Война. Часть 4

– Только не это,- почти застонал Дарре,- сажать себе на шею 25 миллионов голодных испанцев - форменное самоубийство. Сельскохозяйственное производство разрушено гражданской войной. По основным показателям оно упало в два раза. В стране начался бы натуральный голод, если бы не поставки пшеницы из Америки, которые прекратятся при нашей оккупации. При всех наших трудностях мы потребляем на четверть больше зерновых, на треть больше мяса и вдвое больше молока. Эти сведения относятся к 1940-му году, но не думаю, что ситуация в Испании в этом году сильно изменилась. Чтобы избежать голодных бунтов нам придётся поставлять туда продовольствие...

– Которого у нас нет,- кивает Тодт, останавливаясь у машины.

– Мы должны доложить обо всём фюреру, Фриц, чего бы это нам не стоило.

– Ну давай попробуем, Рихард,- шофёр открывает перед Тодтом дверцу,- если и это не поможет, то я подаю в отставку.

* * *

– Хайль Гитлер,- вспотевший раскрасневшийся Геринг в серо-голубом мундире, с воротником, окантованным золотой тесьмой и украшенным эмблемой скрещенных маршальских жезлов на фоне серебряной парчи, буквально падает в кожаное кресло во главе т-образного стола в центре министерского кабинета,- генерал Боденшац, ведите совещание. Прошу всех собравшихся выражаться кратко и по существу, сосредоточиться на причинах наших неудач на Востоке.

– Слово имеет фельдмаршал Штумпф,- без задержки объявляет глава ведомства рейхсминистра, сидящий по правую руку от него.

Заместитель Геринга, взявший на себя оперативное командование люфтваффе на Востоке, прежде чем начать, напротив делает длинную паузу:

– Господа, проще всего было бы списать неудачное начало войны с Россией на провал нашей разведки, не сумевшей заблаговременно обнаружить подготовку противника к наступлению, или на руководство Сухопутных сил, которое не смогло оперативно проанализировать те разрозненные данные, которые всё-таки поступали в Генеральный штаб, и быстро принять решение на отпор агрессору. Мне кажется, что причины неудач люфтваффе глубже - они в общей недооценке возможностей, в первую очередь технических, военно-воздушных сил России, а также в серьёзных ошибках нашей собственной технической программы...

– Разве наши основные потери самолётов не связаны с потерей на аэродромах от действий русских танков?- Кричит Геринг.

– Безусловно связаны, рейхсмаршал,- упрямо выгибает шею фельдмаршал,- но мы и сейчас, когда эффект неожиданности от нападения уже прошёл, а потери на земле сведены к минимуму, продолжаем нести серьёзные потери в воздушных боях. Связано это с тем, что русские превосходят нас в воздушной разведке - радиоаппаратуре обнаружения воздушных целей. Эта аппаратура значительно превосходит английскую, с действием которой мы столкнулись над Ла Маншем во время 'Атаки орла', так и нашу, в ограниченных количествах установленную на Западе. Русское оборудование, во-первых, мобильно, так как смонтировано на автомобильном шасси, а, во-вторых, имеет значительно большее дальнодействие - не менее 120 километров. Мы же на Востоке не имеем ни одной установки. Это даёт русским огромное преимущество в воздухе над Генерал-Губернаторством...

– Что за фантазии, Штумпф?- Взрывается рейхсмаршал, поворачиваясь налево к сидящему рядом Удету.- Генерал-инспектор, откуда это взялось?

– Боюсь, что это не фантазии, рейхсмаршал,- опускает голову тот,- как только две недели назад из штабов пошли сообщения о том, что русские истребители раз за разом перехватывают наши летевшие на задание бомбардировщики ещё над нашей территорией, я дал задание своим технарям разобраться с этим вопросом. Радиоразведка быстро выяснила, что русские истребители получают координаты, направление и высоту бомберов по радио задолго, до того момента как они пересекут линию фронта. И всё-таки оставалось сомнение - уж не предательство ли царит в наших штабах? Технари и разведчики стали копать дальше - последние нашли на нескольких аэрофотоснимках местности вблизи русской границы подозрительную установку, состоящую из двух грузовиков с большой поворачивающейся антенной. Технарям пришлось повозится подольше - поначалу никак не удавалась поймать сигнал этой русской установки, поэтому я привлёк специалистов с установки 'Вюрцбург', которые занимаются схожими задачами - поиском воздушных целей. Оказалось, что русская установка работает на очень коротких радиоволнах, которые 'Вюрцбург' не видит, но вчера, задействовав экспериментальный кристаллический - что бы это не значило - приёмник, им наконец-то удалось поймать этот сигнал и примерно определить район откуда он излучается. Как вы уже поняли имеено оттуда, где аэрофоторазведка засекла два русских грузовика.

– Продолжайте, Штумпф,- морщится Геринг, вытирая носовым платком пот со лба.

– ... Второе,- кивает фельдмаршал,- что отмечают лётчики - это массовое применение нового русского истребителя ЛАГ-1. Ранее разведка сообщала о ЛАГ-1, который русские ограниченно применяли в прошлом году в Финляндии, но, похоже, с тех пор им удалось значительно улучшить его характеристики. По энерговооружённости - им удалось, по оценкам наших специалистов, довести свой двигатель до 1200 лошадиных сил-, вооружению - 20-миллиметровая пушка в развале цилиндров, стреляющая через втулку винта с двумя синхронными 12.7-миллиметровыми пулемётами - и управлению, - улучшенные аэродинамика и управляющие поверхности - ЛАГ-1 является достойным соперником нашему бф-109ф. Кроме этого, что является самым неприятным, недостатки лётной подготовки и меткости стрельбы, которыми, как известно, отличались до этого русские пилоты, в значительной степени компенсируются новым, по-видимому, гироскопическим прицелом, установленным на ЛАГ-1. Поскольку наши лётчики отмечают, что русские открывают огонь с дальней дистанции, из любого положения с расстояния 200, а иногда даже с 400 метров, показывая удивительную точность, чего раньше за ними не замечалось. И это всё происходит при значительном превосходстве русских в численности самолётов.

– Всё, что вы сейчас перечислили, - трясёт головой Геринг,- основано на умозрительных рассуждениях, так, Штумпф?

– Я привык доверять оценкам моих подчинённых, рейхсмаршал. Их верность косвенно подтверждают беспрецедентные потери, которые несёт наша авиация. Такой уровень потерь не может быть объяснён случайными и временными факторами. За неполный месяц нами потеряно около 300 истребителей, 200 бомбардировщиков всех типов, 100 штурмовиков и пикировщиков, а также около 200 разведывательных и вспомогательных самолётов. Положение усугубляется тем, что многие самолёты, которые можно было починить, остались на территории занятой противником. По сути, на земле и в воздухе мы потеряли от четверти до трети самолётов, выделенных для проведения Восточной кампании или силы, сравнимые с 1-ым Воздушным флотом...

– Но ведь и русские несут огромные потери?- морщится Геринг.

– ... Это верно,- кивает тот,- но русские имеют трёхкратное численное преимущество. Нам для поддержания боёв подобной интенсивности на Востоке требуется срочное пополнение с Запада, в частности из Средиземноморья, но подготовка к Испанской кампании, которая находится в завершающей стадии, не даёт нам этого сделать. Люфтваффе на Востоке требуется время и дополнительные силы для восстановления и поддержания боеспособности, иначе через несколько недель русские смогут завоевать господство в воздухе, к чему они стремятся, продолжая настойчиво наносить удары по нашим аэродромам и не давая нам сделать то же самое по своим.

– Сколько самолётов мы произвели в мае?- Геринг встревоженно смотрит на Боденшаца.

– Истребителей 456 штук,- роется тот в бумагах,- это бф109 и бф110 вместе, бомбардировщиков - 527 штук, включая Ю-88, Хе-111 и До-17, пикировщиков Ю-87 112 штук. Итого 1143 самолёта всех типов.

– А сколько пилотов подготовлено за прошлый год?

– Если считать выпускников всех лётных школ, рейхсмаршал, то 5387 человек. Данных по потерям лётного состава пока не имеется, но если говорить именно о пилотах истребителей, то оценить их потери можно как один пилот на два-три самолёта. Среди потерь пилотов бомбардировщиков потери несколько выше, примерно три пилота на каждые 4 самолёта.

– Таким образом,- в голосе Геринга звучат металлические нотки,- ситуация с пополнением люфтваффе личным составом и техникой хоть и напряжённая, но далёкая от катастрофической - пополнение превышает уровень потерь.

– Если считать наши потери только на Востоке...,- звучит с дальнего конца длинного стола.

– А кому сейчас легко?- Геринг неожиданно резво вскакивает с места, подняв свой маршальский жезл над головой, как дубину.
– Пехотинцам, проливающим кровь на полях Генерал-Губернаторства или их жёнам, гибнущим в тылу под английскими бомбами по нашей, между прочим, вине?

Подковки красных сапог рейхсмаршала застучали по дубовому паркету.

– Что я должен сказать фюреру?
– Геринг останавливается у очередного генерала и бросает ему в лицо злые слова, обдавая тяжёлым запахом парфюма.
– Что мои истребители кучка жалких трусов? Вы этого от меня хотите?

Обежав стол, он останавливается, переводит дух и смотрит на собравшихся невидящим взглядом:

– Мы имеем лучших в мире лётчиков, лучшие в мире самолёты, поэтому фюрер и германский народ ждут от нас побед! Ничего кроме побед! Если вы не сумеете этого добиться, то вам на смену придут другие, которые смогут. Боденшац, продолжайте.