Война миров и цивилизации. Том 2. Американский каганат против человечества

***

Оставалось дойти до самой колокольни и подняться наверх. Артефакт в его руке мерцал, освещая пространство. Это был даже не свет, а некая энергия, которую он излучал, от которой съёживались тени, прятавшиеся по углам. Нечисть, скрывавшаяся в этих подземных коридорах столетиями, забилась в щели, боясь высунуться. Если Росс всматривался куда-то, то артефакт, будто чувствуя это, ярче освещал это место. Наконец опричник оказался под колокольней. Узкий вертикальный лаз, который обычно служил для стока воды, вел внутри стены на самый верх. Крепкий широкоплечий Ростислав едва протискивался внутри него, карабкаясь по торчащим кованым ступеням наверх. Железные скобы, вбитые в стену пять столетий назад, скрипели под его тяжестью.

Упершись плечом в люк наверху, замаскированный снаружи под каменную кладку, Росс выбрался на верхнюю площадку колокольни. Морозный воздух ударил в лицо. Он был здесь последний раз несколько месяцев назад… или почти пятьсот лет. Здесь… у тайника, созданного архитектором и магом Боном Фрязиным.

«Примет ли он меня, чужого в этом времени? Откроется ли? " — мелькнула мысль.

Ростислав встал перед меткой, оставленной строителем колокольни, и произнес:

— По слову государеву, по силе Приказа Тайного, печатью царской заклятое, рукою стражей запечатанное, что сокрыто — явись,

пред последним опричником отворись!

Со стены осыпалась пыль и массивная каменная дверь, прикрывавшая тайную нишу, откатилась в сторону. Однако её движение было неестественным — она не сдвигалась, а скорее перетекала в иное пространство. Опричник сделал шаг вперед, собрал воедино посох, крест, нить жемчуга и вставил артефакт в заготовленную для него выемку. Посох, увенчанный крестом и увитый жемчужным ожерельем, встал на своё место с тихим звоном. Пространство вокруг поплыло, как круги по воде. На мгновенье ему показалось, что золотистый свет разлился с колокольни по всей Москве. Ростислав закрыл глаза и перекрестился. Приказ царя был выполнен.

Когда опричник открыл глаза, тайная ниша колокольни была уже закрыта, но энергия артефакта ощущалась не менее сильно. И вдруг… Мир замер. Точнее… Мир изменился. Рубиновые звёзды, казалось, вспыхнули ярче, осветив кремлёвские стены пробуждая что-то древнее, забытое…

А Росс стоял, запрокинув голову, и смотрел, как с неба начинают падать хлопья снега. Не обычные — огромные, словно лепестки небесных цветов, медленные и торжественные. Они кружились в таинственном танце, накрывая город белоснежным покровом.

Это было чудо…

А внизу кипела обычная жизнь, люди двадцать первого века, ни о чем не подозревая, спорили в кафе, смеялись в телефон, спешили по своим делам в своем вечном круговороте огней и людских судеб.

Снег падал, как благословение…

Эпилог

Такси медленно ползло по заснеженной трассе, увозя Ростислава в ночь всё дальше от московских огней. Впереди на пустынной дороге лишь изредка мелькали тлеющими углями далекие огоньки чьих-то стоп-сигналов. Он молча смотрел в запотевшее стекло, как снежные хлопья с размаху бьются о него, оставляя мокрые следы. Погода испортилась внезапно: еще час назад было тихо, а сейчас за окном бушевала настоящая пурга, застилая дорогу плотной белой пеленой. Фары выхватывали из тьмы бешеный вихрь снега — он яростно хлестал по лобовому стеклу, будто хотел прорваться внутрь, остановить машину. Шины теряли сцепление с дорогой, так что такси швыряло из стороны в сторону и казалось, будто сама природа сопротивляется их движению.

Несколько часов назад Ростислав вышел из дома, не простившись ни с кем, и сел в такси. С собой взял только меч и одежду, в которой прибыл сюда из шестнадцатого века. Машина уносила его прочь из города — туда, где, согласно звёздным картам Акылай, должен был открыться переход. Астролог тщательно выверила координаты и рассчитала точное время, когда небеса позволят шагнуть за границы этого мира. Одна единственная ночь меж мирами — вот и весь срок, который дали ему звезды для возвращения.

Его миссия была завершена — царский приказ исполнен. Теперь предстояло последнее — прыжок сквозь время, назад, в пекло смутных лет, когда тень предательства сгущалась вокруг Государя. Одна ночь, чтобы вернуться к царю в прошлое, в самую черную годину его правления. Опричник знал, что рискует всем: мог провалиться в бездну времен, застрять между эпохами или просто исчезнуть. Но он не колебался и шел — потому что честь и вера сильнее страха. Его долг — быть рядом с царем и державой, за которую он сражался в самые тяжкие времена. Там место верному псу государеву.

В салоне пахло мокрым снегом и дешёвым табаком. Таксист нервно постукивал пальцами по рулю, украдкой поглядывая на странного пассажира и ворчал себе под нос, проклиная метель, дороги и жизнь вообще. Он уже сто раз пожалел, что согласился вести этого молчаливого парня на ночь глядя. Пассажир назвал не адрес, а цифры — координаты, где, если верить навигатору, не было ничего, кроме заснеженной чащи. Взгляд у парня был пустой, будто у смертника перед казнью, а сам он всё время сверялся с телефоном, словно боялся пропустить поворот. Хорошо хоть деньги дал сразу.

— Ну и дрянь погода, чертова метель… — донеслось до сознания Ростислава, — так нас самих к черту занесет окончательно…

— Что вы говорите?

— Чёртова метель… — проворчал водитель, пытаясь разглядеть дорогу сквозь снежную пелену. — В такую погоду нормальные люди дома сидят…

— Который час? — резко перебил его Росс.

— Да первый час ночи уже, — ответил водитель, — если бы не метель, давно бы уже на месте были.

— А число какое? — сверялся опричник, осознавая опасность ошибки промахнуться с местом и временем.

— Вы уже второй раз спрашиваете, я же говорил двадцать третье — день Красной армии, — водитель покосился на пассажира, — хотя нет, извиняюсь, уже двадцать четвертое…

— Двадцать четвертое? — переспросил Росс и про себя подумал. — «Время, когда открываются границы между прошлым и будущем пошло — одна ночь до рассвета…»

— Да, двадцать четвертое февраля две тысячи двадцать второй год, — подтвердил шофёр, косясь на него. — Вы чего, с похмелья?

«Двадцать четвертое февраля двадцать второго года», — мысленно повторил Ростислав. Сердце учащенно забилось — оставалось всего несколько часов, пока врата времени между мирами и эпохами будут открыты.

Таксист продолжал ворчать, но его слова терялись в шуме мотора и завывании вьюги. Ростислав уже не слушал — все его мысли были там, в прошлом, куда он так отчаянно стремился вернуться.

Машина резко затормозила, остановившись у обочины. Фары выхватывали из темноты лишь непроглядную снежную пелену и черные силуэты деревьев.

— Приехали, мы на месте, которое вы указали, — процедил таксист, нервно покрутив головой. — «Только вот места тут никакого нет. Один лес кругом…»

— Я знаю, — ответил Росс, — благодарю вас.

Опричник вышел из машины на обочину шоссе и пошел, проваливаясь по колено в снег, к кромке леса. Как только дверь захлопнулась за его спиной, машина развернулась и красные огни задних фонарей быстро растворились в снежной мгле. Опричник стоял один перед стеной деревьев, как перед границей, не чувствуя хлеставший его по лицу мокрый снег — только тяжесть выбора, давившего грудь. Он стоял на краю. На границе времен.

Прощаться он не стал и решил, что если останется жив после перехода, то пошлет послание своим друзьям из своего времени. Он уже знает, где спрятать письмо, которое через пятьсот лет найдут археологи и оно окажется в руках Игоря Воротынского.