Война Сталина, или Тайны, мифы и трагедия Великой Отечественной. Книга вторая
Шрифт:
Мы писали о том, что данные об окончании разработки плана «Барбаросса» и приказе Гитлера на подготовку войны с СССР были получены Москвой в конце декабря 1940 года-через 11 дней после утверждения «Барбароссы» Гитлером! – от агента «Альты». Выясняется, что Голиков приказал проверить донесение, но тем не менее немедленно направил эти данные Сталину, Молотову, а также наркому обороны Тимошенко и начальнику Генштаба Мерецкову. 4 января 1941 года, после получения подтверждения этой информации из других разведывательных источников, этим же адресатам вновь были направлены соответствующие сообщения. 31 января 1941 года Гитлер подписал директиву о начале стратегического развёртывания частей вермахта по плану «Барбаросса». Краткое содержание и этого документа стало известно «Альте» и 28 февраля 1941 года она передала в Москву основные положения военного плана. О тех самых трёх группах армий, направлении их ударов и фамилиях командующих. Голиков немедленно разослал и это сообщение уже известным нам адресатам. Таким образом, основные положения плана «Барбаросса» были известны Сталину, Молотову, Берии, Жукову, Тимошенко и так далее уже в конце февраля 1941 года. Безусловно, нельзя было исключать дезинформацию и эти данные были изложены в докладе Голикова 20 марта как один из наиболее вероятных вариантов среди прочих. Безусловно то, что и военные и Сталин именно этот вариант действий вермахта считали основным и именно ему пытались противостоять. Военные-при подготовке плана превентивного удара от 15 мая, а Сталин-при разработке своего плана ответного удара и начала «молниеносной войны». В то же время Голиков делал вывод о том, что в апреле-мае 1941
Напомню, что цели поэтапного разоблачения теории Резуна-Суворова мы в книге не ставим, иначе пришлось бы написать ещё том, однако вновь не могу не остановиться на очередных измышлениях автора по поводу Голикова, ввиду их смехотворной лживости. Тем более на фоне вышеперечисленных фактов. Особенно о том, почему же Голиков так и не был расстрелян Сталиным после того, как «проспал» вторжение. По словам Резуна, 21 июня Голиков доложил на том самом сверхсекретном совещании-подробности которого известны лишь одному автору «Ледокола»-о грандиозном сосредоточении вермахта на границах СССР, но сделал вывод о том, что к нападению Германия не готовится от слова «совсем». Автор, который, по его словам, долго мучился «загадкой Голикова» заявляет, что нашёл ответ, обучаясь в академии ГРУ и в процессе последующей работы в Центральном аппарате. Вот даже как. Вот он, этот «исчерпывающий» ответ. Оказывается, Гитлер и впрямь к войне не готовился! – делает вывода автор «Ледокола». Резун пишет, что Голиков, оказывается, искал и нашёл некие «ключевые индикаторы» подготовки Германии к войне, точнее которых просто нет в мире. На полном серьёзе он пишет о том, что Начальник Разведупра РККА неусыпно и постоянно занимался слежкой за… европейскими баранами! Прочтём: «Всем резидентам ГРУ в Европе было приказано следить за баранами, внедрить свою агентуру во все ключевые организации, прямо или косвенно связанные с «бараньей проблемой». Кроме этого все советские разведчики-якобы-вели настоящую охоту за грязными тряпками и промасленной бумагой, оставленной немцами после чистки оружия! И нам предлагается следовать этой «баранье-тряпочной» версии? Нет слов. Не говоря уже о том, что Голиков в таком случае был бы немедленно расстрелян как главный «баран» разведки в первые не часы даже, а минуты после начала войны.
Надо сказать, что Резун в своём довольно-таки стройном поначалу повествовании, к концу книги скатывается в подобные фантастические, нелепые и смешные «штопоры» не просто так. К финалу-то есть началу вторжения вермахта 22 июня-его «Ледокол» благополучно тонет, затёртый льдинами правды и торпедированный фактами, отрицать которые автор не может. И к тому же не собирается. Остаётся только их замалчивать, перевирать документы и «дополнять» чужие мысли своими. Чего не мог вынести даже барон Мюнхгаузен, который к тому же всегда говорил правду. Просто диву даёшься тому, как такая книга могла стать популярной, если не считать того, что она парадоксально выгодна как Западу вообще, так и сталинистам, о чём мы уже говорили.
Итак, наступил важный день 21 июня 1941 года. В ходе которого произошло много интересных событий, говорящих прежде всего о том, что Сталин уже точно знал о том, что нападение состоится на следующий день. Мало того, он предпринял ряд мер, о которых сегодня не принято вспоминать. Думается, необходимо задать вопрос, почему Сталин вынужден был всё-таки начать реагировать на угрозу 21 июня 1941 года, хотя упорно отказывался от этого ранее? На него ответил очередной документальный фильм, подготовленный на основе подлинных документов Службы Внешней разведки Российской Федерации-да ещё и с комментариями Директора Службы Сергея Нарышкина-вышедший в эфир канала ОРТ 30 апреля сего года. Фильм называется «Юстас-Алексу» и посвящён начальнику Внешней разведки СССР Павлу Фитину. Буквально накануне состоялась и премьера телевизионного сериала «Начальник разведки», что ещё раз говорит нам о том, что СВР РФ продолжает проводить «документальный ликбез» для граждан страны по поводу того, кто виноват во «внезапном нападении» 22 июня 1941-го. Мы об этом мужественном человеке уже не раз говорили, но новые факты не можем не привести. Итак, в фильме говорится о том, что 16 июня Фитиным были получены сведения от «Старшины»-мы об этом писали-о том, что «Германия окончила все приготовления и нападения можно ждать в любую минуту». Фитин и Меркулов немедленно(!) пришли с этими сведениями на доклад Сталину. Тот, после долгого раздумья, ответил: «Дезинформация». Меркулов после этой очередной отповеди Сталина умолк, а Фитин продолжал настаивать и доложил уже о конкретной дате вторжения: 22 июня. Сталин под таким напором был вынужден принять меры но, как отмечал позднее сам Фитин: «Если бы немцы задержали нападение хотя бы на сутки меня, скорее всего, не было бы в живых». Яснее некуда, не правда ли?
А что же с армией? Мы уже говорили о том, что Директива № 1-которую все историки считают самой важной среди трёх Директив от 22 июня 1941 года-на самом деле не представляет такой «особой важности». Даже не потому-как считается-что она катастрофически запоздала и просто не могла быть выполнена приграничными округами за три часа до войны. Дело в том, что те самые округа, которые в этот же день стали фронтами, вообще не были готовы к войне по всем параметрам, важнейшими из которых являются оперативно-стратегическое развёртывание, военная мобилизация и, наконец, отсутствие тех самых военных планов, которые они должны были выполнять. Командование округов просто не имело задачи на то, как вести будущую войну! Не то что наступать или обороняться, но можно ли вообще отвечать на огонь, сбивать самолёты врага или проводить ответную артиллерийскую стрельбу. Переходить ли границу или действовать на своей территории и так далее. Нонсенс? Вскоре увидим, что нет. Ведь ещё вечером 21 июня Нарком обороны Тимошенко, начальник Генштаба Жуков и Нарком флота Кузнецов решают, можно ли вообще применять оружие в случае нападения! А командование округов, имеющее строжайший приказ «не провоцировать», боится ещё больше. Все командиры под строгим надзором комиссаров и особистов, которые «генеральную линию» соблюдают строго. Все ждут письменного указания с тем, что вообще делать. Рассмотрим, как готовилась первая Директива, потому что здесь для нас процесс важнее результата, так как никакой практической пользы для армии сей документ не имел. Вопреки всеобщему мнению, которое на самом деле ничто иное, как заблуждение.
Дело это, кстати, нелёгкое, потому что единственными непреложными фактами являются текст Директивы № 1 и время её отправки в войска: ноль часов тридцать минут 22 июня. Обо всём остальном можно судить по мемуарам тех немногих действующих лиц, которые участвовали в подготовке этой Директивы. Их всего несколько, на первый взгляд. Это Сталин, ни слова не сказавший об этом в своей «Краткой биографии» и вообще нигде и никогда. Тимошенко, никаких мемуаров не написавший принципиально. И, наконец, Жуков, который в своих «Воспоминаниях и размышлениях» оставил как «каноническую», так и яростно оспариваемую много лет версию случившегося. Василевский дал крайне размытую картину событий предвоенных дней. Ещё одним действующим лицом мог быть Ватутин, но о его роли-скажем, технической-пишет только сам Жуков, а сам талантливый генерал до победы не дожил и, соответственно, ничего рассказать не мог.
Мы не имеем права ставить под сомнение воспоминания Жукова, поэтому коротко вспомним его пересказ событий. Итак, он пишет, что «вечером» 21 июня ему позвонил Начальник штаба Юго-Западного Особого военного округа генерал Пуркаев и сообщил о перебежчике-немецком фельдфебеле, который утверждал, что утром 22-го начнётся вторжение. Жуков доложил Тимошенко, а тот Сталину и последний приказал им «через 45 минут» прибыть в Кремль. «Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н. Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность»-пишет Жуков. Далее Сталин долго сомневается в возможной провокации, а военные настаивают. Члены Политбюро-Жуков пишет, что они вскоре пришли-хранят молчание. В итоге Сталин знакомится с проектом уже готовой Директивы и решает: «Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений». Жуков с Ватутиным тут же в соседней комнате делают новый текст Директивы, Сталин вносит в него «некоторые поправки» и таким образом утверждает текст. Это важнейший факт: Сталин Директиву № 1 правит, утверждает, но не подписывает! Впрочем, как всегда. Достаточно вспомнить все предвоенные документы, которые Сталин правит, пишет и готовит, а подписывает их Молотов. Для нас это не новость. Итак, Ватутин-по словам Жукова-уходит передавать Директиву в войска и заканчивает это делать в половине первого ночи уже 22 июня, о чём Жуков и докладывает Сталину. Как и об ещё одном перебежчике, сведения о котором он получил от Кирпоноса ровно в полночь. Ещё один важный факт состоит в том, что после утверждения Сталиным текста, и «срочной передачи» Директивы в войска не могло пройти более часа, то есть весь процесс её принятия в Кремле происходил-видимо-около полуночи.
Однако у внимательного читателя, конечно же, возник вопрос о том, зачем автор выделил некоторые предложения в цитатах Жукова. Отвечаю, что не просто так, а потому, что ясно: Жуков и Тимошенко поехали в Кремль УЖЕ с проектом Директивы. Ещё более внимательный читатель скажет, что Сталин приказал им прибыть в Кремль через 45 минут и они, могли успеть «набросать» проект Директивы. Однако от Наркомата обороны до Кремля только 15 минут ехать, да ещё подниматься в кабинет. Итого двадцать. А за оставшиеся 20–25 минут проект Директивы сложно даже тезисно составить, но Жуков и Тимошенко уже готовый проект Директивы с собой «захватывают». Вывод один: этот самый проект ими был составлен ЗАРАНЕЕ. Возможно, в этот же день, но текст был готов. И вот уже Сталин в Кремле знакомится с текстом и заявляет не только о «преждевременности», но и о том, что надо дать «короткую» Директиву. Следовательно, Жуков и Тимошенко подготовили не короткий, а, скажем, «длинный», то есть подробный текст, который Сталин приказал обрезать… Добавим к этому и то, что в ночь на 22 июня никто в Наркомате обороны и Генштабе домой не уходил, спать не ложился, а Жуков неоднократно говорил по телефону с начальниками приграничных округов. То есть обстановка была напряжённая и военные это понимали.
Об этом пишет, напомним, только Жуков и некоторые ставят его слова под сомнение. Эх, хоть ещё бы одного свидетеля послушать! – возмечтает дотошный читатель. И мы его не разочаруем! Есть такой свидетель, хотя при указанных выше событиях он не присутствовал. Зато на иных, скажем сопутствующих, побывал. Это Нарком флота СССР Николай Герасимович Кузнецов, бывший 21 июня в Москве. Многим важным событиям этого дня он был свидетелем лично, а о других фактах узнал уже после войны. И его слова под сомнение ставить не будем, а просто сравним их с записями Жукова и поищем соответствия или несовпадения. Итак, адмирал пишет, что в 14 часов этого дня Сталин позвонил начальнику Московского военного округа-им тогда был генерал Иван Тюленев-и «потребовал повысить боевую готовность ПВО». Дальше-больше: «…во второй половине дня 21 июня И. В. Сталин признал столкновение с Германией если не неизбежным, то весьма и весьма вероятным. Это подтверждает и то, что в тот вечер к И. В. Сталину были вызваны московские руководители А. С. Щербаков и В. П. Пронин. По словам Василия Прохоровича Пронина, Сталин приказал в эту субботу задержать секретарей райкомов на своих местах и запретить им выезжать за город. «Возможно нападение немцев», – предупредил он». Итак, Сталин предполагает-а, учитывая слова Фитина, скорее знает! – что нападение 22 июня состоится и очень сильно беспокоится о собственной безопасности, требуя усилить защиту столицы от возможных ударов авиации, а также ставит задачи партийным руководителям Москвы. Всё это Кузнецову стало известно с чужих слов и уже после войны.
А что же насчёт армии и приграничных фронтов? Ведь ещё только день 21 июня и можно хоть что то успеть! Кузнецов пишет: «Позднее я узнал, что Нарком обороны и начальник Генштаба были вызваны 21 июня около 17 часов к И. В. Сталину. Следовательно, уже в то время под тяжестью неопровержимых доказательств было принято решение: привести войска в полную боевую готовность и в случае нападения отражать его. Значит, все это произошло примерно за одиннадцать часов до фактического вторжения врага на нашу землю». Кузнецов не пишет, от кого он это узнал «позднее» и, возможно, это только его предположение, так как реальных действий не было. Предположим, что Сталин отдал указание Тимошенко и Жукову на подготовку Директивы о приведении войск в боевую готовность примерно в 17:30, но время идёт, а военных он в Кремль не вызывает и текст не утверждает. Напомним, что в мемуарах Жукова на этот счёт нет ни слова, хотя если бы Сталин вызвал их в Кремль в 17 часов 21 июня, то такой важный факт он должен был указать. Не говоря уже о том, что, подготовив примерно за час текст Директивы, он и Тимошенко около 19 часов должны были быть в Кремле и утверждать её у Сталина, либо, получив от него разрешение, передать в войска максимум к восьми вечера. Но ничего этого сделано не было. Возможно, Жуков что то скрывает? Без комментариев, так как фактов нет никаких. Тем временем время катится к ночи, а на границе тишина и, как в песне: «Только лебеди пролетали, подставляя закату крыло»…
Кузнецов тем временем продолжает и пишет уже о том, чему был свидетелем сам. Он был вызван к Тимошенко около одиннадцати часов вечера 21 июня: «Жуков встал и показал нам телеграмму, которую он заготовил для пограничных округов. Помнится, она была пространной – на трех листах. В ней подробно излагалось, что следует предпринять войскам в случае нападения гитлеровской Германии». Утверждён ли этот вариант Сталиным также неизвестно. Дальше Кузнецов пишет о том, что флоту, которым он руководит, в этой «трёхлистной» телеграмме задач никаких не было поставлено-что очень странно-и он отдал устный приказ своим подчинённым на приведение флотов в боевую готовность № 1. Дальше ещё «страньше». Кузнецов пишет: «В наркомате мне доложили: экстренный приказ уже передан. Он совсем короток – сигнал, по которому на местах знают, что делать. Все же для прохождения телеграммы нужно какое-то время, а оно дорого.» Итак, адмирал Кузнецов утверждает, что некий «сигнал» на приведение войск в боевую готовность в войска командованием РККА был передан ещё 21 июня. Правда, неизвестно в какое время, не говоря уже о том, что флотам, которым первым предстоит отбивать атаки противника, сей «сигнал» до сих пор не передан и сам Нарком флота о нём ничего не знает. Да и вообще нет никаких подтверждений, что такой «сигнал» существовал… Ещё труднее поверить в то, что он мог быть передан военными в войска самовольно, без санкции Сталина и тем более в то, что при его получении «на местах все знают, что делать». Никто там ничего не знал, потому что-как пишет сам автор-знаете, какой вопрос задал Нарком флота СССР адмирал Кузнецов Наркому обороны маршалу Тимошенко, ознакомившись с телеграммой? Вот такой: «Разрешено ли в случае нападения применять оружие?» Через четыре часа начнётся война, а военные настолько запуганы и дезориентированы, что не знают, можно ли им вообще применять оружие, то есть разрешается ли воевать с врагом и Родину защищать! И это высшее руководство армии, которая вот-вот нападёт на Германию? Поверить в это может только сумасшедший или сторонник-а скорее приспешник-«Ледокола». Тимошенко и Жуков, по словам Кузнецова, говорят, что-видимо, на свой страх и риск – разрешено и адмирал буквально «светится от счастья», разрешая своим морякам… воевать!