Восстать из Холодных Углей

Новые камни вырывались из-под земли, освобождая себе путь на открытый воздух. Земля содрогнулась, открывая город, лежащий под ней. Разрушенный город, поднимающийся из-под земли к дневному свету. Все больше и больше его частей вырывалось за пределы своих границ. Я чувствовала, как напряжение от этого зрелища проникает в Джинна. Он старался изо всех сил, но в то же время наслаждался. Аэролис наслаждался тем, что снова оставляет свой след в мире. Если бы только он понимал, что это не его след, а мой.

Конечно, мы не могли поднять весь город целиком. Только его часть. Большая часть, но далеко не весь. Тем не менее, сотня комнат, соединенных между собой, два огромных зала, похожих на пещеры. Все они были заключены в скале. Это было похоже не на город, а, скорее, на небольшую выдолбленную гору. Это подойдет. Это послужит началом моей империи. Моим центром власти. Местом, где в итоге будет покоиться трон Королевы-трупа.

Я почувствовала панику под нашими ногами. Узники Ямы были в ужасе. Понятное дело. Землетрясение — это одно для тех, кто находится на поверхности, и совсем другое для тех, кто заперт под землей.

Эскара! Сссеракис говорил тихо, его голос почти терялся в шуме, напряжение ужаса от происходящего было слишком велико. Я чувствовала, что все начинает разваливаться, а этого я допустить не могла. Этого я не смогла бы вынести.

— Хватит, Аэролис! — Мой собственный голос тоже звучал напряженно, прерываясь на словах. Он тоже потонул в шуме. Но ему не нужно было далеко разноситься. Джинн услышал меня, но проигнорировал, продолжая распространять свою власть на землю, вытаскивая все больше и больше от города на свет. Я едва могла видеть из-за крови, залившей мои глаза. Отторжение убивало меня. Убивало нас.

Я оторвала правую руку от земли и подожгла ее. Аэролис по-прежнему игнорировал меня, уверенный, что я ничего не смогу сделать, чтобы его остановить. Поэтому я хлопнула правой рукой по левой и подожгла веревку, привязанную к ней. Кожа была странной на ощупь, твердой и шершавой, как камень, который мы вытаскивали из земли. Через мгновение веревка на моей руке сгорела. Внезапно Аэролиса потянуло прочь. Якорь во мне исчез, он больше не мог оставаться. Я помогла ему, оттолкнув, и в конце концов вышвырнула Джинна из своего тела. Он убежал с издевательским смехом, уверенный, что ущерб уже нанесен. Уверенный, что меня невозможно вылечить. Возможно, он был прав.

С уходом Аэролиса я вдруг поняла, что Джинн каким-то образом задерживал отторжение моего Источника. Моя левая рука онемела, но все остальное тело сводило спазматическими судорогами. Ослепшая от залившей глаза крови, я потянулась за кисетом. Я не чувствовала его. Я ничего не чувствовала левой рукой.

— Эска, что ты наделала? — Голос Хардта, странно приглушенный и полный печали. У меня не было времени спросить его, что он имел в виду.

Правой рукой я нащупала кисет и почти порвала его, вытащив большой пучок спайстравы и засунув его в рот, прожевав и проглотив так быстро, как только могла.

Мы, Хранители Источников, можем быть могущественны, и нам часто предоставляются высокие привилегии за ту магию, которую мы передаем предводителям и королям, но мы платим высокую цену, в том числе собственным достоинством. Я сбилась со счета, сколько раз в своей жизни я лежала в луже собственной рвоты, и меня рвало Источниками, которые дают мне такую силу. Это был один из них. Я едва могла двигаться. Усталость и боль одолели меня. К счастью, зрелище, которое я только что разыграла, скорее внушало благоговейный трепет, чем смущало мое изнуренное состояние. Хорралейн все еще стоял надо мной, держа в руке Разрушитель на случай, если кто-нибудь подойдет слишком близко. Имико бросилась вперед и оттащила меня за волосы от рвоты. Тамура схватил Источники и спрятал их, пока Хардт хлопотал над моей левой рукой. Я только что совершила чудо, продемонстрировала силу, которой никто другой на памяти живущих не видел. Я только что вытащила город из-под земли. И все же я была там, свернувшись калачиком, терзаемая болью и неспособная избавиться от собственной растекающейся желчи, а друзья утешали меня успокаивающими словами. Хотела бы я заверить тебя, что это был последний раз, когда я была в таком состоянии, но, уверяю тебя, это далеко не так. Напрягать свой организм до предела — это дурная привычка, от которой я, кажется, совершенно не в состоянии избавиться.

— Эска, твоя рука. — Мне пришлось вытереть кровь с глаз, чтобы понять, о чем говорит Хардт. На самом деле я не хотела ничего видеть. Что-то было не так, ужасно не так, я поняла это по тому, что ничего не почувствовала. Хардт провел ладонями по моей руке, тыча в нее, подталкивая, но я ничего не почувствовала.

Я больше не могу тебя держать. Сссеракис был таким усталым, каким я его еще никогда не слышала, его голос был тихим и невнятным.

Наконец, я собралась с духом и собрала остатки мужества. Кровавые слезы текли по моему лицу, и я заслужила их все. Отторжение Источника геомантии, последняя стадия. Моя левая рука превратилась в камень.

Глава 16

Прошло совсем немного времени, и появились мои новые призраки. Они выползали из теней, поднимались из камня или даже бежали на меня, беззвучно крича. Я узнала некоторых из них, лица которых слабо помнила по своему пребыванию в Яме, но большинство затерялось в собирающейся толпе. Призраки — странные существа, они похожи на воспоминания, которые постепенно исчезают из этого мира. Сначала они появляются как отдельные фигуры, которые выглядят точно так же, как в момент своей смерти, но, если их оставить в этом мире, то они начнут терять четкость. В конце концов все призраки исчезают и становятся размытыми пятнами, как те, с которыми мы столкнулись в руинах Пикарра. Подожди еще немного, и они станут не более чем шепотом на ветру, не звуком, а мыслью или чувством. Еще немного, и они превратятся в ничто, истлеют, пока не останется даже мыслей. Но эти призраки были свежими, отчетливыми, сердитыми. Я бы многое отдала, чтобы увидеть среди них Прига, бригадира, который так долго мучил меня. Гребаного ублюдка, который так сильно изуродовал мое лицо. Увидеть его мертвым, волочащимся за мной по пятам, было бы бальзамом для моей души. Но я не увидел ни Прига, ни управляющего. Только приятелей-струпьев, Деко и его ближайших дружков. Доказательство, которое мне было нужно. Я только что прикончила Яму.

Смещение, по крайней мере, так мне сказали. Нельзя сдвинуть предмет без того, чтобы что-то не заняло его место. Я вытащила город из земли, и в образовавшуюся пустоту хлынули камни, земля и вода. Какая-то огромная подземная пещера была разрушена, и вода, запертая внутри, нашла новые пути для выхода. Поток холодной, темной воды затопил Яму, заполнив все уровни, туннели и пещеры. Заключенные и солдаты, оказавшиеся в ловушке, умирали с водой в легких, пытаясь дышать. Другие поняли, что у них нет выхода, вода преградила им путь, и они задохнулись, когда закончился воздух, или умерли от голода, когда им нечего было есть. Или, возможно, они набросились друг на друга в глубокой, темной дыре. Лишите нас света, пищи и надежды, и удивительно, как быстро мы, земляне, начинаем вспоминать о своих корнях.

Кстати, о Проклятых. Они тоже пострадали от моего спектакля. Оказавшись в ловушке в городе, который поднимался и рушился в равной степени, они набросились друг на друга. Страх и смятение заставили этих глупых существ наброситься друг на друга. Целые пещеры были разрушены, и было невозможно подсчитать число погибших. Странно, но ни призраки Проклятых, ни бесов из города мне не досаждали. Только землян из Ямы. Признаюсь, я часто спрашивала себя, почему. Возможно, они были просто слишком примитивны, чтобы воскресать в виде призраков. На некоторые вопросы нет ответов, по крайней мере, тех, которые мы можем постичь.

Я не собиралась затапливать Яму. Я не собиралась убивать всех, кто там был. Нет сомнений, что я убила бы Прига, Деко и управляющего, будь у меня такая возможность. Я фантазировала об этом, достаточно много раз. Но я не хотела убивать всех обитателей Ямы. Никто из них не был невиновен. Невиновных не отправляют в Яму. Но это не значит, что они заслуживали смерти в темноте. Я бы отпустила струпьев на свободу, если бы подумала об этом. Освободила бы их. Но тогда я выпустила бы в мир жестоких преступников, а также тех, кто просто совершил неподходящее преступление в неподходящее время. У меня нет ответов на вопросы о том, что я должна была сделать, и нет оправданий тому, что я сделала. У меня есть только горе, стыд и призраки, которые преследуют меня повсюду. Чтобы быть уверенным, что я никогда не забуду.