Возрождение Феникса

Из еды было сушёное мясо, финики, батончики из гранолы и смесь из сухофруктов с орехами. Я же себе взял мясо. Сырое. Свиное, не человечину. Хотя, признаться, такие мысли были, так как по питательности ничто не заменит человечины. Но пересилить себя не смог. Порезал свинину на кусочки на один прием. Завернул в чистую тряпочку и заморозил. Понятное дело, на жаре всё оттает быстро, но ведь я зомби. Я могу есть и тухлятину.

Так что сух.паёк был для проводника, а я лакомился мяском.

По мере приближения к порталу, подвеска и вправду нагревалась. Я сначала этого не заметил, но мы обходили зыбучие пески, которые я бы, ей богу, не заметил и вляпался! Спасибо проводнику, обошлось. Нам пришлось сделать изрядный крюк, к тому же мы немного вернулись назад. Так вот, когда мы довольно сильно отклонились от курса, кулон на груди полыхнул огнём и не хило так меня обжёг. А я не нашёл ничего лучше, как похлопать себя по тому месту, где он находился, и сказать: «Ну, тихо, ты чего? Вернёмся мы, обойдём только это гиблое место». Кулон затих, а меня же смех разобрал от такой ситуации. Во, докатился! Разговариваю с кулоном и утешаю его, уверяя, что всё образуется.

Встречались нам разные животные. Вот уж не думал, что в пустыне так много живности!

Мимо скакали тушканчики и зайцы, вдалеке мелькали гривистый баран и муфлон, ночами слышался лай пятнистой гиены и шакала, а как-то к нашему костру подошла забавная большеухая лисичка фенек. Кроме того — ящерицы, вараны, хамелеоны, сцинки, рогатые гадюки и кобры. Прелесть просто, а не фауна. Всё это мне рассказывал мимоходом Хамид, мой проводник. Змеи, кстати, вели в пустыне ночной образ жизни, подстраиваясь под свою пищу, тушканчиков.

В Большом Восточном Эрге мы с Хамидом расстались, договорившись, что он будет ждать меня ровно пять дней здесь, на этом самом месте. Я взял у него номер телефона, а он, напоследок обозвав меня сумасшедшим русским, двинулся в обратный путь. Да, наверное, в его глазах я и был сумасшедшим: ведь я остался один, в пустыне, без транспорта, не зная местных тонкостей.

Но у меня на этот случай оставались инструкции, выданные птичкой-фениксом.

Вытащив из своего рюкзака компас, я определил стороны света. Затем пошёл точно на юг, считая шаги. Отсчитал сто сорок.

«Потом повернись в сторону, где восходит солнце, и пройди половину столько».

Я повернул на восток и отсчитал ещё семьдесят шагов.

«Теперь будь внимательным, Марк. Смотри прямо, не моргай. Когда станет совсем невмоготу, ты увидишь марево. Тогда немного прикрой глаза. Но только немного! Иначе сморгнёшь и начинай сначала. Так вот, прикрой глаза и смотри на марево. Когда оно начнёт двигаться — шагай».

Я так и сделал. Начинал заново три раза. На четвёртый, злой, как голодная гиена, я твёрдо решил идти до конца, пусть хоть потоп, хоть пожар, хоть глаза вывалятся!

И я увидел это благословенное марево! Дождался, когда оно стало двигаться, и шагнул в него, зажмурив глаза.

Глава 4.

На той стороне меня встречали. Неподалёку стоял мой знакомый Птах, с весьма серьёзным видом, и ещё двое сопровождающих.

Что-то я не удосужился описать фениксов. Сделаю это сейчас.

Внешне похожи на людей. Эти трое экземпляров вполне симпатичные, насколько я могу судить со своей мужской точки зрения и притупленными зомбовской сущностью чувствами.

Знакомый мне феникс с меня ростом (а во мне роста 1.89 см), угольно-чёрные волосы, серые глаза, спортивная фигура. Одеты все трое одинаково: в свободные коричневого цвета штаны, прямую рубаху и удлинённый жилет. На поясе у моего Птаха в ножнах висели ножи. У второго — топорик (или как он у них называется), у третьего — лук и стрелы за спиной.

Кстати, меня терзали сомнения, что эти двое — родственники. Но я ничего не знал об их системе родственных связей и продлении рода, поэтому промолчал. Двое других, как я и сказал, были похожи между собой. Почти одного роста с Птахом, светлые волнистые волосы до плеч, зеленые у одного и голубые у другого глаза.

Но моя и так неживая сущность подсказывала мне, что все трое существа опасные, несмотря на их расслабленный вид. Сожрут и косточки не выплюнут.

Надо бы разузнать, долго ли нам идти, а то кушать хочется. Укатали сивку крутые горки: умаялся я, шагая по этой пустыне и ежеминутно рискуя быть съеденным стаей гиен.

— Слушайте, Птах, — обратился я к «моему» фениксу. Вокруг образовалась тишина. Стихли шаги, смолк шёпот. Но я не обратил внимания на такие мелочи жизни и продолжил. — Я говорю, Птах, а нам долго идти? А то кушать хочется, а? Побудьте человеком, покормите страждущего. — И, чтобы его окончательно добить, я умильно посмотрел на феникса глазами побитой собаки.

— Что ты сказал? — ого, какой великолепный рык. Только вот вопрос — почему?

— Я говорю, когда можно покушать?

— Не это!

— Долго нам идти?

— Нет! — рявкнул взбешенный Птах. — Как ты назвал меня?!

— Э-э-э… Птах? Ну, во-первых, вы не представились, хотя, как звать меня, вы знали, так что сами виноваты. А во-вторых, ничего оскорбительного тут нет. Птаха — это небольшая птичка, а вы же феникс, а феникс — это та же птица, только возрождающаяся из пепла. И всё, — я пожал плечами, показывая, что обижаться не на что.

Птах медленно выдохнул и сказал сквозь зубы:

— А спросить нельзя было?

— Вот ещё! Вы сами не представились, вдруг вам религия не позволяет говорить своё имя? Я спрошу, а вы в ответ подпалите меня за длинный язык! Кто вас, фениксов, знает.

— Зови меня Милвус. Из рода Милвус Чёрный.

О как. Почти как в фильме: «Бурухтан второй второй». Но вслух не сказал. А то точно сожрёт.

— Милвус, а нам долго идти? А то кушать хочется, а? Побудьте человеком, покормите страждущего! — снова спросил я с поправкой на имя.

Птах посмотрел на меня внимательно, прищурив серый глаз. Наверное, пытался определить, не издеваюсь ли я. Естественно, издеваюсь, только, кто ж ему скажет! Да и искромётными взглядами меня не испугаешь, я в гляделки играл с нашим клиентом, вампиром, кстати, единственным, по-настоящему внешне старым, вампиром. Его холодный, пробирающийся в самую душу взгляд не каждый мог выдержать. Так что, мы стояли, переглядываясь.

— Скоро. Час земного времени.

Ладно, живем! Час я выдержу.

И мы пошли.

Земля фениксов не особо и отличалась от нашей. Я себе представлял реки магмы и кипящей лавы, но всё оказалось не так страшно. Всё и вся то же самое, как у нас. Разве что деревья незнакомые. Да живность неизвестная бегает.

Шли мы лесом, в небе стояло краснеющее солнце. Постепенно лес редел. Начали появляться каменные дома.

Когда первый из них я проводил удивлённым взглядам, то Птах пояснил:

— Каменные дома строят те, в чьих семьях живут маленькие дети. Они не могут контролировать свой огонь, поэтому, во избежание, мебель и сам дом делается из камня. В большинстве случаев, когда ребенок вырастает и становится в состоянии контролировать свою силу, такой дом продают или меняют на обычный.