Вожделение жизни

— Ты меня прости, Лаурин, но я рада за Гектора. Двадцать лет назад, когда они учились в школе, он потерял голову от твоей матери. Но он был застенчив, а она была первой девушкой в городе. Она была его мечтой. Когда видишь, что чья-то мечта осуществляется, начинаешь думать, что и в твоей жизни есть еще какие-то надежды.

— Я хотела бы, чтобы вы не произносили этих слов, — простонала Лаурин, — потому что теперь мне начинает нравиться Гектор, а я не хочу оказаться вовлеченной во все это дерьмо. Я хотела бы, чтобы папа все узнал. Он немедленно примчался бы сюда.

— Лаурин, ты не должна так думать.

— Почему? Своей нерешительностью они ломают мне жизнь.

— Они твои родители. Это их дела. Кроме того, ты не можешь позвонить своему отцу…

—…И сказать ему, что мама спит со своим режиссером, — закончила за нее Лаурин. — Я понимаю, что вы имеете в виду. Будь оно все проклято, я не знаю, как мне быть.

Эмили улыбнулась ей.

— Поплавай в бассейне. Это тебе поможет.

— Я не взяла купальник.

— Я тоже.

Эмили выросла в общежитии, где кроме нее в спальне жили еще девятнадцать девочек, так что она без всякого стеснения сбросила халат и нырнула в воду. Лаурин преодолела некоторое смущение и тоже полезла в воду.

Какое-то время они плавали в дружественном молчании. Потом голова Эмили вынырнула из воды.

— Я слышу, что звонит телефон.

— Я сбегаю, — сказала Лаурин, накидывая на бегу халат. На десятом звонке она схватила трубку.

— Хэлло, — раздался голос Бобби Чарльза.

— Папа! Откуда ты звонишь?

— Я все еще в Нью-Йорке. Завтра днем уезжаем в Калифорнию. Мне очень жаль, что я разбудил тебя.

— Нет, ты не разбудил. Я уже встала.

— А почему ты в такое время не спишь? — подозрительно спросил он.

— Просто уже встала. Плавала в бассейне. Потрясающе.

— А твоя мама здесь?

— Конечно. Где же ей еще быть? Сейчас семь утра. Ты хочешь, чтобы я позвала ее к телефону?

— Да, — сказал Бобби.

Лаурин положила трубку и побежала наверх в комнату Джилли. Та сладко посапывала во сне. Лаурин вернулась к телефону.

— Я не могу разбудить ее.

— Вот как?

— Папа, она на самом деле очень крепко спит. А почему ты звонишь? Что-нибудь случилось?

— Нет, дорогая. Я просто хотел услышать твой голос.

— Ну вот, ты его слышишь.

— Отлично. Как там у вас идут дела?

— Прекрасно.

— Приятные люди?

— Очень. Папа, ты знал, что мама училась в школе вместе с режиссером Гектором Эрнандесом? — как бы между прочим спросила Лаурин. — Ты его знаешь?

— Нет, не знаю, — несколько напряженным голосом ответил Бобби.

— Он учился в одном классе с мамой. Очень милый. Вчера мы обедали вместе. Ты в ближайшее время не собираешься приехать к нам?

— Наша команда вернется в Нью-Йорк через две недели. Может, мы с тобой и с Делией сходим в кино или еще куда-нибудь.

— Ты не хочешь посмотреть мамин спектакль?

Он помолчал, потом сказал:

— Я не уверен, что это такая уж хорошая идея, Лаурин.

— Почему? Мама познакомится с Делией, а ты с Гектором.

На этот раз его молчание затянулось еще дольше.

— Скажи мне правду, Лаурин. Ее ведь на самом деле нет в доме?

Лаурин улыбнулась.

17

Бобби и Делия ссорились.

— Если бы ты доверял мне, — говорила Делия, вылезая из постели и натягивая на себя комбинацию из прозрачной голубоватой ткани, вид которой заставил Бобби захотеть снова затащить ее под простыню, — ты не спрашивал бы, куда я иду.

— Если бы ты доверяла мне, — отвечал Бобби, — ты сказала бы. — Он натянул на себя простыню и надулся. — Я ненавижу летать самолетом. Ненавижу Калифорнию. Ненавижу команду "Ангелов". Эти подонки всегда выигрывают у нас! Делия, почему ты не доверяешь мне?

Она была готова рвать на себе волосы.

— Что с тобой происходит в последнее время? С тех пор как ты разговаривал с твоей дочерью в прошлый понедельник ночью. Она тебе что-нибудь сказала, что расстроило тебя? Что она тебе сказала? Она завела себе юного дружка?

— Нет, — сердито отозвался Бобби. — Лаурин не завела себе дружка, и не это расстраивает меня. Я расстроен потому, что ты не доверяешь мне.

Делия открыла шкаф, выискивая подходящий туалет для нью-йоркского дня. Она остановилась на ярко-красной блузке, обтягивающей юбке и жакете с длинными рукавами. Широкий воротник жакета оставлял открытой только ее нежную шею и придавал ей очаровательный невинный вид, особенно когда она украсила шею жемчужным ожерельем.

— Как я выгляжу?

— Это зависит от того, куда ты идешь, — мрачно ответил Бобби.

— Бобби, нельзя начинать этот разговор каждый раз, когда я выхожу из дома. У меня назначен ленч с одной подругой. Ты удовлетворен?

— С какой подругой?

— Дженнифер.

— Что за Дженнифер? У тебя все подруги зовутся Дженнифер.

— Та, чья фотография была в прошлом месяце на обложке журнала "Космо". На ней было бикини из змеиной кожи.

— Я думал, что она на побережье охотится на рыб.

— Она уже кончила охотиться.

— Ладно, — сказал Бобби. — Допустим. А где вы с Дженнифер будете есть ленч?

— Мы еще не решили. Встречаемся у "Бергдорфа".

— Делия, я не могу избавиться от ощущения, что ты что-то скрываешь от меня. Нечто важное.

— Ладно. Встречаемся мы у "Бенделла". — Она глянула на себя в зеркало, пригладила волосы, заколола их над одним ухом широкой розовой пряжкой и принялась красить губы — самый ответственный момент в ее процессе наведения красоты. Потом тронула ресницы и брови тушью. — Ты не собираешься поцеловать меня на прощание?

Она присела на край постели и пощекотала спину Бобби своими ноготками.

— Ты вернешься до того, как я уеду? — недовольно спросил Бобби. — Мой самолет вылетает в пять.

— Я не уверена.

— У тебя намечается довольно долгий ленч.

— Возможно, мы потом прошвырнемся по магазинам. Бобби, мне надоело разговаривать с твоей спиной. Ты можешь повернуться ко мне лицом? Ну вот, так-то лучше. — Она тронула пальцем седую прядь на его левом виске. — Бобби, я люблю тебя. Ты единственный человек, который мне дорог.