Возлюби ближнего своего

Его поцелуй возбудил меня почти так же сильно, как и секс с ним. Меня возбуждало в нем все, и то, что я продержался так долго, было для меня загадкой.

Затем Даррен прервал поцелуй и снова опустил голову, а его низкий стон почти довел меня до предела.

Я приподнялся. Схватил его за бедра. Трахнул его. Жестко трахнул.

– Ебать!
– Я взревел и вошел в него так глубоко, как только мог. Я сильно кончил, все мое тело сотрясалось от этого мощного оргазма, и, возможно, я даже потерял сознание на секунду или две. Блядь.

Когда мое зрение прояснилось и я был уверен, что не потеряю сознание, я оперся рукой о его бедро и отстранился. Задыхаясь и дрожа, я похлопал его по бедру.

– Ложись... на спину.

Я снял презерватив, пока он менял позу. После того, как я выбросил его, Даррен потянулся ко мне, но я мягко оттолкнул его руку и опустился на него сверху.

В ту секунду, когда мой рот оказался на его члене, он резко вдохнул. Его пальцы зарылись в мои волосы, и он пробормотал что-то, что звучало так, будто он очень, очень старался не выругаться. Он застонал и попытался проникнуть чуть глубже в мой рот.

Я раздвинул его бедра рукой. Он послушно раздвинул ноги и ахнул, когда я провел рукой по внутренней стороне его бедра. Когда я скользнул в него двумя пальцами, его спина приподнялась над кроватью.

– О... вау...
– Он задрожал всем телом. - Это...
– Его голос перешел в хныканье. Чем больше я сосал его член и трахал его пальцами, тем меньше слов он произносил, пока не стал просто стонать.

Он крепче сжал мои волосы. Все его тело напряглось, а член застыл у меня во рту за секунду до того, как кончил мне на язык. Я продолжал поглаживать его внутри и снаружи, дразня, пока он не оттолкнул мою голову. Затем я выпустил его и медленно убрал пальцы.

– Ого...
– Он, содрогаясь, опустился обратно на матрас.

– Не за что, - сказал я с ухмылкой.

Я едва успел подняться на колени, как Даррен протянул руку и схватил меня. Он притянул меня к себе и впился в меня требовательным поцелуем, раздвигая мои губы своим языком. Некоторым парням не нравилось целоваться после минета, но Даррена это, очевидно, нисколько не беспокоило. Судя по тому, как он держал меня за волосы и шею, и по тому, как он тихо стонал в ответ на мой поцелуй, я бы не удивился, если он заведет нас обоих и мы будем готовы снова заняться сексом в скором времени.

В конце концов, мы разделились и рухнули на кровать.

– Блядь...
– Я вытер пот со лба.
– Это было охуенно потрясающе, - я оборвал себя и смущенно посмотрел на него.
– Прости. Я, эм, надеюсь, ты не возражаешь против всех этих проклятий.

Даррен фыркнул.

– Честно говоря, я даже не заметил.

– О. Хорошо. Потому что их было слишком много.

Он усмехнулся и провел рукой по лицу, растрепав при этом часть волос.

– Приму за комплимент.

Я повернулся на бок и приподнялся на локте.

– Я думал, парни твоей профессии не должны… ты же знаешь...

– Быть геем?
– Он ухмыльнулся.
– Или заниматься сексом?

– Ну, и то, и другое.
– Я положил свободную руку ему на грудь.
– Или заниматься однополым сексом, если уж на то пошло.

Он накрыл мою руку своей.

– Это вопрос спорный. Но я также ношу одежду из смешанных волокон и питаю небольшое пристрастие к мидиям, приготовленным на пару, так что...

– Значит, ты мятежный священник.

Он засмеялся, проводя ладонью вверх и вниз по моей руке.

– Не совсем. Я просто думаю, что кое-что из того, что написано в Библии, следует понимать буквально, а кое-что - это притчи. И многое было неверно истолковано. Я не могу сказать, что знаю лучше, чем любой другой человек, что есть что, но я стараюсь.

– Ничего себе. Наверное, я просто никогда не связывал священников и случайный секс в одном предложении.

– Обычно я так не поступаю.
– Повторяя мои мысли, он повернулся на бок и приподнялся на локте. –Но, я не чувствую себя ужасно виноватым из-за этого.

Я ухмыльнулся.

– Я тоже, но, с другой стороны, я атеист. У меня нет совести и все такое.

Даррен снова рассмеялся.

– Ага. Я уверен.
– Он положил руку мне на грудь и рисовал средним пальцем круги, от которых стало щекотно.
– Я не святой отец, не монах. Нам разрешено. У святого отца из моей последней церкви было семеро детей, так что я уверен, что он тоже не соблюдал обет безбрачия.

– Но ведь он женат, верно?

– Он может официально жениться. Я не могу.
– Даррен пожал плечами.
– И, к твоему сведению, через семь месяцев после двадцатой годовщины свадьбы его старшей дочери исполнилось двадцать.
– Его глаза сузились, и от этой кривой усмешки мой пульс участился.
– Так что я почти уверен, что я не единственный мужчина в этом облачении, который поддался, - он провел кончиком пальца по центру моей груди, вызвав у меня несколько тихих ругательств, - искушениями плоти.

– Это правда?

– Ага.

Я повторил его жест, проведя пальцем по его груди, но не остановился.

– Итак, насколько велико искушение, - я проследил за тонкой линией темных волос у него под пупком, усмехнувшись, когда он выдохнул, - сможет ли твоя плоть выдержать сегодняшнюю ночь?

Даррен прикусил губу.

– Я возьму все, что у тебя есть.

– Хм.
– Я поцеловал его.
– Вызов принят.

Глава 4

ДНЕВНОЙ свет был настоящей сукой. К счастью, моя голова не раскалывалась, но я мог бы провести еще несколько часов, блаженно наслаждаясь ломотой и болью после прошлой ночи, если бы не изрядная доза незнакомого чувства вины, которое сопровождало восход солнца. Очевидно, все, что потребовалось, это несколько солнечных лучей, чтобы понять, что, черт возьми, я только что сделал? и это может стать неловким.

Но это был всего лишь роман на одну ночь. Какого черта? Подобные вещи меня никогда не беспокоили. Итак, он был моим соседом, а это означало, что избегать друг друга было бы невозможно, даже если бы мы захотели, так что переспать с ним было примерно так же разумно, как трахнуть соседа по комнате. Так что неловкость была не такой уж неожиданной, но чувство вины было... новым.

Какова бы ни была причина, это чувство вины, беспокойства глубоко засело у меня под кожей, и я приготовился к тому моменту, когда мы с Дарреном впервые встретимся взглядами на следующее утро.

Когда я перевернулся на другой бок и мы посмотрели друг на друга, обнаженные и растрепанные в утреннем свете, чувство вины навалилось с новой силой. Если причиной того, что я облажался, была текила, то это было похмелье, осознание того, что прошлой ночью? Да. Я облажался.

Однако, для этого требовались двое.

И, судя по тому, как он приподнял брови, и по выражению о, черт в его усталых глазах, я был не единственным, кто в это чертово утро предался сожалениям.