Война ордена

Правда о существовании Черных Кораблей не под­лежала распространению среди гражданского населе­ния. И только высокопоставленные чиновники знали о них что-то, помимо рассказываемых шепотом легенд, хотя даже губернаторы могли лишь догадываться, что происходит на борту этих звездолетов или где те по­явятся в следующий раз. И никто, даже сами инкви­зиторы, несшие свою тяжкую службу на Черных Ко­раблях, не знал, что же происходит с ордами отбрако­ванных псайкеров, когда тех доставляют на Teppу. Из­вестно было лишь, что Галактику бороздят тысячи подобных кораблей, идущих по долгому, полному ужаса маршруту от священной прародины Человечества и об­ратно, везущих богатый урожай псайкеров в самое серд­це Империума. На стенах каждого такого звездолета за многие тысячи лет скопились следы псайкерских стра­даний, агонального ужаса и мук бесконечных испыта­ний. Многие пленники так и умирали на Черных Ко­раблях, и их души навсегда оставались здесь, блуждая по мрачным коридорам. Другие же источали столь мощ­ную злобу и страх, что те проникли в самую суть Чер­ных Кораблей и их эмоции эхом звучали в этих стенах.

Не раз и не два эти суда так и не возвращались на Терру. Порой причиной тому становились нападения пиратов, не слишком обеспокоенных страшными слуха­ми, ходившими вокруг Черных Кораблей, а порой их уничтожали и попутные крейсера ксеносов. Бывало и так, что звездолет просто сбивался с пути во время варп-перехода, и тогда даже самые лучшие системы сдержи­вания не могли помешать хищникам Хаоса поселиться в телах столь драгоценного груза. В этом случае псайке­ров ждала незавидная участь — пирующие чудища рва­ли на части их души, пожирая пленников заживо. Кош­марные события, разворачивавшиеся на заблудившихся звездолетах, не мог представить или вынести ни один нормальный человек. «Провозвестник гибели» как раз и являлся таким пропавшим в варпе Черным Кораблем.

Сарпедон ощущал, как боль сочится по влажному черному полу, стекает по похожим на огромные кин­жалы стальным колоннам и капает с ребристой поверх­ности высокого свода. «Провозвестник гибели» когда-то был наполнен перепуганными мужчинами, женщи­нами и даже детьми — псайкерами, переправляемыми на Терру, — а затем заблудился в варпе, и немысли­мо древнее судно окончательно стало юдолью ужаса и страданий.

Воющие Грифоны бежали через зал, стреляя изо всех стволов. Люди Сарпедона встретили их плотным загра­дительным огнем, и уже в следующую секунду битва начала уносить жизни. Валились на палубу Грифоны, падали убитые первыми выстрелами Испивающие Ду­ши. Сарпедон укрылся за массивной глыбой, оторвав­шейся некогда от ребристого потолка, и оглянулся в на­правлении высокого арочного прохода, уводящего к ком­плексу тюремных камер — темному лабиринту, чьи коридоры, казалось, противоречили правилам геометрии и логики.

— Салк! Удерживайте фланги! Остальным отсту­пить! — приказал командор.

Сержант Салк со своими людьми закрепился на флан­ге среди стальных обломков, некогда составлявших часть потолка. Испещренные знаками печатей псайканы, они обрушились, когда «Провозвестник» беспомощно болтал­ся в варпе.

Десятки Испивающих Души устремились туда, в то время как остальные вернулись к Сарпедону и теперь обстреливали проходы.

Командор увидел лорда Мерчано, узнав того по яр­кому свету, исходящему от лезвия топора. Над головой библиария Воющих Грифонов сверкал энергетический ореол. В это мгновение Сарпедон мог думать только об этом противнике — они наконец-то встретились лицом к лицу, и командор понимал, что другого шанса спра­виться с Грифонами не будет. Если, конечно, шанс во­обще был.

Противники уже пошли врукопашную, перепрыгивая через пыточные блоки и врезаясь в самую гущу Испи­вающих Души. Те не оставались в стороне и тоже бро­сались навстречу своим врагам. Последовал общему при­меру и сам Сарпедон, схлестнувшись с офицером, кото­рый вращал силовым мечом так, словно держал в руках легкую шпагу. Судя по меткам на наплечнике красно-зо­лотой брони, богато украшенной знаками героических побед, командору противостоял ротный капитан.

Клинок с гулом устремился в горло одного из Ис­пивающих Души, но был остановлен взмахом силового посоха, и Сарпедон оказался между капитаном и наме­ченной им жертвой.

Воющий Грифон не носил шлема. Он был подлин­ным ветераном, его обветренная кожа несла на себе пе­чать возраста, казавшегося просто немыслимым для кос­мического десантника; а с его изборожденного шрамами и явно неоднократно зашивавшегося черепа свисали жидкие пряди седых волос. Капитан дернул мечом, от­водя в сторону силовой посох, и ударил командора ко­леном в грудь. Тот присел на задние лапы и был вынуж­ден резко вскинуть в воздух передние, чтобы их не от­секло энергетическим клинком.

— Капитан Борганор, Десятая рота, — процедил сквозь зубы Воющий Грифон. — Приятно убить тебя.

Время словно остановилось. Сарпедон погрузился в самые черные глубины своего сознания, в первобытный мрак, кипящий псайкерской мощью. Теперь он мог слы­шать крики тех, кто погиб на «Провозвестнике гибели», чувствовать всю глубину ужаса, в которой тонул разум. Используя свой грубый дар, Сарпедон подхватил эхо этих голосов, этих обезумевших душ, чья кровь насквозь пропитала стены Черного Корабля.

Именно по этой причине командор и выбрал «Про­возвестник гибели» в качестве поля битвы. Ментальный след, оставленный бывшими узниками, значительно уси­ливал собственные способности командора. Здесь Ад об­ретал особую власть.

Боль узников закружилась темными облаками, из ко­торых выплыли бледные, визгливо завывающие призра­ки умерших. Зловеще оскаленные лица зияли черными, бездонными провалами глаз. Борганор закрутился на ме­сте, пытаясь отбиться от привидений, скривившись от ярости и отвращения. Сарпедон воспользовался момен­том и перехватил силовой посох, точно копье. Тяжелое навершие врезалось в грудь капитана и, пропустив через себя псайк-энергию командора, вспыхнуло черным ог­нем. Воющий Грифон отлетел назад, ударился о стойку с кандалами и сполз на пол.

Борганор попытался поднять меч, но Сарпедон на­ступил на его запястье бионической передней лапой, а затем размахнулся посохом и обрушил его на голову противника, оставив на лице капитана глубокую рану. Из каменной плиты протянулись призрачные руки, сте­нающие силуэты начали возникать из темноты вокруг командора.

Взревев в слепой ярости, Борганор высвободил руку и, вскочив, стал бессмысленно размахивать мечом, не зная, с кем сражаться, — с тенями или с Испивающим Души. Сарпедон прокрутился на задних лапах, а осталь­ные обрушил на спину врага. Когда Воющий Грифон потерял равновесие и начал падать, командор перехва­тил его руку и вывернул ее, ломая в локте.

Капитан рухнул на палубу; травмированная рука безвольно повисла, изогнувшись под невероятным уг­лом. Силовой меч с лязгом покатился по полу. Присев на своих паучьих лапах, Сарпедон подобрал оружие противника. Когда Борганор попытался подняться, ко­мандор перерубил его левую ногу его же собственным мечом, легко прошедшим сквозь керамит и кость. Отсеченная конечность упала на мраморный пол, заливая его темной кровью.

Зал наполнял грохот выстрелов. Все больше и боль­ше Воющих Грифонов перепрыгивали через импровизи­рованные укрытия Испивающих Души и вступали в дра­ку. Мутация Сарпедона настолько очевидно бросалась в глаза, что атакующие Астартес выбрали его в качестве основной цели, и библиарию пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы избежать болтерного шквала.

— К арке! — закричал командор. — Живо! Салк, дер­жи фланг, остальным — отступить через арку! Уходим к тюремным блокам!

Сквозь дым и вспышки выстрелов Сарпедон все же смог разглядеть, что Салк по-прежнему удерживает свои позиции. Несколько десятков Испивающих Души само­отверженно вели прицельную стрельбу, не отступая ни на шаг, в то время как остальные братья стремительно бе­жали от вражеского огня. Воющие Грифоны продолжали наступать, словно не замечая рвущихся болтерных заря­дов. И врагов было слишком много, чтобы остановить их.