Война. Часть 1
Шрифт:
— Ни в коем случае… Мы предлагаем создать новую компанию, которая будет заниматься производством полиэтиленовой упаковки в Мексике, чтобы обойти американские экспортно-импортные ограничения, настоящие и будущие. Наши акционеры, это будут частные лица, не будут вмешиваться в управление и производственную деятельность компании, наш интерес — в закупке американского оборудования…
— Заманчивое предложение, — женщина ищет глазами свой бокал, мистер Дэвис подскакивает с места и тянется к нему бутылкой красного вина, — но вы же понимаете, Алекс, люди в Вашингтоне быстро пронюхают, что техника уходит на сторону… Мексика —
— Прекрасно понимаю, Мардж, поэтому и предлагаю в добавок создать особый благотворительный фонд, куда мы готовы перечислять часть средств от продаж тубазида в Штатах. Надеюсь, мистер Дэвис не откажется стать его распорядителем. В его правление могли бы войти люди из Госдепартамента и нужных министерств… Кстати, сына президента можно пригласить в правление, когда встретите Джеймса, то передавайте от меня привет.
Посол застывает с бутылкой в руках, вопросительно глядя на жену.
«Нечего бояться, в случае чего скажешь, что просто помогал детям»…
— Вот здесь, — достаю из внутреннего кармана пиджака несколько листов бумаги, — конкретные предложения с суммами, перечнем оборудования и сроками поставок… Я не жду от вас сейчас столь же конкретных ответов, мне нужно только важно ваше принципиальное согласие. Забыв о вине, бизнесвумен погружается в чтение документа, вмиг протрезвевший муж подходит и становится у неё за спиной, водрузив на большой ястребиный нос круглые очки в роговой оправе.
— Мне нужно сделать пару звонков, — миссис пост поднимается и протягивает руку для прощания, — когда вы покидаете Голландию, Алекс?
— Завтра после обеда…
7 ноября 1938 года, 20:00.
Тяжёлая дубовая дверь квартиры на втором этаже добротного каменного здания едва слышно скрипнула, из-за неё выглянула короткостриженая мужская голова, маленькие глаза подозрительно метнулись влево и вправо, разглядывая лестницу за спиной высокой молодой девушки, стоящей напротив.
— Хайль Гитлер! — девушка поднимает руку в нацистском приветствии, расправляет плечи, демонстрируя круглый значок члена НСДАП с чёрной свастикой на белом фоне, — я представитель домового комитета, проверка документов, разрешите войти?
— Да, конечно, прошу вас, — голос жильца задрожал, он пятится внутрь комнаты, девушка проскальзывает в прихожую и плотно закрывает за собой дверь, — вот моя кенкарта.
— Иоганн Георг Эльзер… — читает она, развернув большое картонное удостоверение размером с тетрадный лист.
— Я снимаю эту квартиру у хозяев, — губы столяра задрожали, — завтра в полдень уже съезжаю…
— А я — Ильза, — вдруг улыбается девушка, — меня прислал Николас.
— Фу-ух, как же вы меня напугали, фройляйн… — облегчённо выдыхает Эльзер, — проходите в гостиную.
— Простите, но мне надо было удостовериться, что это вы, — Ильза проходит в комнату, подходит к окну, выходящему во двор и быстро задёргивает тяжёлую штору. Планы меняются: Николас не будет встречать вас в Дюссельдорфе, там на вокзале вы купите билет на поезд Берлин — Амстердам, у вас будет пара часов до его отправления, доедете до города Арнем, это уже в Голландии, там он вас и встретит.
— У меня закончились деньги…
— Вот вам сто марок и двадцать гульденов, пограничникам
скажете, что вы — столяр и в Арнеме вам предложили работу.— А что делать с тем чемоданчиком, что Николас оставил у меня? — Эльзер берётся за дверцу платяного шкафа.
— Это будет уже моя забота, надеюсь вы не прикасались к нему?
— Нет-нет, что вы, фройляйн Ильза, я ничего не трогал.
— Ну что ж, Иоганн, — девушка протягивает руку столяру, — вам уже пора выходить, ваш поезд через полтора часа, удачи вам.
— Спасибо, а как же ключ? Я должен вернуть ключ хозяевам. — Эльзер поднимает с пола вещмешок.
— Не беспокойтесь, давайте его сюда. Хозяева живут этажом ниже? Я переночую здесь и сама занесу им ключ завтра.
Закрыв за столяром дверь и взглянув на часы, Ильза торопливо надевает кожаные перчатки и спешит к шкафу, переносит чемоданчик на стол, щёлкает застежками и осторожно открывает крышку. Тусклый свет лампочки, повисшей над столом, многократно отражается на эбонитовых ручках подстроек и стальных корпусах трёх электронных ламп, сейчас по-походному закреплённых металлическими хомутами и торчащих из лицевой панели портативной рации. Девушка достаёт из кармашка аккуратно уложенный провод, разматывает его: один конец идёт в гнездо с надписью «Antenna», другой — размахнувшись, забрасывает на карниз гардины и с замиранием сердца щёлкает миниатюрным тумблером с шильдиком «Power»: стрелка вольтметра оживает, лицевая панель освещается желтоватым неоновым светом.
Ильза Штёбе, одна из самых ценных сотрудниц разведки Коминтерна, а с недавнего времени советской военной разведки, облегчённо вздыхает — рация работает… Всё-таки она журналист, а не радиотехник, случись что с рацией, даже простой разряд батареи, и её задача оказалась бы под угрозой срыва. Не станешь же искать в городе, переполненном агентами гестапо по случаю приезда Гитлера, специалиста по ремонту английских портативных радиостанций. Товарищ Шмидт, разыскавший её в Берне, где она гостила летом с мужем у его родителей, поставил перед ней нелёгкую задачу: привести в исполнение приговор Гитлеру и его банде, виновных в смерти тысяч товарищей, но сделать это надо было так, чтобы даже тень ответственности за эту ликвидацию не пала на членов германской компартии и советскую разведку.
Основную работу по подготовке покушения взял на себя Николас, молодой симпатичный парень, связник от «доктора Боша», её куратора в Разведупре: подготовка и закладка взрывного устройства в «Бюргербройкеллере», её задача заключалась в том, чтобы незаметно подстраховать «столяра», подбросить улики, указывающие на «английский след» и в нужный момент нажать на кнопку в миниатюрном устройстве, умещающемся в кармане пальто. Надев наушники, девушка начинает крутить ручку настройки, бросает на взгляд на часы: до сеанса связи остаётся две минуты…
На въезде в Арнем Кузнецов сворачивает к небольшому придорожному кафе, плавно тормозит в десяти метрах от входа и выключает фары. Несмотря на зарядивший мелкий дождь, все втроём с удовольствием покидаем пахнущий бензином салон тряского «Нервохуита», в котором мы провели последние три часа по дороге из Амстердама.
— Хорошую машину так не назовут, — ворчит Оля.
Из дверей кафе появляется плотная фигура Григулевича, снова возвращаемся в ненавистную машину.