Восточная Пруссия глазами советских переселенцев

любопытство. Многие подрывались на минах и ручных гранатах при попытке

разрядить их. «В основном дети гибли. Однажды даже подорвались в фонтане

напротив нынешнего драмтеат- ра. Стали дети какой-то камень поднимать, и

произошел взрыв», —рассказывает Наталья Павловна Снегульская.

Гибли дети от взрывов брошенных в костер мин и снарядов. Владимир Г

еоргиевич Морозов в то время был учителем в калининградской школе и знает о

проблеме не понаслышке:

— Многие приехали сюда с неоккупированной территории — ир По-, волжья,

с Урала, из Сибири, — дети хотели увидеть, как устроен снаряд И было очень

много случаев подрывов. У меня в школе ребят отпустили на экзамены. Двое из

них сказали родителям, что поедут за цветами на велосипедах. Они поехали в

район ЖБИ-1, чтобы наломать сирени и принести потом ее в школу на экзамены.

И на одном из озер, которые сейчас называют Голубые, на берегу лежало много

немецких снарядов и фаустпатронов. Принялись их разряжать. Мальчишек было

четверо. От троих нашли части тела, а одного, изрешеченного осколками,

доставили в больницу, он умер через неделю, не приходя в сознание.

Одна из наших собеседниц, не захотевшая, чтобы упоминалось ее имя,

рассказала о собственной трагедии:

——.В Кройцбург мы приехали в сорок седьмом. Страшно было. Я щ- все

говорила: заехали-то куда? Я ведь здесь двух детей потеряла. Двадцатого мая

95

приехали, а девятнадцатого июня мой сыновья пошли на развалины дома. Один

шесть классов закончил, другой три класса. Видимо, у немцев там была школа. И

подорвались на мине. Здесь йх й похоронили. Мы бы давно уехали отсюда, а как

бросишь могилы? Вот и живем здесь до сих пор. Сорок три года уже. Так немило

здесь живём...

Помощь минеров не всегда поспевала вовремя. Часто жители сами

старались обезопасить себя, как это делала Анна Ивановна Неумей- к о в а со

своими односельчанами.

Мы работали в совхозе «Чистые Пруды». У нас его в насмешку называли

«Чистые пруды — грязные болота». Сколько пришлось траншей закопать,

блиндажей! Один блиндаж стали закапывать, а там болванки вот такие —

снаряды. Нам их надоело вытаскивать. Только вокруг дома двенадцать

блиндажей закопали. А снаряды там прямо и оставили, сверху еще стог сена

навалили. Потом саперы приехали. Мы им сказали про снаряды, а они говорят:

«Вы никому не рассказывайте про них, они пролежат двести лет, и ничего с ними

не будет, если их не трогать». Мы их так и оставили. Они там и сейчас лежат.

Стимулом для самостоятельного разминирования явилась организация в

области многочисленных пунктов по приему металлолома у населения. Люди

научились разбирать снаряды, а пустые гильзы сдавали в пункт за деньги. Не

всегда это делалось профессионально: опять звучали взрывы, опять гибли люди.

А вот отрывок из интервью Анны Александровны Гуляевой:

— Я работала в Сельском магазине в поселке Рожково и сама принимала от

населения металл. Очень много сдавали немецких сельскохозяйственных машин.

А военные летчики из поселка Догенен (сейчас Хлебниково) тягачом приволокли

целый самолет и поставили его возле самого моего дома. Я, конечно, стала

отказываться его принимать, но они стали возмущаться, говорили, что я не имею

права, стали критиковать, что я плохой работник. Вот под таким натиском

пришлось уступить* На глаз определили тоннаж, и я заплатила им девятьсот

рублей. Они тут же купили два ящика лодки, пообещав, что приедут и разрежут

его, чтобы можно было увезти. Но они так больше и не приехали. Самолет

простоял еще лет пять, в нем играли дети. В ревизии, конечно, всегда включали

стоимость этого самолета.

Преступность

«За последнее время отмечен ряд фактов, когда отдельные граждане, из

числа прибывших в город Кенигсберг для работы на предприятиях, незаконно,

приобретают и хранят огнестрельное и холодное оружие и, вооружась им,

занимаются грабежами.

Так, рабочие целлюлозно-бумажного комбината № 2 Гредин и Лебедев,

вооружившись первый — пистолетом, а второй — финским ножом, совершали

вооруженные нападения на немцев, проживающих в городе, и под силой оружия

отбирали у них носильные вещи».

Из приказа военного коменданта Кенигсберга от 16 августа 1945 года.

ГАКО. Ф. 330. Оп. 2. Д. 5. Л. 7.

Конечно же, присутствие такого количества оружия способствовало росту

преступности в еще не освоенном крае. Говоря о видах преступлений, старожилы

чаще всего вспоминали «громкие» преступления. Два случая оказались особенно

памятны.

Несколько человек рассказали, что в 1946 году, ко дню переименования

Кенигсберга в Калининград, на вытянутой руке статуи Вильгельма у Королевского

замка будто бы был повешен милиционер или солдат с прикрепленной на груди

96

дощечкой: «Так будет с каждым, кто будет жить в нашем городе». По другой

версии текст надписи гласил: «Был Кенигсберг и будет Кенигсбергом!» (Павел

Иванович Синицын, Николай Петрович Мухин).

Следующий случай наделал много шума в городе; о нем мы тоже записали

несколько рассказов. Вот один из них — свидетельство Алексея Васильевича

Трамбовицкого:

— Дело было на рынке. Однажды кто-то из уголовного мира затащил наверх

здания железную бочку, набитую всяким мусором, и с криком: «Бомба! Спасайся!»

— бросил вниз. В это время на рынке было много людей. Поднялся шум,

началась паника. А на рынке был один выход, и все бросились к нему, сбивая и

затаптывая друг друга насмерть. Некоторые беременные женщины тут же

рожали. Воры в этой панике вырывали сумки из рук...

— Основным видом преступлений был грабеж, -— считает Мария