Возмездие

Собачонка не отставала от Хауэлла и все норовила вцепиться ему в горло. К счастью, она была маленькой и не могла высоко прыгать. Но все равно чертова шавка не давала Хауэллу покоя. Она путалась под ногами, то и дело хватала его за брюки и мешала бежать. В какой-то момент он остановился и замахнулся на нее фонарем, надеясь, что она испугается и кинется наутек, но собачонка не испугалась, а ударить ее у Хауэлла не поднялась рука. Это был йоркширский терьер. Очень сообразительная собака.

Наконец Хауэлл вынырнул из-под деревьев в том самом месте, где, по его расчетам, должна была находиться лодка. Но ни лодки, ни Скотти не обнаружил. Хауэлл решил, что, возможно, они выше по течению, ближе к городу, но у него не было ни малейшего желания возвращаться во владения Сазерленда. Альфред снова крикнул, подзывая собаку.

Но потом он увидел и лодку, и Скотти. Они были в той стороне, где город, ярдах в ста от Хауэлла, но лодка уже отдалилась от берега ярдов на тридцать. Скотти тоже была в воде, на полпути к лодке. Хауэлл побежал по берегу, собака, как ни удивительно, не отставала от него ни на шаг. Подбежав к лодке как можно ближе, Хауэлл, не сбавляя скорости, нырнул в воду.

Скотти преодолела уже три четверти пути, она шла по дну, и холодная вода доходила ей до груди. Но ведь Скотти не могла похвастаться высоким ростом!.. Хауэлл вытащил карты из-за пояса и поднял их над головой, заходя все глубже и глубже. Герцогиня стояла на берегу и лаяла без умолку.

Когда Хауэлл подобрался к лодке, Скотти припала к нему: у нее явно не было сил взобраться на борт. Хауэлл — он уже не шел, а с трудом плыл, держа над водой карты, — бросил их на переднюю скамейку, одной рукой ухватился за борт, а другой взял Скотти за джинсы и помог залезть в лодку. Теперь только ее ноги торчали над бортом. Хауэлл из последних сил сделал рывок и тоже оказался в лодке.

Они лежали на дне, судорожно ловя ртом воздух, и от усталости не могли пошевелиться. Примерно через минуту ветер донес до них голос Альфреда:

— Герцогиня, что с тобой стряслось? Ты что, разучилась вести себя как следует? Снова погналась за кроликом? Сколько можно тебе твердить: кролики больше тебя и в один прекрасный день тебя слопают. А ну, иди сюда! На кого ты лаешь?

Собака умолкла.

— А, чья-то лодка уплыла, да? Ну, так это не твое дело. И не мое. Пошли, пошли!

Все так же разговаривая с собакой, Альфред пошел от берега по направлению к дому, и вскоре его голос стих вдалеке.

— Ну ты, дуреха! — пролепетал Хауэлл, когда чуть-чуть отдышался. Пошевелиться он еще не мог, и они со Скотти валялись в лодке, положив друг на друга руки и ноги. — Как только я наберусь сил, я тебя задушу, если ты еще не померла.

Ответа не последовало.

— Скотти! Ты меня слышишь? Я тебя задушу голыми руками.

Опять тишина.

Хауэлл подумал, что Скотти лежит подозрительно неподвижно. Он с трудом поднялся на локте.

— Скотти!

Хауэлл собрался с силами и сел. Сквозь уключины ему было видно, как Альфред шарит фонарем где-то возле самого дома.

Хауэлл взял Скотти за плечи и, подтянув поближе ее безжизненное тело, положил голову девушки к себе на колени. Отвел со лба мокрые волосы, пощупал на горле пульс.

— Да скажи что-нибудь, ради Бога!

— Не могу, — вдруг сказала она. — Ты меня задушишь.

Скотти рассмеялась.

— Господи, ты бы себя видел! — наконец вымолвила она. — Эх ты, горе-взломщик! Ладно бы еще доберман на тебя напал… так нет же — йоркширский терьер! Я глазам своим не поверила!

— Знаешь, что я тебе скажу, дорогуша? Я такого здоровенного йоркширского терьера в жизни не видел. Да он фунта на четыре потянет!

И они хохотали еще минут десять — ровно столько, сколько понадобилось для того, чтобы завести лодочный мотор.

Глава 18

Раздевшись догола и завернувшись в одеяла, они уселись возле жарко пылающего камина и попивали кофе, щедро разбавленный бренди.

— С победой тебя! — ликующе воскликнула Скотти.

— Ты впервые незаконно вторглась в чужое жилище?

— Ага! Это было потрясающе!

— Сумасшедшая. Да нас с тобой чуть было не сцапали, мы едва не утонули, и ты говоришь, что это было потрясающе?

— Да, мы же заполучили то, что нам нужно, да?

— Заполучили.

— А что это?

— Карты, глупышка.

— Я знаю. Но что там такого?

— Может быть, подтверждение моей теории.

— Послушай, ты говоришь с таким видом, будто ты мне все рассказал, а на самом деле я понятия не имею, что тут творится.

— Ну… тут творится что-то неладное, и кто-то пытается это исправить. Кто именно, я не знаю, но мне кажется, он использует в своих целях меня.

— О’кей! А что значит — неладное?

— Я же рассказывал тебе о семье О’Койнен… То, что поведал Энда Маколиф. Про кролика, помнишь?

— Да, помню. Они не хотели сдаваться, когда Эрик Сазерленд скупал землю, чтобы построить плотину.

— Потом они исчезли, якобыпосле того, как все-таки согласились продать свой участок. Так, по крайней мере, утверждает Эрик Сазерленд. Вроде бы он поехал к ним, взял подписанную купчую и положил в банк деньги на их счет.

— А Маколиф говорит, что деньги до сих пор там.

— Верно. Их никто не забрал. И за двадцать с лишним лет набежали приличные проценты. Потом сюда приезжаю я, мы встречаемся за обедом с этими людьми, устраиваем спиритический сеанс, и появляется некто по имени Кролик — а по-ирландски «кролик» будет как раз «О’Койнен» — который говорит «привет».

— Мне.

— Да, но в основном, наверное, мне.

— С какой стати? Кролику я понравилась, а не ты. Помнишь?

— Да, я не очень понял, в чем там было дело, но мама Келли считает, что имелся в виду я.

Скотти переменила положение, получше закуталась в одеяло и задумалась.

— Так-так… дай-ка я соображу, — пробормотала она. — Ты думаешь, Эрик Сазерленд убил О’Койненов, чтобы завладеть их землей, и теперь кто-то из потустороннего мира похлопал тебя по плечу и шепнул на ушко, что ты должен восстановить справедливость?

Хауэлл немного помолчал и сказал:

— Возможно.

— Выходит, что дом, который мы с тобой видели, реально существует?

— Не знаю, но лучше бы существовал. Это означало бы, что мы с тобой твердо стоим на земле.