Война. Часть 4

– Попытайтесь договориться, если не получится, звоните в посольство,- через плечо раздражённо бросает он, ступая на трап.

– Господин адмирал,- сбоку возникает начальник охраны и адъютант с дрожащей таксой на поводке,- пожалуйста, возьмите Чарли. Я думаю, что лицам с дипломатическим паспортом отношение будет снисходительнее. В прошлый раз в Испании у меня спрашивали справку от ветеринара.

– Вы правы, Гюнтер, давайте тогда и ваш портфель, - кивает Канарис, принимая поводок, и переводя взгляд на охранника,- я помню, буду ожидать пока вы пройдёте досмотр внутри помещения таможни.

– Сеньор Шмидт?- Офицер пограничной стражи одним глазом внимательно рассматривает паспорт, другой останавливается на собаке, жмущейся к ногам хозяина.

– Вот справка от ветеринара,- по-португальски говорит Канарис с вежливой улыбкой, перед офицером возникает голубая купюра в 100 эскудо.

– Конечно, сеньор Шмидт,- расплывается в ответной улыбке тот,- добро пожаловать в Лиссабон.

– Улица де Сао Бернардо,- Канарис вваливается в раскалённое от солнца такси,- получите двойную оплату если будет там через четверть часа.

– Да, сеньор,- ревёт мотор,- а куда на улице?

– Дом 33, посольство Великобритании.

* * *

– Как вы себя чувствуете, мой фюрер?- Доктор с опаской приближается к креслу, в котором полулежал укрытый по грудь пледом Гитлер с мертвецки бледным лицом.

– Я совершенно разбит, Морелль,- безуспешно пытается приподняться тот, опираясь руками на подлокотники.- вы обязаны поставить меня на ноги, в этот исторический момент я не могу лежать тут...

– Да-да, конечно, мой фюрер.- Моррель ставит на столик свой огромный саквояж. Достаёт из его недр аппарат Рива-Роччи и походный бикс, откидывает плед и быстро осматривает тело пациента.

'Ни царапины',- облегчённо выдыхает он.

– ... Я был в коридоре буквально в полуметре от двери,- при виде железной коробки для шприцев глаза Гитлера оживают, но речь остаётся отрывистой и замедленной,- когда раздался взрыв. Шмундта, который опередил меня буквально на секунду чтобы открыть дверь буквально впечатало в стену, он лопнул как воздушный шарик... Морель, вы захватили с собой все лекарства? Я не вижу, вы захватили 'мазь'?

Доктор подносит указательный палец к губам, неотрывно следя за дрожанием ртутного столбика и слушая в стетоскоп удары удары сердца пациента.

– У вас низкое давление, мой фюрер,- произносит он наконец,- поэтому о колумбийской мази не может быть и речи, к тому же сегодня лишь второй день с окончания курса приёма 'энергетического коктейля', боюсь, что сегодня нам придётся обойтись лишь витаминным коктейлем и пробиотиками.

– Я приказываю вам, вы слышите, Морелль, я приказываю,- из груди Гитлера рвутся обрывки слов вперемежку с хрипами, он закатывает глаза,- мне больно..., я должен..., Германия в опасности... только немедленное восстановление... здесь и сейчас... я должен...

– Если вы настаиваете, мой фюрер,- бормочет Моррель,- и только исключительно потому, что у вас боли... я, пожалуй, могу поставить вам обезболивающий укол...

– Делайте немедленно, внутривенно!

* * *

– Мой фюрер,- доктор с опаской глядит на ссужавшиеся зрачки пациента,- я бы рекомендовал вам сегодня постельный режим. Всё-таки, вы испытали сильное потрясение...

– Я чувствую себя прекрасно, Моррель!- Смеётся Гитлер, осторожно расхаживая по комнате.- Вот смотрите, я стучу себя по голеням и ни-че-го! Даже экзема меня больше не беспокоит. Доктор - вы гений! Провидение хранит меня! Германия будет спасена! Шмундт! Чёрт... Эй, кто там? В двери появляется изумлённый шеф-адъютант.

– Шауб, срочно позвоните Гейдриху, он мне нужен.

– Рейхсфюрер и рейхсмаршал ждут в приёмной, мой фюрер.

– Отлично, пригласите также Бормана. Моррель, никуда не отлучайтесь, вы нужны мне здесь.

* * *

– Я принял решение,- Гитлер обойдя вокруг сидящих в низких креслах Геринга, Гейдриха и Бормана, возвращается к письменному столу,- о немедленном введении в вермахте чрезвычайных мер. Эти меры будут нацелены как на безжалостном выкорчёвывании скверны, так и установлении тотального контроля над действиями командиров и штабных начальников вермахта. Во-первых, в армии от бригады и выше вводится институт национал-социалистических офицеров с задачей организации политической и идеологической работы среди солдат и офицеров вермахта, а также контроль морального состояния армии, особенно её руководящего состава. Офицеры будут обладать самыми широкими правами - они будут участвовать в работе штабов соединений, без их визы любой исходящий из штаба соединения приказ войскам будет считаться недействительным. Организационная структура партийных офицеров и её штатная численность будет уточнена начальником канцелярии НСДАП. Её руководитель будет напрямую подчинён мне...

Борман краснеет от удовольствия, продолжая стенографировать слова фюрера в блокнот.

– ... Второе - будут в значительной мере расширены права Тайной военной полиции,- Гитлер то и дело непроизвольно касается своего носа,- к тому же отныне её подразделения не входят в состав местных комендатур и более не подчиняются Абверу. Руководство этим органом передаётся Главному управлению имперской безопасности. Тайная военная полиция, помимо прочих своих функций, отныне будет заниматься не только охраной штабов и командного состава от командира бригады и выше, но также и контрразведывательными мероприятиями среди перечисленных категорий. При этом все её сотрудники получат права сотрудников СС и СД. Что-то не так, Гейдрих?

– Всё так, мой фюрер,- подскакивает с места рейхсфюрер,- очень своевременная мера. Я ещё не успел вам доложить - похоже, что организатором покушения на вас является Канарис, а заказчиком - Великобритания. Час назад наш агент в Лиссабоне зафиксировал его входящим в английское посольство. Он сумел ввести в заблуждение пилотов самолёта, на котором он летел в Севилью, и уже в аэропорту - свою охрану. Задержан помощник Канариса полковник Остер, который осуществлял непосредственное руководство на месте покушения. Отмечены также побеги за границу после покушения нескольких человек - среди них сотрудник 'Люфтганзы' Отто Джон, который передал Остеру взрывчатку. Геринг обиженно сопит и ёрзает у себя в кресле.

– Повсюду измена,- бросает Гитлер и отходит к окну, поворачиваясь спиной к присутствующим, после долгой паузы продолжает,- а сейчас прошу оставить меня, господа, мне нужно подготовить своё обращение к нации.

* * *

– Товарищ Сталин, - в дверях появляется бритая голова Власика,- звонили из Радиокомитета, по Берлинскому радио начинается выступление Гитлера.

– Алексей, быстро,- командует вождь, направляя мундштук трубки на воронежскую радиолу, стоящую в углу кабинета на первом этаже Ближней дачи. Щёлкаю тумблером питания, подвожу стрелку-указатель настройки к надписи Берлин, через минуту в динамике появляется шипение, которое убираю ручкой тонкой настройки. Сталин с Кировым подносят стулья и располагаются по сторонам от меня, я тем временем надеваю головные телефоны и настраиваюсь переводить.

– Германские соотечественники!- Лающий голос Гитлера звучит в наушниках на удивление чисто.- Сегодня я говорю с вами по двум причинам: чтобы вы услышали мой голос и узнали, что я жив и невредим, а также чтобы вы больше узнали о преступлении, не имеющем аналогов в немецкой истории. Группа амбициозных, беспринципных и преступно-глупых офицеров вермахта, во главе которой стоял адмирал Канарис по заданию английской разведки организовала заговор с целью устранить меня и одновременно вместе со мной уничтожить практически весь Генеральный штаб вермахта. Бомба особой мощности, начинённая английской взрывчаткой, взорвалась в двух метрах от меня. Она сильно ранила нескольких моих соратников, некоторые из них погибли. Сам же я остался совершенно неаредим, не считая нескольких ссадин, ушибов и ожогов. Я воспринимаю это чудо, как божественное подтверждение моей миссии - двигаться к моей цели, жить ради только своего народа в заботах, работе и тревогах днями и бессонными ночами... Киров кривится и что-то шепчет одними губами.