Вояж вокруг моей комнаты. Повесть

Следует признаться, что не было способа более подходящего по духу и такту такого демонстративного неодобрения моей мысли: поэтому я никогда не сопротивляюсь этому молчаливому приглашению; я протягиваю руки, чтобы засвидетельствовать -- я понял, и вот я сижу.

Если читатель поразмыслит над поведением моего слуги, он сможет убедиться, что в некоторых деликатных делах, навроде этого, простота и добрый смысл значат бесконечно больше, чем ловкость.

Я осмеливаюсь уверять, что размышления самые ученые на недопустимость лени, не заставят меня так поспешно покинуть постель, как немой упрек мсье Жанетти.

Какой же совершенно честный человек этот Жанетти, и в то же время именно такой, который наиболее подходит путешественнику навроде меня. Он привык к частым путешествиям моей души, и никогда не улыбнется несообразностям моего животного; он даже направляет его порой, когда моя душа наедине с собой; так что оно ведомо двумя душами: моей и слуги.

Когда она одевается, к примеру, Жанетти оповещает меня знаком, что она вот-вот наденет рубашку шиворот-навыворот, или пальто до жилета. Моя душа часто развлекается, видя бедного Жанетти, как он бегает за моим животным, чтобы оповестить его, что оно забыло шапку, другой раз платок.

Однажды (признаваться, так признаваться) без моего верного слуги, который настиг ее уже в низу лестницы -- а оглашенная уже пересекала двор без шпаги -- он мне вручил, да так гордо как мастер церемоний свой жезл, мою шпагу.

Глава XV

– - Блин, Жанетти, -- сказал я ему, -- а повесь-ка снова этот портрет.

Он помог мне его почистить и интересовался тем, что на нем изображено, не более чем происходящим на луне. Это он по собственной инициативе протянул мне смоченную губку и этим движением, по видимости безразличным, заставил пробежать мою душу тысячу лье в один момент.

Вместо того чтобы положить губку на место, он все ее держал, готовясь заступить на протирочную вахту. Однако остановленный какой-то требующей решения проблемой, совершенно вогнавшей его в ступор..

– - Ну и, -- сказал я ему, -- что ты находишь достойного сказать по поводу этого портрета?

– - О, мсье, ничего.

– - Но все же?

Он аккуратно поместил тряпку на одну из полок моего стола; потом отдалившись на несколько шагов озадаченно выдавил:

– - Я хотел бы, чтобы мсье мне объяснил, почему этот портрет всегда смотрит на меня, в каком бы месте комнаты я ни находился. Утром, когда я убираю постель, лицо с портрета поворачивается ко мне, и, когда я хочу подойти к окну, оно все еще смотрит на меня и следует за мной глазами куда бы я ни двинулся.

– - Это типа, Жанетти, сказал я, как если бы комната была полна народу и эта красивая дама, лорнетировала бы со всех сторон всех разом?

– - Типа того, мсье.

– - Она улыбалась бы всех входящим и уходящим как и мне?

Жанетти не ответил ничего. Я растянулся в кресле и, опустив голову, предался самым серьезным размышлениям. Каков однако свет истины! Бедный любовник! Пока ты изнываешь от холода вдали от своей любовницы, рядом с которой ты, возможно, уже заменен; пока жадно фиксируешь свои глаза на ее портрете и пока ты воображаешь ее (по крайней мере на портрете) быть рассматриваемой исключительно тобой, коварное изображение, столь же неверное, как и оригинал, бросает свои взгляды на все, что ее окружает и улыбается всему свету.

Вот вам моральное сходство между портретом и его моделью, которого никакой философ, ни один художник, ни один наблюдатель еще не замечал.

Я иду от открытия к открытию.

Глава XVI

Пока я предавался таким невеселым мыслям, Жанетти все еще был в той же позиции и ожидал объяснений, которых он у меня потребовал. Я вытащил свое голову из складок дорожного платья, куда я засунул ее, чтобы в спокойствии помедитировать всласть и чтобы отвязаться от своих недавних печальных размышлений.

– - Не видишь ли ты, Жанетти, --сказал я ему после моментной тишины и повернув кресло в его сторону, -- не видишь ли, что поскольку картина имеет плоскую поверхность, лучи света, которые исходят из каждой точки этой поверхности..

Жанетти при этом объяснении так открыл глаза, что можно было увидеть целиком их зрачки; вдобавок у него был полуоткрыт рот.

Эти два движения его человеческой фигуры анонсировали, по известному художнику Ла Брюну, моему собрату по изгнанию здесь в Италии, а позднее и России, крайнюю степень удивления.

Это было без сомнения мое животное, которое предприняло подобное рассуждение; моя душа знала вдобавок, что Жанетти не знает совершенно того, что это такое -- плоская поверхность и еще менее то, что это такое лучи света: расширившиеся от изумления его зрачки вернули меня к себя, я втянул голову в воротник своего дорожного платья и утонул там настолько, что почти что спрятался целиком.

В этом месте своего путешествия я решил поужинать: время дня уже было позднее, еще один шаг по комнате перенес бы мой ужин в ночь. Я скользил до края своего кресла и поместив обе ноги на камин, терпеливо ожидал еды.

Это весьма приятная позиция, я полагаю, и весьма трудно найти другую такую, которая объединила бы столько преимуществ и которая была бы также удобна для неизбежных стоянок в столь долгом путешествии.

Розина, моя верная собака, никогда не упускает случая броситься на баски, название которой детали мало что скажет потомкам, моего дорожного платья, чтобы я взял ее к себе; она там находит постелю, хорошо приготовленную и достаточно удобную в вершине угла, который формуют две части моего корпуса: подобие V, чудесно представляющее мою ситуацию

Розина внедряетя на меня, если я не беру ее туда по своей воле. Я часто нахожу ее там, не зная, как она туда добралась. Мои руки организуются сами собой на манер, наиболее удобный для этого существа, то ли потому что есть некая симпатия между этим милым животным и моим, то ли единственно все решает случай. Впрочем, я не верю вообще-то в случай, эту печальную субстанцию, в это слово, которое не значит ничего. Я больше поверю в магнетизм.

Имеется такая реальность в отношениях, которые существуют между этим двумя животными, что, когда я ставлю обе ноги на камин по чистой рассеянности; когда час обеда еще не близок и я не думаю никоим образом, чтобы пора бы пообедать, всякий раз Розина, присутствуя при этом движении, выдает удовольствие, которое она чувствует, тихонько подергивая хвостом. Сдержанность удерживает ее на своем месте; а поскольку мое животное замечает все душевные движения собаки, хотя и неспособно резонировать о причине их производящей, между ними устанавливается немой диалог, очень приятная связь, которая не может быть абсолютно приписана случаю.