«Возможна ли женщине мертвой хвала?..»: Воспоминания и стихи
Шрифт:
На вокзал пришла меня провожать Леля, и я просила ее поберечь мое сокровище [420] . Она обещала. Мы остались в купе с Асей, который поедал шоколад, принесённый Лелей. Он во второй раз уже отправлялся в такое дальнее Путешествие, теперь уже более сознательно — ему было 7 с половиной лет. В Москве, где надо было пересаживаться, нас ожидал ряд трудностей. Мне удалось получить все же плацкарту по чужой броне, оставшейся неиспользованной, за 5 минут до отхода поезда.
420
А.А. Смольевский спрашивал Е.В. Масловскую о встречах с Вистендалем, и та отвечала следующее: «Да, я с ним встречалась, мы разговаривали о Лютике» (коммент. А. С.).
В вагоне, куда мы прибежали вслед за мчавшимися галопом носильщиками, была странная
В Хабаровске, на последних сутках нашего пути села молодая дама [421] с десятилетним мальчиком. Ася с ним моментально подружился. Уже подъезжая к Владивостоку [422] , я стояла в коридоре и смотрела из окна на дачные местности, в которых, быть может, мне предстояло жить. Хабаровская дама тоже вышла, и мы разговорились. Она сказала о себе, что едет к мужу, что он большой инженер и вечно в разъездах, что в Хабаровске у нее прекрасная квартира, что она очень скучает, не имея подходящей компании.
421
Полянская Вера Григорьевна — жена инженера Ивана Петровича Полянского.
422
Владивосток расположен амфитеатром на сопках южной оконечности полуострова Муравьева-Амурского, вокруг бухты Золотой Рог и вдоль восточного побережья Амурского залива.
Я в свою очередь сообщила ей, что не знаю, застану ля своего мужа на месте, что он должен, по моим расчетам, прийти на днях со своим «Шмидтом», что во Владивостоке у меня нет ни души знакомых и что квартира, обещанная по договору, еще только в проекте. Она предложила вскользь, что если мне понадобится, ее муж, постоянно бывающий во Владивостоке, сможет мне помочь. Мы подъехали к вокзалу. Нас никто не встретил. Ее встретил красивый солидный муж, к которому мальчик бросился на шею. Потом я потеряла их из виду.
Мы пошли сдавать вещи на хранение, там стояла большая очередь, поезд опоздал на сутки с лишним — в пути впереди нас было 3 крушения! Был девятый час, уже темнело, у нас не было даже в проекте ночлега. У багажной кассы мы встретили Асиных приятелей инженеров, бывших в том же положении, что и мы. Они очень мило предложили поискать вместе с нами. Сначала мы обошли все гостиницы, начиная с первоклассных и кончая страшными трущобами в темных кривых переулках. Навстречу нам попадались группы пьяных китайцев, распевавших песни. Накрапывал дождь, Ася просил есть и спать. В 11 часов мы пошли все вместе в «Золотой Рог» — самый шикарный во Владивостоке ресторан, и Ася в первый раз ужинал так поздно. Играла музыка, ему очень понравилось. Но надо было предпринимать что-нибудь.
Была уже ночь, дождик усиливался, а наше положение оставалось все то же. Наконец нашим приятелям удалось найти себе ночлег в каком-то общежитии, но мне туда устроиться было невозможно. Я решила пойти к начальнику Совторгфлота. Мы подняли его с постели, и он в большом затруднении все же позвонил к своему помощнику, чтобы тот принял нас у себя на сегодня. Мы были рады и этому.
Распрощавшись с нашими любезными попутчиками, мы пошли искать дом, в котором жил помощник начальнику в полной уверенности, что через 5 минут будем лежать в постели. Но оказалось, что найти Береговую улицу [423] не так просто. Ася изнемогал от усталости, он умолял меня присесть где-нибудь и заснуть. Мы плутали по непролазной грязи под проливным дождем в совершенно незнакомом городе, еле освещенном фонарями. Мы обращались к прохожим, но никто не мог нам объяснить, мы спрашивали милиционеров, но они нас даже не понимали. Десять раз прошли мы по тому же кварталу, заходя даже в дома, где видели свет, но никто не мог нам сказать, — где этот потерявшийся дом, хотя адрес был написан на бумаге твердой рукой начальника Совторгфлота.
423
Береговая
улица находится недалеко от железнодорожного вокзала, пролегает вдоль побережья бухты Золотой Рог.В отчаянии мы вышли опять на главную улицу. Через несколько минут нам встретился ночной извозчик-китаец, знавший, где это — Береговая, 44, и отвезший нас за 10 рублей не дальше одного квартала. Было два часа ночи, когда мы дозвонились к сонному и недовольному помощнику. Оказывается, к нему часто совали на ночь таких бездомных, как мы. Он провел нас в большую комнату, где кто-то спал за ситцевой занавеской, и указал на узкую железную кровать, где мы должны были провести остаток ночи. С утра я отправилась выяснить, когда придет «Шмидт» и каким образом нам получить квартиру. «Шмидт» ожидался 4-го июня, а было только 29 мая, квартиру нам обещали, но для этого надо было кого-то выселить, прямо на улицу, как это здесь делалось.
Мы бродили по городу, который при дневном освещении выглядел уже не так неприветливо. На первых же шагах мы встретили хабаровскую даму с мальчиком и мужем. Мы пошли вместе в кафе, я ей рассказала о своих злоключениях, и она немедленно решила, что мы поселимся вместе с ними в гостинице. Она была так проста и доброжелательна, что мне не трудно было согласиться, хотя я прекрасно понимала, что она давно не видела своего мужа, которого обожала, и я их стесню. Но я не высказывала этих соображений. Мы пошли вместе с ними в «Золотой Рог». Принесли еще одну кровать, и мы с Асей расположились, как дома. Вера Григорьевна, как ее звали, была женщина в полном смысле этого слова, мы с ней легко разговорились, и она почувствовала ко мне такое доверие, что через несколько дней сообщила мне один большой секрет, которого никто не знал ни в Москве, ни в Хабаровске.
Мы проводили вместе дни и вечера, мальчиков отправляли гулять вдвоем, а сами болтали за шитьем, позже, когда возвращался ее муж, мы все вместе шли обедать. Вечером укладывали мальчиков вместе и уходили втроем гулять, если позволяла погода, потом ужинали и возвращались в номер. Укладывались спать в темноте, потому что не было ширмы, я старалась возможно скорее заснуть, чтобы не мешать этим влюбленным супругам.
Между тем я каждый день ходила торопить из-за своей квартиры, но всё подвигалось очень медленно, благодаря целому сцеплению обстоятельств. Наш переезд со дня на день откладывался. Но как-то в кафе я встретила одного приятеля Льва, с которым познакомилась на Черном море. Мы вышли вместе с ним, он хотел проводить меня в контору, навести справки о «Шмидте». Вдруг нас кто-то окликнул: «Алло!» И мы очутились лицом к лицу с Львом А., который уже 3 часа ходил по городу, разыскивая меня.
Мы пошли в гостиницу, где я его познакомила с Полянскими, мы поручили Асю их попечению, а сами отправились на т[епло]х[од]. Я там и осталась. В первый же вечер мы поссорились очень крепко. Я упрекала его за то, что он затащил меня в такую даль, хотя эта поездка была моей выдумкой. Утром я ушла злая-презлая и решила, что немедленно развожусь и уезжаю. Вечером Полянские пошли в театр, и я осталась одна стеречь детей. Явился Лев А., и ему удалось уговорить меня остаться еще на некоторое время. Мы помирились и пошли на п[аро]х[од] в довольно мирном настроении. Его появление в конторе Совторгфлота нисколько не укорило наш переезд, так что мне пришлось самой еще раз явиться и нажать на начальника порта.
День нашего переезда совпал с днем отъезда Полянских в Хабаровск. Я распрощалась с Верой Григорьевной, надарив ей всяких игрушек, мы сговорились провести лето где-нибудь вместе на даче, обменялись адресами и простились. Секрет, который она мне сообщила, заключался в том, что Вовочка не был сыном Полянского, хотя сам этого не знал, он был ребенком от ее первого брака и был только усыновлен. Но они так любили друг друга, как редко любят кровные родственники.
Наш новый «особняк» состоял из одной комнаты с дверью на улицу [424] . Он был на краю города, хотя всего в пяти минутах ходьбы от центра, и смотрел своим окном во всю стену на зеленую сопку, на которой паслись козы и коровы. В нем была плита с духовкой, а в качестве меблировки — деревянные козлы вместо кровати, стол и скамейка. Асю устроили на чемоданах. На следующий день я отправилась на рынок, купила пару табуреток, ведра, тазы, рукомойник и начала устраиваться. Я сама носила воду из колодца, находившегося довольно далеко, потом я нашла бабу, которая приходила через несколько дней мыть пол и брала стирку.
424
В открытом письме матери из Владивостока от 4 июня 1931 г. О. Ваксель указала адрес своего «домишки» с комнатой площадью 15 кв. м.: ул. Суйфунская, 17 (МА. Ф. 5. Оп. 1. Д. 211. Л. 7).