Возрождение Феникса

На работе все было по-прежнему. Тот же размеренный ход жизни, Арсений Пантелеймонович, держащий в ежовых рукавицах всех сотрудников, разрывающийся от звонков телефон, снующие по коридорам люди, всё знакомое и привычное.

И я вновь окунулся в жизнь.

На удивление, стало получаться. Не то, чтобы я сомневался, фениксу-то врать нет причины. Просто одно дело — знать что-то, и совсем другое — видеть наглядное исполнение.

Из временной подработки у меня через два месяца был свой ведущий отдел, и я собирался открывать еще три филиала в разных городах. Закончил экстерном университет. Сменил квартиру. Купил машину.

И то чувство тепла, живущее у меня в груди… Оно не покидало меня никогда. Оказывается, мне не хватало этого. Мои притупившиеся чувства не способны были обеспечить меня такими ощущениями. Если накатывала паника или тревога, или я начинал сомневаться в себе, я просто закрывал глаза, как тогда, в храме, и слушал мой внутренний огонёк. Помогало всегда.

И годы полетели.

В успехе.

В удачи.

В богатстве.

В признании.

Десять лет…

Двадцать…

Тридцать…

И вот я вчера отметил своё пятидесятилетие. Проснулся сегодня ближе к вечеру после юбилейной вечеринки. В чём плюс моей принадлежности к зомби — никогда не бывает похмелья.

Я сел на диване, на котором заснул вчера, ой, то есть сегодня, и задумался.

О жизни. Да. Отчего были такие мысли, я не знаю. Накатило вот. Но мне пришло в голову, что, прожив полвека и тридцать из отведенных мне фениксами, я не могу вспомнить что-то стоящее. Каждый день похож на предыдущий, да чего уж там, и на будущий тоже. Получается, что единственное, чего я добился в своей жизни — это пил, гулял и веселился? Разбазаривая заработанное? Да уж, великое достижение. Мне были даны такие возможности, и как я ими распорядился? Кто я? Или… Что?

На душе, какой бы она у меня ни была, стало муторно. Вспомнилось из детства, как бабушка затеяла в своей квартирке генеральную уборку и доверила держать мне хрустальный бокал, так как я рвался помочь. И я его разбил. Всё вышло, конечно, случайно, и проклятый бокал сам буквально выскользнул из руки, но то чувство разочарования и стыда, что я не оправдал ожидания, было незабываемо.

Так и сейчас. Я не оправдал ожиданий. И даже не фениксов, нет. Их как раз-таки и оправдаю. Через десяток лет, когда сгорю, явив миру нового феникса.

А вот своих ожиданий я не оправдал. И было мучительно стыдно перед самим собой за бездарно прожитые годы.

Успею ли исправить? Вряд ли. Стоит ли пытаться? Возможно. Чего я хочу от жизни теперь? Надо подумать.

Тот образ жизни, который я вёл предыдущие тридцать лет, успел наскучить мне двадцать восемь лет и четыре месяца назад. Тогда почему я так и влачил это существование? Ради престижа? Не сказал бы. Тогда зачем?

Я задавал себе простые вопросы и не находил на них ответов.

Тридцать лет.

Чёрт побери, да я за эти годы не удосужился даже съездить к родителям! Пустые sms'ки, абсолютно бездушные и не несущие ни капли эмоций — вот и вс` мое общение. Да, я не чувствовал к ним того, что было при моей человеческой жизни, всё-таки пребывание в статусе зомби накладывает свой отпечаток. Но и неблагодарной свиньёй я никогда не был. До этого момента.

Мне стало интересным, а знают ли сами фениксы, какая эйфория накрывает того человека, который несёт в себе эту частицу огня? Я думаю, знают. Мы настолько слабы и предсказуемы в своих желаниях, что помани пальчиком, обещая минимум блага, и мы пойдем следом, как стадо баранов.

Господи, противно-то как. И стыдно. Этот жгучий стыд испепеляет изнутри. Только от него никуда не деться, как и от совести, которая дремлет где-то, незнамо где, лет тридцать, а потом — прыг-скок! — и выскакивает в неподходящий момент, как чёрт из табакерки. И ума не приложишь, что теперь с ней делать.

Вот и я не знал. И нарисовалась же — не сотрешь.

Как назло, на ум приходили какие-то воспоминания из далёкого детства, как то: однажды я забыл сказать маме, что у нас на следующий день будет маскарад в школе, классе во втором-третьем. Естественно, ни костюма, ни маски у меня не было, и покупать было поздно, в девять-то часов вечера.

Лёг я спать в расстроенных чувствах, но почти примирившись, что пойду завтра «при параде» — белый верх, тёмный низ. И каковы были мои радость и восторг пополам с удивлением, когда утром мама выдала мне костюм черепашки ниндзя.

Красные глаза, уставший взгляд и потухший вид говорили о том, что мама совсем не спала сегодня ночью.

Но… Панцирь из круглой диванной подушки, обшитой желто-зеленой клетчатой тканью из искусственного меха, который одевался как рюкзак и дополнительно фиксировался завязками на животе. Коричневые наколенники и налокотники на резинке. Зелёная рубашка и такие же тонкие джинсы, и — коронная фишка! — красная полумаска из искусственной кожи. Я был абсолютно счастлив.

Вот такие вот мелочи и вспоминались.

И сестра младшая говорила, что у неё внучка родилась. А я просто перевёл ей денег. Где я был, что не смог приехать? У чёрта на куличиках на очередной вечеринке?

Я схватился за голову.

Тридцать лет!

Пролетели, и не заметил как.

Я взял телефон и позвонил маме.

— Привет, мам. Можно я приеду к тебе?

Эх, мама-мама. Ни слова упрёка. Как будто сын и не пропадал на тридцать лет. Только удивление в голосе: «У тебя все нормально?» и «Конечно приезжай, это же и твой дом тоже».

Я разрезал и выкинул старую симку и купил новую, даже не озаботившись копированием номеров. Те, которые мне были нужны, я помнил наизусть. Собрал вещи и уехал к родителям.

Небольшой двухэтажный домик за высоким забором ничуть не изменился. Большой алабай на входе сурово глянул на меня, обнажая стальные зубы в оскале.

— Тихо, малыш, — я присел рядом с псом на корточки. — Я с добром. Блудный сын вернулся домой.

— Карай! Нельзя! Свой! — послышался голос матери из окна. — Сынок, проходи, не бойся, он не тронет. Ты голодный? Я пирожков напекла.

Мама есть мама, и всё равно, сколько лет её ребёнку — пять или пятьдесят — она всегда будет заботиться о нём.

Одинокая слеза скатилась по щеке. Чёрт возьми, я плачу? Я стоял, опираясь на колени в дорогущих белых джинсах, на которых оставались зелёные следы от травы, и обнимал могучую шею пса, зарываясь лицом в короткую, светлую шерсть.

Я не плакал давно. Класса с третьего. А, учитывая мою сущность, и вовсе был сдержан на эмоции. А тут. Ну, чисто беременная баба. И я рассмеялся хриплым, каркающим смехом, чувствуя, как с меня сползает негативная пелена, впитываясь в родную землю, помнящую еще мое рождение.