Воздушная битва за Севастополь 1941—1942

В первую половину декабря боевая работа авиагруппы СОРа продолжала оставаться довольно интенсивной, даже несмотря на то что на земле установилось затишье. Поме­шать ей могли только погодные условия, которые в этот пери­од действительно были далеко не блестящими.

В ночь на 1 декабря немецкие войска штурмовали пять И-5 и два У-2. Днем погода ухудшилась, что не позволило дейст­вовать штурмовикам. Тем не менее немцы предприняли по­пытку воздушной разведки порта одиночными Ju-88. Для их перехвата взлетело несколько истребителей, которые не смогли произвести ни одной атаки, но сами лишились двух машин — из-за отказа мотора упал в море МиГ-3 (ст. лейте­нант Поливанов погиб), при посадке скапотировал и сгорел И-153 (ст. лейтенант Филимонов остался в живых).

2 декабря группа произвела три дневных штурмовых нале­та без потерь. На следующий день погода улучшилась, что по­зволило выполнить практически двойную норму штурмовых вылетов. Ночью немецкие войска бомбили восемь МБР, ГСТ, 14 И-5 и шесть У-2. Днем состоялось три удара (12 вылетов Ил-2 и 11 И-16) по немецким войскам в районе хутора Мекен­зия. Воспользовавшись отсутствием в воздухе «мессершмит­тов», командование ВВС ЧФ решило выслать шесть ДБ-3 и девять Пе-2 с Кавказа. Днем они пробомбили район сосредо­точения немцев в районе деревни Шули. При этом зенитным снарядом был подбит «ильюшин» командира 2-й эскадрильи 2-го мтап майора Арсеньева. На горящей машине он совер­шил посадку на территории СОРа, сумев спасти экипаж. Не так повезло летчикам того же полка из экипажа лейтенанта Короткова — все они вместе с самолетом пропали без вести. Еще одной неприятностью того дня стал короткий, но очень точный обстрел аэродрома Куликово поле немецкой осадной артиллерией. В результате падения всего 22 снарядов был уничтожен один И-5, повреждены три И-153, КОР-1 и два У-26, а также две грузовые автомашины. После этого переба­зированную сюда 1 декабря эскадрилью «чаек» пришлось вернуть на Херсонесский маяк.

4 и 5 декабря авиация не летала по погодным причинам. 6-го в небо для удара по противнику поднимались четыре И-5, два У-26, два МБР-2, девять Ил-2, три И-16 и пять Як-1. Особняком стоял боевой дебют звена ДБ-3 лейтенанта Буркина. В сопро­вождении трех Як-1 они с высоты 1300 м засыпали бомбами позиции противника в районах Биюк-Каралез, Биюк-Отаркой, Заланкой и Черкез-Кермен. Полет продолжался так долго, что немцы успели вызвать истребители из Сарабуза. В результа­те атаки пяти «мессершмиттов» один из бомбардировщиков был серьезно поврежден и простоял месяц в ремонте. После этого случая командование ВВС ЧФ временно отказалось от применения ДБ-3 днем, переключив их на ночные полеты. Так, уже ближайшей ночью обе исправные машины успели сделать по два вылета на бомбардировку войск в тех же рай­онах. К ним присоединились четыре И-5 и три У-26, но с утра погода вновь испортилась, и до конца суток полетов не было.

Утром 8 декабря войска СОРа изготовились к отражению мнимого немецкого наступления, а авиация вылетела для на­несения ударов по аэродромам и районам сосредоточения противника. Один ДБ-3, три И-5 и один Ил-2 на рассвете ата­ковали аэродром Сарабуз, при этом пропал без вести истре­битель летчика Сухоручкина. Три У-26 бомбили селение Узен­баш, а один ДБ-3 дороги в районе Бахчисарая. Днем девять Ил-2 и пять И-16 в сопровождении шести Як-1 обработали ко­мандные высоты на немецкой стороне линии фронта. Не­сколько самолетов летали на воздушную разведку, при этом на взлете разбился «як» ст. лейтенанта Минина. Пилот погиб. Как известно, наступление не началось, и в последующие су­тки Остряков решил не заставлять своих подчиненных риско­вать собой, летая в плохую погоду. 10 и 11 декабря авиация СОРа произвела восемь вылетов Пе-2, 25 Ил-2 и десять И-16. Их цели в половине случаев лежали на линии фронта, а ос­тальные двигались по дорогам Симферополь — Бахчисарай — Альма. При ударах по войскам два Ил-2 получили по­вреждения от огня с земли, что явно свидетельствовало об усилении противником своей зенитной артиллерии — раньше такого не бывало. Все штурмовики вернулись на базу, но один из МБР-2, вылетавших на ближнюю разведку в морском секторе базы, пропал без вести.

И в последующие дни вплоть до 17 декабря характер бое­вых действий авиации СОРа оставался неизменным. 14 де­кабря самолеты не вылетали из-за тумана, дождя и низкой облачности, а 12 и 13-го нанесли несколько ударов неболь­шими силами — утром по населенным пунктам в ближнем ты­лу, днем — по войскам на фронте. Один И-16 получил повреж­дения от обстрела с земли и разбился при приземлении. Про­водившаяся эпизодически воздушная разведка отметила возрастание активности перевозок по дорогам, но в штабе его истолковали совершенно неверно. В оперсводке ВВС за 15 декабря значилось: «Обнаружено интенсивное движение войск и автомобилей по дороге от Бахчисарая на Джанкой и скопление железнодорожных составов на станции Джанкой». Создавалось впечатление, что войска противника отходят от Севастополя и грузятся на железнодорожные составы для то­го, чтобы убыть на другие участки фронта. На самом же деле грузовики ехали к Джанкою порожними, чтобы там загрузить­ся боеприпасами и ночью доставить их к линии фронта. При помощи такой нехитрой уловки Манштейну удалось создать у нашего командования прямо противоположное представле­ние о своих намерениях.

Тем временем командование СОРа бросило все самолеты на действия против колонн. В течение 15-го их атаковали 11 Ил-2, восемь И-16 в сопровождении шести Як-1 и одного МиГ-3, кроме того, три Пе-2 бомбили станцию Джанкой (все­го за сутки авиагруппа совершила 71 самолето-вылет). По докладам, в течение дня летчики уничтожили 31 автомашину, одно тяжелое и одно зенитное орудия, а также минометную батарею. В одном из штурмовых вылетов состоялся воздуш­ный бой с несколькими «мессершмиттами» (в этот день груп­па III/JG 77 вернулась в Сарабуз из Мариуполя), окончивший­ся безрезультатно. При выполнении фигуры высшего пилота­жа начал «чихать» мотор на «ишачке» сержанта Харина. Это произошло из-за того, что в карбюратор не поступал бензин, но молодой летчик решил, что подбит, и произвел посадку на поле на территории противника. В нарушение инструкции он при посадке не выключил зажигание (самолет мог скапотиро­вать и загореться), но в данном случае это спасло Харину жизнь — убедившись, что мотор работает без перебоев, он взлетел из-под носа у бежавших к нему немецких солдат и спустя несколько минут приземлился на своем аэродроме.

16 декабря группа совершила еще 60 вылетов (в том числе 11 на разведку, 15 на бомбовые и штурмовые удары, 12 на со­провождение и 22 на прикрытие базы). При налете на осад­ную батарею в районе высоты 76,4 м советские летчики вели воздушный бой с двумя Bf-109, но и на этот раз он не имел ре­зультатов. В этот день немцы завершили последние приго­товления к новому наступлению. Это касалось и авиации. В операции планировалось задействовать практически все те же самые части, которые принимали участие в боях в небе Се­вастополя в ходе первого штурма. Это были наши «старые знакомые» группы III/JG 77, III/StG 77, I и III/KG 27, III/KG 51, эскадрильи 6/KG 26 и 3(F)/121. Все они были весьма потрепа­ны в предшествующих боях, но в сумме насчитывали не менее 60 двухмоторных и 25 одномоторных бомбардировщиков, 25 истребителей и до 10 разведчиков — всего более 120 боевых самолетов. Это число ровно в полтора раза превосходило боевой состав севастопольской авиации.

ШТУРМ

Утром 17 декабря в войсках 11-й немецкой армии зачита­ли приказ генерал-полковника Манштейна.

«Солдаты 11-й армии! — говорилось в нем. — Время вы­жидания прошло! Для того чтобы обеспечить успех последне­го большого наступления в этом году, было необходимо пред­принять все нужные приготовления. Это основательно проде­лано. Я знаю, что могу положиться на мою пехоту, саперов и артиллеристов… Я также знаю, что все другие рода оружия, как и всегда, сделают все от них зависящее, чтобы проложить дорогу пехоте. Наша артиллерия стала сильней и лучше. На­ша авиация опять на месте. Непоколебимая уверенность должна сопровождать нас в последнем сражении этого года. Севастополь падет!»

Надо сказать, что германский командующий имел основа­ния для таких оптимистичных заявлений. Помимо того, что его войска значительно превосходили силы СОРа, на стороне немцев было еще два важных преимущества. Об одном из них — внезапности нанесения удара — мы уже говорили. Вто­рое заключалось в том, что советскому командованию далеко не сразу удалось раскрыть замысел противника. Первый штурм, точнее, его вторая фаза вроде бы показали, что Ман­штейн считает наиболее выгодным для наступления юго-вос­точное направление Балаклава — Севастополь. Здесь прохо­дило Ялтинское шоссе, по обе стороны которого имелись равнинные участки местности, что позволяло массированно использовать танки. Это направление считалось в штабе СО­Ра наиболее опасным и в дальнейшем. В то же время Ман­штейн убедился, что организовать снабжение войск в районе Балаклавы через горы Яйла, особенно в зимнее время, весь­ма затруднительно. Кроме того, в горах продолжали скры­ваться остатки разбитых советских частей и партизаны. Для нового наступления разработали кардинально отличающийся план. Его замысел заключался не в нанесении удара непо­средственно на сам город, а в прорыве к Северной бухте с се­вера и с востока. Для генерал-полковника было очевидно то, что не сразу понял командующий Приморской армией гене­рал-майор И. Е. Петров, — с выходом немцев к Северной бух­те Севастополь прекратит свое функционирование как порт, что решающим образом подорвет силы обороняющихся. Ко­нечно, в бухтах полуострова Херсонес севастопольцы могли создать временные причалы, но крупные суда не смогли бы там швартоваться, а значит, доставить на сушу можно было бы только те виды грузов, которые помещались в обычную шлюпку. Эта перегрузка велась бы под непрерывным артил­лерийским огнем. Без орудий, танков, с малой пропускной способностью по боеприпасам и личному составу СОР был бы в состоянии продержаться не более двух недель. Так оно и произошло, только спустя полгода при третьем штурме горо­да, но и тогда, в декабре, судьба советского Севастополя ока­залась на волоске от гибели. Достаточно сказать, что пре­красно осведомленный о состоянии советских войск Ман­штейн считал возможным выйти к бухте уже к 21 декабря.

Немецкое наступление началось с короткой, но сильной артподготовки в 06.10 утра. Подготовка велась одновременно по всему фронту СОРа, хотя и с различной интенсивностью. Так Манштейн пытался замаскировать направление своего главного удара, и, надо сказать, ему это удалось — о том, что немцам удалось вклиниться во фронт обороны в долине реки Бельбек и районе Камышлы, генерал Петров узнал только к вечеру. Это не позволило перебросить к району прорыва ре­зервы и контратаковать немцев, пока они не успели закре­питься. Контратаки назначили на утро 18-го.

В течение всего дня немецкие бомбардировщики группа­ми по 5—8 самолетов последовательными волнами атакова­ли позиции советских войск. Часть из них усиливала удары артиллерии по советским опорным пунктам на командных вы­сотах, но главные усилия сосредотачивались против позиций береговой и полевой артиллерии в глубине обороны. Уже ве­чером 18-го оставшийся за командующего СОРом контр­-адмирал Г. В. Жуков докладывал на Кавказ вице-адмиралу Ф. С. Октябрьскому, что значительная часть береговых бата­рей подавлена огнем артиллерии и авиацией противника, внутренним взрывом уничтожена одна из башен 35-й бата­реи, а у второй башни расстреляны стволы. Огневой щит Се­вастополя заметно ослаб, и самолеты люфтваффе сыграли в этом не последнюю роль.