она никогда не сможет радоваться.

Мы все вздрогнули, когда двери распахнулись, и лазарет широким шагом пересек Вилдэр. С лица Сольвейг моментально исчезла улыбка, девушка испуганно взглянула на повелителя и невольно отодвинулась к спинке кровати.

Вилдэр молча, не взглянув ни на меня, ни на Осмонда (который, кстати, не забыл почтительно поклониться), взял Сольвейг за руку и надел ей на указательный палец кольцо с крупным красным камнем, а потом осторожно поцеловал в лоб. Девушка подняла взгляд, полный слез и прошептала:

– Повелитель...

Вилдэр погладил Сольвейг по волосам и повернулся ко мне. Он с минуту оглядывал меня с ног до головы и будто бы что-то решал для себя.

А я тем временем мучилась чувством вины: надо же было испортить переговоры! И главное: совсем ведь не подумала об этом, только и знала, что свою шкуру спасти, да Рандвалфа наказать.

– И что это было?
– спросила я, когда Вилдэр, еще немного постояв у постели Сольвейг, ушел.

"Говорю же - благородный мужик, - вздохнул Гуннульв.
– Теперь Сольвейг свободна. И если сына родит, его все будут сыном Вилдэра считать".

– А что, наложница не может родить ребенка от хозяина?

На это мне ответил Осмонд:

– Нет, такого права рабыни не имеют. Но Сольвейг теперь ничто не грозит.

– А что она делать будет?

– Буду горничной у какой-нибудь высокопоставленной дамы, - Сольвейг, наконец, вышла из ступора и рассеянно поглаживала камень на кольце.

– Но ты же не уедешь из общей спальни?
– спросила я.

– Нет, наверное, - подруга пожала плечами.
– Если Астрид не выгонит.

– Анна, - Осмонд задумчиво посмотрел в окно, - а зачем ты Леофвайну пригрозила, я так и не понял. Он же теперь с тебя не слезет, из штанов выпрыгнет, но отомстит.

Я откусила от большого яблока, что лежало в вазочке на небольшой прикроватной тумбочке.

– Понимаешь, Осмонд, Леофвайн - скотина редкостная, и я предпочитаю знать, что он не опасен. Я хочу спровоцировать его, разозлить, чтобы он допустил ошибку. Когда у мужика крышу сносит от злости, он начинает куролесить, не разбирая дороги. Мне того и надо. Пусть действует необдуманно, это куда лучше, чем ждать его или Игоря.

– А если ты пострадаешь?
– нахмурилась Сольвейг.

– Не знаю, вряд ли, я редко остаюсь одна. Да и Гуннульв меня теперь защищает.

"Ишь, какая хитрая!
– возмутился монстр.
– Сама заварила кашу, сама и расхлебывай! Тебя половина замка ненавидит, а я должен теперь защищать?!"

– Ну и не надо, - обиделась я.
– Сама справлюсь. Кстати, почему все так перепугались, когда эти волки приехали? Нет, я понимаю, они страшные - жуть, но чего так бледнеть-то? Уна едва в обморок не упала, Вилдэр чуть замок под основание не разнес. Что с этими волками не так?

– Понимаешь, они очень опасны. И воинственные. Им Вилдэр никогда не нравился, слишком уравновешенный, слишком своенравный. Он не хотел с ними считаться, потому что волки - существа все-таки хищные, они представляли в свое время серьезную угрозу людям. Вилдэр, как начал править, а было это лет двадцать назад, выделил им часть плато, но категорически запретил появляться вблизи селений. Мы, конечно, знали, что волки не особо жалуют повелителя, но не думали, что они примкнут к Рандвалфу. Ну, их можно понять: они с ним сходно мыслят, Рандвалф всегда был жесток, для волков - идеальный союзник.

– А почему тогда Рандвалфа называют Повелителем Снежных Зубров?

– Так зовут себя воины, проживающие на его территориях, - пояснил Осмонд.
– Тренированные, сильные. В общем, Рандвалф силен и даже очень.

– А я втравила нас в войну, - мне захотелось выпрыгнуть из окна.

– Анна, ты не могла иначе, - Сольвейг взяла меня за руку.
– Не вини себя, будь что будет теперь.

– Сольвейг верно говорит, - подтвердил Осмонд.
– Сдается мне, войны нам не избежать было в любом случае. Так что вряд ли в этом есть твоя вина, да и не решено еще ничего.