Война миров и цивилизации. Том 2. Американский каганат против человечества

— Хорошо, — согласился Ровяковский. — Забирай снимки и работай.

Олег Курбинин подошел к рубежу стрельбы и, оставаясь чуть сзади, стал ждать, когда Ровяковский закончит стрелять. Максим его заметил, но не хотел прерывать тренировку. Да и показать Курбинину таким образом его место было полезно. Тарелочки вылетели, раздался дуплет, и обломки осыпались на траву стрельбища. Оглянувшись через плечо, он, кивнув головой, пригласив партнера подойти к нему и дал знак зарядить еще пару тарелок.

— Какие новости? Узнал что-нибудь? — спросил он сходу.

— Да особо ничего, — ответил Курбинин. — За ним, похоже, никого нет. Он ни с кем из серьезных людей не встречался за это время, да и вообще весь круг его общения ограничен Воротынскими. Как будто из-за границы приехал, впервые здесь, никого знакомых.

— Никого знакомых, говоришь? — переспросил Ровяковский, заряжая ружье.

— Да. Даже если не из-за границы, то откуда-то издалека. Своих людей у него в Москве нет. Кроме того, он отмороженный на всю голову. Недавно, ни с того ни с сего, устроил драку с фсошниками просто на ровном месте. Ну, они его подержали часок и, как ни странно, выпустили. Просто идиот. В общем, на следующей неделе все осуществим, как задумано. Один он. Ничего у него нет, и никто за ним не стоит.

«Никого и ничего у него нет и терять ему нечего… Страшный человек», — подумал Максим.

Он вспомнил, как лет двадцать назад в одном районном центре Тверской области у местных хозяев жизни, которых контролировал Максим, начались крупные неприятности. Конкурирующая группировка вступила в войну с ними. В течение месяца было перебито больше половины его людей. Ему было не привыкать решать проблемы силой, и через неделю обнаглевшие бандиты, осмелившиеся пойти против него, просто перестали существовать. Однако каково же было удивление Ровяковского, когда проблемы у его людей не прекратились. Их продолжали убивать одного за другим, причем непонятно кто и зачем. В городе говорили то о легендарной «Белой стреле», то о маньяке, который охотится на бандитов. Доходило до того, что бандиты даже боялись собирать дань с торговцев на рынке. Полиция, которая тогда была еще милицией, ничего не смогла сделать. Да и не сильно пыталась, так как несколько хорошо прикормленных чинов местного МВД тоже были ликвидированы. И только когда к делу подключилась ФСБ, через какое-то время удалось выяснить, что это была отнюдь не группировка. Все это устроил и реализовал один человек. Не местный и, на первый взгляд, совершенно немотивированный. Собственно, поэтому он и был неуловим. Искали в первую очередь тех, кому это было выгодно… Для начала он ликвидировал лидеров двух конкурирующих группировок. И те начали воевать друг с другом. Потом добил тех, кто остался. Какой-то причины, зачем таинственный киллер все это делал, выяснить так и не удалось. Не прослеживалась ни корысть, ни месть. Просто перебил весь криминалитет и продажных чиновников в городе. Причем, как появился из ниоткуда, так и исчез в никуда. Поймать его не удалось, и следов каких-либо найти тоже.

— Давай, — скомандовал Ровяковский, и две тарелочки вылетели по дуге. Раздался дуплет, и мишени превратились в осколки.

— Хороший выстрел, — сделал комплимент Курбинин.

— Скажи-ка, а чем он вообще занимается? — спросил Ровяковский.

— Да ничем особо. Ходит в исторический музей, как на работу. Мои проверяли, он там официально не оформлен. Числится как внештатный сотрудник. В церковь заходит почти каждый день. По Москве прогуляться любит. С телевизионщиками ходил брать интервью у археолога, которая работала с Герасимовым, когда могилу Ивана Грозного вскрывали. Те, с кем он работает, недавно запрос подали на исследование подземелий Кремля.

— А что им там надо? Библиотеку Ивана Грозного, что ли, все ищут?

— Нет, судя по тому, чем интересуются, ищут они, похоже, посох.

— Какой еще посох?

— Посох Ивана Грозного.

— Что? — Ровяковский положил ружье на столик и повернулся к Курбинину. — Так он же пропал с концами, и следов нет. В его существование никто уже даже и не верит.

— Тем не менее, судя по запросам Воротынского в музеи и хранилища, и по тому, что удалось извлечь из прослушки, ищет он тот самый посох, — повторил Курбинин.

Ровяковский задумался и сделал несколько нервных шагов взад-вперед.

— Знаешь, притормози пока. Еще понаблюдаем за ним. Грохнуть всегда успеем.

— А что тогда с недвигой в Коломне? Я и так на месяц все остановил.

— Воротынские помогают ему, насколько я понял, поэтому пусть пока поживут спокойно. Месяц ждали, еще немного подождем. Посох — это очень интересно, — задумчиво проговорил Ровяковский. — Я еще подключу своих, чтобы взяли этого неизвестного поплотнее в разработку. Ну, а если эта тема с посохом окажется пустышкой, то действуем, как планировали.

— Ну, ладно, подождем, — развел руками Курбинин.

— Все, давай, вроде порешали все. Если что выяснится, сразу звони, — закончил разговор Ровяковский. — И это… не забудь девочек подогнать на корпоратив.

— Обязательно, — кивнул, улыбнувшись, Курбинин, пожимая на прощание руку.

«А вдруг найдет, чем черт не шутит», — подумал Ровяковский.

О том, что русский царь Иоанн Четвертый обладал этим артефактом, он знал давно. Найти его пытались еще его предки. Это официально род Максима Ровяковского пришел во власть вместе с польскими революционерами в семнадцатом году прошлого века. На самом деле, по семейным хроникам, он был прямым потомком королевича Владислава, который пытался завладеть русским престолом после смерти Ивана Грозного и устроенной боярами смуты. Престол захватить так и не удалось, и, когда пришло время бежать из Москвы, его люди тщетно пытались найти царский посох. Считалось, что этот артефакт обладал огромной магической силой. Появился он на Руси после того, как, согласно легенде, сам Иоанн Богослов передал его русскому монаху Амвросию для утверждения христианства и державности Руси, что, собственно, и произошло. В шестнадцатом веке он был передан монахами одного из ростовских монастырей Ивану Грозному, и именно с ним тот претворял в жизнь планы по созданию России. И, надо отметить, весьма успешно. Считалось, что тот, кто владел этим посохом, получал такую силу, с которой мог стать чуть ли не властителем мира. Посох давал власть как над мирскими, так и над потусторонними силами. Если он оказывался в руках главы государства, эта страна начинала стремительно развиваться, выигрывать войны и расширять территории. Окажись он в руках делового человека, то его бизнес превратился бы во всемирную корпорацию, подчинившую себе весь финансовый мир. Но о местонахождении посоха не знал никто. Судьба артефакта оставалась тайной.

***

Опричник, расположившись в кресле, наблюдал, как полковник Хворостин уже с полчаса ходит по квартире Воротынских и шаманит по всем углам странной черной коробочкой с торчащим из нее упругим прутом. Все это было похоже на ритуал колдуна, очищавшего дом от злых сил. Росс, уже привыкший к дарам цивилизации, при виде чего-то нового каждый раз испытывал искреннее удивление и сейчас с интересом следил за происходящим. В конце концов полковник выключил свое загадочное устройство и выложил на стол три бляшки с торчащими из них металлическими усиками. С виду это было похоже на колдовской подклад.

— Вас кто-то слушает, и уж не знаю, насколько долго, — сказал он.

— Что это? — спросил Росс.

— Так называемые жучки — подслушивающие устройства. Позволяют слышать все, о чем говорят в квартире, — ответил Хворостин. — Не знаю, кто их установил, но это явно не любитель.

— Замечательно, — произнес Ростислав и перевел взгляд на Воротынского.

— То есть получается, все, что мы говорили здесь, кто-то слушал? — спросил Игорь.

— Получается, да. И, судя по всему, этот кто-то очень хорошо продвинут в этом деле, — ответил Хворостин. — Жучки, похоже, не наши и не китайские, купленные в даркнете. Это новая разработка какой-то разведки. Я покажу их знакомым спецам, интересно, что они скажут. Кому вы понадобились, а главное, зачем — ума не приложу.

За обладание артефактами силы борьба шла всегда. Этим занимались рыцари, служившие английской короне, агенты Ватикана, адепты различных орденов и даже польская шляхта. Мало было заполучить такой предмет, надо было еще суметь его сохранить. Опричник как раз незадолго до перехода разоблачил двух «миссионеров», пытавшихся сговориться с боярами и выкрасть реликвии, привезенные в Москву из Константинополя. Иван Грозный, скорый на расправу, отправил обоих на виселицу. С этого момента отношения с английским королевским двором стали портиться.

— Только этого сейчас не хватает, — с досадой произнес Ростислав. — Может, это Курбинины?

— Вряд ли. Это последние разработки. Обычным бандитам такое не достать, — покачал головой полковник. — И еще. Подумайте, кто и когда мог установить прослушку. Судя по тому, как это сделано, времени у них было немного. Это мог быть и курьер, и сантехник, кто угодно. Вспоминайте, кто чужой приходил за последнее время.

— Так разве сейчас сходу вспомнишь, — тяжело вздохнул Воротынский. — Надо подумать. С Леной поговорю, может, она какого-нибудь слесаря вызывала…