Война в раю

Обходя каэр, я заметил, что земля изменилась, превратившись в неровное предгорье, переходящее в плато. За ним виднелись острые зубцы гор — ряд за рядом уходящие вдаль и теряющиеся в облаках и голубом тумане.

— Это Кетнесс, — махнул рукой Саймон. — В самом сердце Кетнесса расположена каменная крепость Ллвидди. Другой такой нет. Она называется Финдаргад, там древнее место клана.

Я всмотрелся в сплошные ряды гор на горизонте, а затем мы двинулись дальше. Когда мы остановились в очередной раз, я опять увидел пологие холмы и широкую речную котловину, а за ними — леса и леса.

— Там на юге, — сказал он, указывая на извилистое русло реки, — лежит Сихарт, дворец и крепость Мелдрона Маура. Отсюда, от Финдаргада на севере и Сихарта на юге он правит большей частью Запада.

— Запада чего? — спросил я.

— Придейна, — ответил он. — Одного из трёх миров. Остальные — Каледон на севере и Ллогрис на юге.

Из старых легенд мне были знакомы эти названия.

— А все эти три мира вместе, как они называются?

Саймон смотрел вдаль.

— Это, — он обвел рукой грандиозную панораму, — Альбион.

— Альбион, — повторил я и подумал, что названия из Потустороннего мира известны и в явленном мире. — Историческое место. Слушай, почему в Потустороннем мире такие знакомые названия?

— А почему нет? — Кажется, Саймон удивился.

— Ну, странно же, что здесь известно классическое название?

— Это же ты у нас специалист по кельтам. Вот и думай. Я просто сказал тебе, как здешние люди зовут это место.

В древности британцы называли свой остров Альба, и для многих он до сих пор оставался Альбой. Старый Неттлс был прав, а я ошибался — или, скорее, наоборот: это не история Потустороннего мира; скорее, история явленного мира имеет потустороннюю основу.

Эта ошеломляющая мысль мелькнула и сгинула. Но на короткое мгновение до меня дошло: Альбион и есть первобытный архетип кельтского мира.

Сеть, связывающая миры, широка. Если верить Неттлсу — а он до сих пор меня не обманывал — то Альбион был Формой Форм, первоначальным образцом всего, что вылилось в создание уникального и величественного чуда, известного под названием Кельтского духа. Наверное, сходных черт обнаружится еще немало, так что удивляться нечему.

Наша экскурсия завершилась, и мы вернулись в каэр. Воины, которым не хватило волнений битвы, затеяли поединки: семь пар выясняли отношения в ринге. Насколько я понял, нужно было поднять противника в воздух любыми возможными способами и повалить его на землю. Проигравшие выбывали, а победители сходились друг с другом. И вот уже два последних претендента встали напротив друг друга. Народ азартно делал ставки.

Пример подал принц. Все прочие бросились заключать ставки. Шум стоял такой, что я думал, до драки дойдет. Но все очень быстро успокоилось, как только воины начали сближаться.

Двое на ринге шли по кругу, осторожно ступая на носки босых ног, блестя смазанными маслом телами. Масло затрудняло захват; к тому же смотрелось это красиво. Тела воинов были словно изваяны из полированного мрамора. Думаю, лучшие греческие статуи не выглядели столь изящными, как бойцы на ринге. Этакое подвижное совершенство. Один темноволосый, другой светловолосый, но оба безупречны.

Они медленно обходили ринг, постепенно сближаясь. Внезапно светловолосый воин сделал нырок вперед и быстро обхватил колени противника. Темноволосый сцепил руки и ударил нападавшего между лопаток. На мой взгляд, такой удар мог бы свалить быка.

Светловолосый рухнул на одно колено, но хватки не ослабил. Соперник теперь нанес удар в живот; воин застонал и согнулся пополам. Его оторвали от земли — совсем немного, но достаточно, чтобы вывести из равновесия. И оба упали. Однако в последний момент светловолосый извернулся и приземлился прямо на противника, не коснувшись земли. Схватка завершилась. Победа досталась светловолосому.

Толпа взорвалась свистом, криками и насмешками. Похоже многие ставили на темноволосого, и были недовольны исходом поединка. Однако вскоре порядок восстановился. Кольца и браслеты перешли из рук в руки, броши, ножи и копья обрели новых владельцев. Победители повеселели, проигравшие сохраняли достоинство. Казалось, все остались довольны.

На ринг вышли еще семь пар, в результате остались двое, а потом — один победитель. Я боялся, что так будет продолжаться всю ночь, но вскоре толпа разошлась. По всему лагерю запалили костры, на вертелах жарилось мясо. Но перед началом еды подали выпивку: большие кувшины бледно-янтарной жидкости, которую я принял за эль; ее разливали по самым разным сосудам, в общем, у кого что нашлось.

В нескольких местах установили большие чаны. Воины толпились вокруг них со своими плошками, мисками, рогами, то и дело зачерпывая пенистый напиток. Саймон притащил меня к ближайшему чану. Здоровенный парень с длинными каштановыми локонами, в желтом кожаном фартуке, сунул мне медный стакан, внимательно посмотрел и показал рукой международный жест, предлагая выпить.

— Это пивовар. Он хочет, чтобы ты попробовал его продукт, — объяснил Саймон. — Пей!

— Ваше здоровье! — Я поднес стакан к губам. Запах пива, но вкус отличался. В нем присутствовала острота и кислинка. Я вежливо отпил из стакана, чихнул и подавился одновременно — напиток оказался неожиданно крепким. Как я не старался, сдержаться не удалось и брызги из моего рта попали на фартук пивовара.

Видимо, он счел это признанием своего искусства. Во всяком случае, он громко рассмеялся и так огрел меня по спине, что я расплескал половину своего стакана. Пиво проложило дорожки по засохшей крови у меня на теле и потекло по животу. Это еще больше рассмешило пивовара. Он запрокинул голову и громко захохотал.

— Ну, ты молодец, — раздраженно проворчал Саймон. — Как с тобой в свет выходить?

— Мог бы предупредить, — пробормотал я, отряхиваясь. — Что это? Имбирное пиво?

— Скорее, еловое, — ответил Саймон. — Настойка на хвое. Тебе придется привыкать к этому вкусу. Здесь другого не пьют. А трезвые вызывают подозрения.

— Хорошо, что предупредил, — пробормотал я, заглядывая на дно стакана. Пивовар решил, что мне нужна еще доза. Он ловко выхватил у меня из рук стакан, наполнил его до краев и протянул мне, показав жестом, что пить лучше до дна. Я последовал его совету и вытер рот рукой. Пивовар снова наполнил мой стакан, и мы с Саймоном отошли в тенёк, чтобы допить спокойно и дождаться еды.

— Здесь все время так? — спросил я.

— Как? — не понял Саймон.

— Этакий бедлам… — Я кивнул в сторону уже изрядно набравшихся и оттого говоривших немного громче необходимого воинов.

Саймону мое ханжеское отношение не понравилось.

— Если ты считаешь, что они тут все с ума посходили, подожди, пока не начнется серьезное празднование победы.

Мы молча прихлебывали из своих стаканов; мне показалось, что местный эль уже начинает действовать. Ничего удивительного, учитывая шок, усталость, избыток адреналина и пустой живот. Мы пили и смотрели, как розовый закат сменяется сумерками. Я подумал, что мне еще не приходилось видеть таких красивых вечеров. Казалось, душа воспарила к звездам, уже начавшим проглядывать на небосводе. Я приветствовал каждую из них по очереди: «Здравствуй, звездочка! Добро пожаловать. Я тебя знаю».