Воздается по вере. Грехи имеют свою цену. Книга третья

Чтобы не бегать по многокилометровой набережной в поисках друг друга, подруги изначально договорились встречаться в аллее недалеко от сооруженного, но никогда не действовавшего фонтана, на лавочке под раскидистым деревом акации. Заворачивая от фонтана в аллею, Мария увидела совершенно пустую лавочку. Оглядевшись по сторонам и не обнаружив Марту с коляской, несколько успокоилась. Значит, не она одна сегодня проштрафилась.

По аллее потихоньку, не торопясь, прогуливались две старушки, на соседней лавочке сидел старичок с палочкой. Он уперся палкой в асфальт и, облокотившись на нее, отстраненно смотрел в одну точку. Поравнявшись с одиноким пожилым мужчиной, старушки присели на лавочку с ним рядом. Тот встрепенулся, расплылся в улыбке и весело заговорил с соседками. Только что прибывавший в грусти, мужчина моментально преобразился. По манере общения было видно, что троица хорошо знала друг друга. Отрывки фраз, доносившихся до Марии не разобрать, да и зачем вникать в чужую жизнь. Ванюша спал. Мария достала из-под матрасика книжку, которую возила с собой, так, на всякий случай, принялась читать.

Марта вместе с коляской, словно из-под земли, выросла перед Марией совершенно неожиданно, чем напугала зачитавшуюся подругу. Она ловко развернула коляску и ухнулась на лавочку.

– Представляешь, встретила Татьяну Степановну около магазина, – возбужденно зашептала на ухо Маше. – Завтра Инка приезжает.

Увлеченная книгой женщина не сразу вникла в смысл сказанного.

– Какая Татьяна Степановна?

Глаза у Марты округлились.

– Как это какая? – не поняла вопрос подруга. – Ну, ты даешь! Мама нашей Инны.

– И что?

– Поболтали о том о сем. Поэтому и задержалась. Боялась, что ты не дождалась и ушла одна.

– Я сегодня дома натопалась, честно говоря, хотелось просто посидеть. Давай никуда не пойдем, – предложила Маша.

Подруга согласно закивала головой. Обычно уравновешенная, несколько инфантильная Марта, сегодня вела себя необычно. Ее явно что-то беспокоило или, скорее всего, распирало изнутри, она хотела чем-то поделиться и то ли не решалась, то ли не знала, как это лучше сделать. Дабы не искушать подругу личными откровениями, Мария поинтересовалась:

– Что Татьяна Степановна сказала про Инну? Поездом или автобусом приедет?

Сама не подозревая того, ткнув пальцем в небо, женщина угадала предмет беспокойства Марты. Несколько смутившись и почему-то оглянувшись по сторонам, подруга опять перешла на приглушенный шепот:

– Татьяна Степановна очень обеспокоена. Ты же помнишь, Инка приезжала неделю назад, а теперь снова едет и на целый месяц.

– Что же тут плохого? Взяла отпуск. Мало ли как сложилось на работе. Может быть, поменялась в силу определенных обстоятельств.

– Вот-вот, у нее там обстоятельства. Только она о них никому не говорит.

Марта изобразила заговорщическое лицо с поджатыми губами.

– А Татьяна Степановна что думает на этот счет? – спокойно поинтересовалась собеседница.

– Она не думает, она переживает. Сама Инка ничего не скажет. Татьяна Степановна просила осторожно поговорить с Инкой, расспросить ее. . .

– . . . а потом доложить ей, – закончила Маша.

Марта насупилась. Ее обидело отношение подруги к близкому для них обоих, человеку.

– Зачем ты так?

– Как?

– Доложить.

Теперь Машу зацепила несообразительность напрасно обидевшейся Марты.

– Как ты себе представляешь? Мы выспросим Инну об ее проблемах. Она по доброте душевной с нами поделится, а мы – тук-тук матери. Очень здорово! Не знаю как ты, а я бы после всего от таких подруг держалась подальше.

– Да, нехорошо получается. И как быть?

– Никак.

Марта растерялась. Молча смотрела в глаза подруги, терпеливо ожидая пояснений. Маша не торопилась.

– Если бы Инка хотела, то поговорила с матерью на больную тему. Раз молчит, значит, не считает нужным. Слушай, кто сказал, что она с нами захочет откровенничать? И вообще, может быть, ничего не произошло и, Татьяна Степановна надумала несуществующие проблемы.

– Она мать, она сердцем чувствует, – сомневалась Марта.

– Ладно. Приедет Инка, видно будет, – категорично закончила обсуждение Маша.

В заботах Мария совсем забыло о разговоре с Мартой. В самом деле, никаких тревожных сигналов подруга из Майкопа не подавала. Во время визитов в Приморск вела себя ровно, спокойно. Мало ли что могло показаться Татьяне Степановне. Может быть, дочь просто напросто, вопреки собственному феминистскому настрою, неожиданно влюбилась. Поскольку данное явление произошло впервые, родители вряд ли могли предположить реакцию повзрослевшей девушки на столь неординарное чувство. Все мы разные. Одни влюбившись, становятся молчаливыми, сосредоточенными на своем чувстве. Другие, неуемно радуются потому, как мир вокруг них окрашивается в яркие, необычные цвета. Третьи, в тревоге за свои любовные переживания боятся, что завистливые недоброжелатели вмешаются в их отношения и уничтожат.

Словом, могло произойти все что угодно и заведомо переживать не имело смысла. Тем более, у Марии хватало собственных забот о близких и родных людях. Но к разговору пришлось вернуться неожиданно скоро. Инна позвонила утром, когда родители еще не успели уйти на работу. Трубку уже на ходу, в прихожей взяла Галина Ивановна, ответив на чье-то приветствие, крикнула в кухню, где Мария кормила маленького Ванюшку:

– Маша, подойди к телефону. Тебя Инна спрашивает.

Дверь хлопнула. Мысли моментально вернулись во вчерашний день. «Значит действительно у Инки не все в порядке, уж коль она прямо с автобуса объявилась», – тревожно подумалось молодой женщине. Она поспешила в прихожую, трубка лежала рядом с телефоном.

– Алло. Привет, Инуля, – ласково проворковала подруга. В трубке молчание и только нерешительное сопение выдавало присутствие на другом конце провода собеседника.

– Привет, Маша, – официальность приветствия и низкий тембр голоса, выдавали волнение. Мне бы встретиться с тобой и поговорить.

Сама не зная почему, Мария сделала вид, что не знала о разговоре Марты с Татьяной Степановной и о срочном приезде Инны в Приморск.

– Когда приедешь, приходи я буду рада встрече, – натужно радостно пробарабанила Маша.

– Я уже приехала. Ты можешь сейчас?

– Конечно. Приходи мы дома только с Ванечкой. Нам никто не помешает.

Через пятнадцать минут две подруги сидели в комнате Марии напротив друг друга. Маша присела на стул около кроватки сына, Инна обосновалась в кресле. Сытый, довольный жизнью маленький Ванечка увлеченно играл в кроватке новой игрушкой, которую предусмотрительно привезла Инна.

– Маш, я специально хотела поговорить именно с тобой потому, что ты как никто другой меня лучше всего поймешь . . .

Было видно волнение девушки, она тщательно подбирала слова. Маша не торопила, с наводящими вопросами не лезла. Правда, она не совсем понимала, почему именно она в состоянии лучше всего понять подругу. Что произошло такого в жизни Инны общего с ее ситуацией?

– Знаешь, сегодня когда ехала в автобусе, вроде все обдумала и даже, можно сказать, отрепетировала свой монолог . . . , а теперь . . . вот . . . растерялась . . . Не знаю с чего начать, – оправдывалась гостья.

– Инка, да ты что? Мы же друг другу почти близкие родственники, – Маша присела на корточки рядом с креслом, взяла в руки ладони подруги. – Уж передо мной то зачем репетировать? Я же все итак пойму . . .