Восстать из Холодных Углей

Отрезвляющее осознание. Нас учили, что столкновение наших лун — это всего лишь случайность, исторический момент, который не оказал большого влияния, если не считать рассказов у лагерных костров и случайных лунных дождей из драгоценного металла. Правда вышла далеко за рамки этого утверждения. До столкновения лун земляне были нецивилизованными животными, существами, которых я называю Проклятыми. Пахты по большей части выглядели так же, но были дикими созданиями без особого интеллекта, передвигавшимися на четвереньках, с которых поднимались только оглядеться, на миг замерев неподвижно. Что же касается таренов, то кто знает, какими маленькими зверьками они были до Ранд. Если бы не столкновение лун, мы все были бы такими же. Мир принадлежал бы гарнам, мурам и монстрам. Некоторые из величайших городов Оваэриса никогда бы не появились, а в нашем небе не было бы летающих гор. Севоари и все его обитатели просто не существовали бы. Столкновение наших лун было не просто какой-то фиксированной точкой в истории, это было чертовым началом истории, истории всего, чем мы сейчас являемся. Теперь мне стало ясно — и это, несомненно, было правдой, — что Ранд и Джинны не принадлежали этому миру. Они были иммигрантами, бежавшими из бессрочного тюремного заключения. Но также верно и то, что они, безусловно, оставили свой след в нашем мире. Они сформировали его по своей воле, сделали его и нас такими, какие мы есть сегодня. Мы обязаны им всем.

И тем не менее, они принесли в наш мир войну, которая опустошала его снова и снова. Они играли с естественным порядком вещей и убедили нас поклоняться им как богам. Они создали другой мир, полный монстров и ночных кошмаров, взятых прямо из наших худших снов. Они считали нас никчемными. В лучшем случае мы были пешками, которых использовали в великой войне, которую они вели друг против друга. В худшем случае мы были для них никем, наши жизни даже не стоили внимания. И на личном уровне их война стоила мне Сильвы. Возможно, я и держала оружие, которым был нанесен удар, но направляла его Мезула. Это Мезула отправила свою дочь умирать вместо себя.

Честно говоря, от осознания этого у меня слегка закружилась голова. Где-то вдалеке я слышала, как Тамура что-то бормочет, помешивая рагу, и слышала, как Сссеракис что-то говорит, но я была погружена в свои мысли.

— Оружие, — наконец сказала я. — Почему Аэролис так боится молота? Потому что молот может его убить?

Тамура взглянул на Хорралейна. Огромный головорез сидел на краю крыши в стороне от нас и, по-видимому, не проявлял интереса к нашему разговору, несмотря на тему.

— Металл был сконструирован так, чтобы сдерживать их магию. В противном случае это была бы плохая тюрьма.

Как все это поможет нам раскрыть потенциал Источников, которыми ты располагаешь? Знание того, откуда взялись Ранд и Джинны, не дает ничего, кроме ощущения собственного превосходства.

В этом ужас не был неправ. Секреты заставляют нас чувствовать себя сильными, а гордость за силу всегда была одним из моих недостатков.

— Я не знаю. — Были способы, которыми я могла бы использовать новое знание. Возможно, это был рычаг, с помощью которого можно было бы выудить что-то еще у Джинна. Хотя, возможно, ему было бы все равно. Аэролис охотно показал мне эти воспоминания; он, должно быть, знал, что я увижу предательство, которое спланировали они с Мезулой.

— Подумай о рагу, — сказал Тамура, понимающе кивая.

— Разве мы не закончили с метафорой о рагу?

Тамура пожал плечами и улыбнулся. Было приятно снова увидеть его улыбающимся. Долгое время казалось, что даже его настроение было погребено под тяжестью страданий.

— Рагу бывает разнообразным. Так много применений, так много возможностей. Ты знаешь, что входит в состав рагу?

— Крыса?

Он бросил на меня испепеляющий взгляд:

— И?

— Понятия не имею.

Тамура захихикал:

— Ты не хочешь знать.

В моем мире есть существо, которое ответит правду на любой вопрос. Но оно отвечает на каждый вопрос только один раз и может не ответить на тот вопрос, который ты задал.

— Что?

То существо безумно. Как и это.

— У каждого ингредиента свой вкус. — Тамура наклонился вперед и глубоко вдохнул через нос, смакуя аромат рагу. Затем он поперхнулся от запаха. — Надеюсь, на вкус оно будет лучше, чем на запах. Вкуснее, чем его составные части.

Все начинает обретать смысл. Ты понимаешь этого дурака?

— Наставники в академии говорили нам никогда не смешивать магию. Они говорили, что это опасно.

Тамура снова усмехнулся, покачав головой:

— Не все правила созданы для защиты. Многие существуют для того, чтобы сдерживать. Но, возможно, они были правы. Ты уже нарушила правила. Ты опасна?

Он был прав, конечно. Тамура почти всегда был прав. Просто раньше я этого не замечала. Наставники говорили нам, что смешивать магию из разных источников опасно и непредсказуемо, и в чем-то они были правы, но в то же время они были глупцами без особых амбиций. Магия Источников, магия Ранд и Джиннов, никогда не предназначалась для использования в одиночку. Это заложено в самой их природе, в законах, которые их связывают. Вместе они сильнее, чем порознь. По мере того, как все больше их умирало, их сила уменьшалась. Достигнув своего расцвета, Джинны создали целый мир. Они сделали это не по отдельности, они объединили свои усилия, все они работали как единое целое для достижения общей цели.

Наставники учили нас, что смешивать магию извне достаточно безопасно. В конце концов, это сам дух авгомантии: наложение чар на предметы требует второй магической настройки, чтобы направить действие чар. Невозможно создать пылающий меч с помощью одной только авгомантии, для этого требуется также пиромантия, которую затем можно применить к металлу. Однако внутреннее смешивание магии ускоряет отторжение и может привести к катастрофе. Оба утверждения верны, но они упустили ту часть, где внутреннее смешивание магии увеличивает силу в много раз.

И Тамура был прав еще кое в чем. Я уже делала это, просто этого не осознавала. В своем гневе и горе я обрушила на Аэролиса все, что у меня было. Мы с Сссеракисом работали в идеальном союзе. Тень и клинок, огонь и молния. Эту битву мы бы проиграли, если бы Аэролис ударил в ответ, но во время той безумной атаки Джинн был потрясен. Мы, блядь, его ранили. Когда я оглянулась назад, я поняла, как. Источникоклинки, которые я создала на пике своей ярости, были другими. Раньше я создавала клинки с помощью кинемантии, а затем покрывала их молнией или огнем. Но в тот раз я смешала магию внутри. Кинемантическая энергия, которую я использовала, чтобы наполнить эти клинки, была насыщена дугомантией и пиромантией. Я даже не осознавала этого. Возможно, именно поэтому отторжение произошло так скоро. Я не знаю. Но я знаю точно, что смешанная магия позволила мне ранить Аэролиса. И я знала, что смогу сделать это снова.

Глава 13

Я перешла к новому режиму тренировок, сначала осторожно. Это было опасно, и мне приходилось действовать медленно, чтобы не взорвать себя или не сделать что-нибудь похуже, например, взорвать всех остальных. Я смешивала магию внутри, затем высвобождала ее, придавала ей форму. Без наставника, который мог бы вести меня, и без намека на направление, я брела на ощупь, как слепая в лабиринте. Мои первые попытки закончились неудачей, и подтверждением тому были раны. Я чуть не лишилась пальца, когда источникоклинок взорвался в потоке пламени, но мне почти удалось направить огонь наружу, опалив песок так сильно, что он превратился в стекло. С молнией было проще. Странно, но я всегда чувствовала себя наиболее комфортно именно с пиромантией, что-то в пламени притягивало меня и заставляло чувствовать себя как дома. После дугошторма, который я впитала и держала в себе, дугомантия далась мне очень легко. Я была яростью шторма, и шторм был мной. Может быть, именно поэтому. Ярость. Огонь — это не ярость и не озлобленность, это просто огонь. Он поглощает, вот и все. Он медленный и методичный. Пламя, может быть, и непредсказуемо, но не огонь. Его движение можно направлять и контролировать. Молния — другое дело. Это гнев, неистовство и ярость. Ее можно направить, но не контролировать. Она следует своим курсом и поражает в мгновение ока. Я, по природе, злая. Я всегда была злая, но после Сильвы это стало еще хуже. Иногда я срывалась. Я не хотела, просто так получалось. Гнев трудно контролировать. Часто я не осознавала, что он есть, пока он не выплескивался наружу и не причинял вреда. У меня с молнией что-то вроде родства, которое глубже, чем шторм, который я ношу в себе. Я этим не горжусь.

Наконец, я добилась некоторого прогресса. Теперь у меня были более прочные, легкие источникоклинки, наполненные огнем, который мог поджечь металл. Я скопировала щит, который, как я видела, Сильва создала вокруг себя, на самом деле это был скорее пузырь. Наполнив этот щит кинемантией и дугомантией, я сделала его непроницаемым как для физических атак, так и для магических. Я научилась создавать ударную волну энергии, исходящую от меня, что было бы более чем полезно, если бы я когда-нибудь оказалась в окружении. Так много новых возможностей открылось передо мной, когда я узнала, что магия становится более могущественной, когда она используется совместно, когда используются принципы, объединяющие Ранд и Джиннов. Именно отсюда проистекала истинная сила Железного легиона. Знания, позволяющие использовать магию так, как никто другой не осмеливался. Он был настроен на более чем десять различных источников и, вероятно, мог использовать их все одновременно. Неудивительно, что он был таким сильным.