Возрождение

— Хо-о-о, — глубокомысленно покивал Император. — Как и ожидалось от страны, славной научными достижениями — они превратили дворцовый сад в памятник геометрии.

Батя украдкой показал мне большой палец.

— А во время экскурсии нас возили смотреть на старое кладбище. Один из памятных камней позволил историкам установить, что в девятом веке у шведов уже были торговые гильдии.

Представитель древнейшей в мире династии цокнул языком — ничего себе, аж в девятом веке!

— Как и ожидалось от древней европейской страны.

— Не знаю почему, но шведы очень халатно относятся к сохранению своего исторического наследия, — вздохнул я, всем видом показывая, насколько это меня ранит. — Большая часть памятных камней из-за этого не поддается расшифровке, а те, на которых сохранились письмена, скоро достигнут их уровня.

— Полагаю, ответ кроется в квадратных кустах, — улыбнулся Фумихито.

— Простите, Ваше Императорское Величество. Боюсь, я не успел за вашей мыслью, — покаялся я.

— Может твоя очаровательная невеста даст нам ответ? — обратилась Императрица к Хэруки.

Кивнув, девушка попробовала:

— Я не настолько проницательна, как Ваши Императорские Величества, но позволю себе предположить, что все дело в зацикленности на форме.

— Как и ожидалось от Аоки-сенсей, — с улыбкой покивал монарх. — В отличие от остального мира мы, японцы, понимаем, что форма в первую очередь призвана передать и подчеркнуть прелесть содержания. Поддерживая приданную нашими предками старинным вещам форму, мы кропотливо сберегаем вложенное ими содержимое, передавая потомкам сам дух японского народа.

— Я обязательно это запомню, Ваше Величество, — пообещал я.

— Тебе следует больше времени общаться с Аоки-сенсей, — добродушно посоветовала Императрица. — Твой разум по остроте подобен мечу работы лучших мастеров периода Эдо, но это может превратить тебя в законченного материалиста. Материалистические идеи опасны, Иоши-кун: когда человеком начинают двигать лишь материальные потребности, он рискует утратить самого себя. Аоки-сенсей являет собой образец добродетелей японской женщины, и надежно убережет тебя от тебя самого.

— Вы слишком добры ко мне, Ваше Императорское Величество, — смущенно прощебетала Хэруки.

— Спасибо за настолько ценный совет, Ваше Императорское Величество, — отвесил я благодарный поклон. — Я обязательно ему последую.

— Позволю себе заметить, — влез Фумихито. — Что Аоки-сенсей не одинока на этом поле боя. Вся семья Одзава является ценнейшим сокровищем нашей нации, и я совершенно уверен, что Дэйчи-доно и Хомура-сенсей, как и положено достойнейшим родителям, помогут Аоки-сенсей удержать Иоши-куна на верном пути.

Стоп, а почему, собственно, меня ругают? Знаю я этот «вред материализма» — когда пролетарии начинают задумываться о несправедливости распределения ресурсов и начинают бороться за свои права, это тот самый «вред» и есть. Вот когда вкалывают по четырнадцать часов в сутки — это «честь» и «настоящая японская добродетель». Ай, пофигу, что с этих фашистов взять?

Когда за окном начало темнеть, мы многословно попрощались, прихватили очередные тубусы с благодарственными письмами от Императора — вот такое точно никто не посмеет вычеркнуть из списка «правительственных наград»! — и в отличном настроении отправились домой.

— Отличная работа, сын, — похвалил меня батя. — Строго соблюдая рамки дозволенного, ты смог развеселить Его Императорское Величество, указав на ничем не обоснованную гордыню гайдзинов.

— Это было опасно, — заметила мама Хомура. — Неуважительно отзываясь о представителях правящих династий, простолюдин вроде нас может навлечь на себя подозрения в неуважении к собственным правителям.

— Милая, Иоши-кун многократно доказывал преданность японскому престолу делом, поэтому может себе позволить роскошь немного пошутить вместе с Императором, — с важной миной пояснил отец, приобняв меня за плечи. — И такое расположение Его Императорского Величества открывает перед нашей семьей новые перспективы.

Глава 21

В родительской столовой тихонько играл Моцарт — классика в этом доме теперь играет почти весь световой день. Плейлист я уже выучил — после Моцарта будут Бах, Бетховен и Мусоргский. Всего у мамы Хомуры десять дисков с классикой, но на днях служба доставки привезет еще.

— Мегуми, не отбирай у брата ложку! — пресекла мама попытку младшей сестренки завладеть столовым прибором близнеца.

Ответом, очевидно, были слезы, на которые нельзя обращать внимания — мама Хомура запретила, чтобы дети не выросли избалованными. Еще запрещается сюсюкать, зато поощряются развивающие игры и детское дзюдо. Очень детское дзюдо — близнецам даже двух годиков еще исполнилось. Батя разговаривает с ними на английском, я и иногда забегающая в гости Люда — на русском, сама мама Хомура — на корейском. Японский остается Чико, няням и бабушкам.

В комнате близнецов можно отыскать тысячу видов развивающих игрушек, но почти не найдешь игрушек базовых. Еще там имеются два электронных фортепиано — одно недавно чинили, потому что маленький Кичиро таки освоил навык проливания сока из чашки-«непроливашки».

Нельзя просто так взять и не попытаться вырастить гениев — такой вот у мамы Хомуры лейтмотив воспитания. Моя вина — гены «той шлюхи», помноженные на гены батины, подарили миру гениального Иоши и почти нереалистично талантливую Чико, а значит более совершенные гены мамы Хомуры придадут детям еще больший потенциал. Пытаться спорить на эту тему с ней нет смысла — сразу нарвусь на обиду и непонимание формата «ты что, считаешь, что мои дети будут хуже тебя и Чико»? Такую обиду изживать придется долго и сложно, поэтому я стараюсь не лезть, кропотливо выполняя все рекомендации мамы Хомуры, когда играю с близнецами.

А они, блин, жутко потешные — вон братик соплю ноздрей выдул, та лопнула, и Мегуми от этого рассмеялась.

— Кичиро, нужно использовать салфетки! — возмутилась мама Хомура и вытерла сыну нос.

Слезы от такого обращения только усилились.

— «Хонда» собрала первый кузов будущего кроссовера, — попытался спастись от бытового ада любимой работой отец. — Ничего не планируй на послезавтра, Иоши-кун, нам нужно будет посетить цех.

— Хорошо, — покладисто согласился я.

После осмотра, очевидно, будет легкий корпоратив с избранными работниками и советом директоров. Жаль, что мне пить нельзя — взрослые так обламываться не будут.

Кушающая гораздо быстрее, чем обычно, Чико прикончила свою порцию:

— Мам, пап, мы с Такаокой-тян собирались погулять.

— Беги, дочь, — одобрил батя.

— Передай Такаоке-тян привет, — попросила мама, и сестренка, старательно скрывая облегчение на мордашке, убежала наверх переодеваться.

С маленькими Чико сидеть любит, потенциальной травмы S-ранга для них не осознает, но подсознательно чувствует, что атмосфера в доме свернула куда-то не туда. Вот с ней надо будет поговорить, но это уже не сегодня — сбежала же.