Возрождение
Шрифт:
— Хонда-сама скончался. Боюсь, мы ничего не можем сделать.
И зал окатили всхлипы и самые настоящие слезы.
Будь у меня нормальный дрон, я бы с удовольствием снял на него похороны Соичиро Хонды. Льющий с неба дождь бессильно, но очень кинематографично разбивался о длинный строй черных зонтов и лакированную крышку гроба, который несли сын покойного Соичиро Хонды, Кавамото-сама, батя и лично действующий губернатор Уцуномии Хидэёси-сама. Предприятие-то без пяти минут градообразующее, поэтому оказать последнюю честь нужно.
Естественно, без последних слов покойного отцу ни за что не доверили бы такое почетное дело. Последние же
— Я посвятил «Хонде» всю свою жизнь! — сидя в беседке нашего с Хэруки сада, вещал одетый в легкомысленные шорты и рубаху с коротким рукавом батя. — Не имея корпоративных связей, одним лишь усердным трудом я создал себе такую репутацию, что даже скандальный развод не смог ее испортить! Уверен, Хонда-сама из нас двоих счел достойным именно меня!
Мне было по большей части все равно, но уж больно потешно отец сражается за любовь обожаемого начальника.
— Я показал всему миру, на что способна Япония, — важно ответил я. — Экономические и геополитические победы нашей страны гораздо ценнее работы на автомобильную корпорацию.
— Ты пришел на все готовое! — отмахнувшись, сложил руки на груди и высокомерно вздернул подбородок отец. — Десятки лет я обрастал связями и доверием уважаемых и полезных людей. Будь ты сыном простого электрика, тебе бы пришлось тратить на воплощение своих идей годы. Кроме того, в отличие от тебя, я работаю без продыху, — утрированно взгрустнул. — Боги, простите меня за то, что вырастил лентяя!
— Я — стратег, — скопировал я его позу. — Мозговой центр, вдохновитель и новатор. Я обладаю видением, недоступным большинству людей. Я ни в коем случае не отрицаю твоих усилий, мой любимый и уважаемый отец, но ты — стар, а у меня всё впереди. Слова Хонды-самы — это мое напутствие на великие свершения!
В конце концов, нам удалось сторговаться на том, что взгляд между нас как бы поделил похвалу на всю нашу семью. Остальные так заморачиваться не стали, и, как только тело Хонды-самы увезли, все дружно поздравили инженеров — их ведь тоже похвалили — а потом сделали ряд выводов. Первый — Одзава достоин кресла в совете директоров. Отцу придется докупать акций «Хонды», но это хорошо — раньше купить больше определенного лимита было нельзя. «Возвышение» состоялось на экстренном собрании по поводу ременных замков. С последними решили провести более подробные исследования, и с их результатами идти к конкурентам — продукцией «Takata» пользуется подавляющее число автопроизводителей Японии. Но машины так и так придется отзывать, а это многомиллионные убытки. Репутация дороже!
Второй вывод — Одзава достоин нести тело покойного до храма, где гроб и содержимое сожгут. Нести погребальную урну до корпоративного кладбища бате уже не доверят.
Вывод третий — если Кавамото-сама однажды решит уйти на пенсию, первым кандидатом на его должность, если белая полоса в жизни нашей семьи не прервется, станет отец. Будем стараться соответствовать!
Вывод четвертый, зловещий — Одзава «достоин найти последний покой на корпоративном кладбище». Очень большая честь!
Сотрудники «Хонды» и их родня провожали гроб глубокими поклонами. На лицах — образцово-показательная скорбь. Такую же изображаю стоящий у входа в храм я. Ну не грустно мне, что я сделаю? Соичиро был старый и много пил — кого удивила его смерть? Рядом со мной стоит одетая в траурное кимоно Хэруки. Девушка грустит без всякой фальши, просто потому что у нее очень доброе сердце.
А еще она очень переживает за Пенджаби. Автономией сикхи довольствоваться не захотели и вновь устроили «сидячую забастовку». Хотят стать совершенно самостоятельным
государством. Танки после недавней вони вводить не станут точно. Британия очень ехидно раз в неделю инициирует собрания в ООН на эту тему. Поддерживают ее СССР и ряд стран поменьше. Япония держит твердый нейтралитет, поэтому мне высказываться по телеку на эту тему нельзя. А я и не хочу — что сказать-то? Рассказать о том, как создаются очаги напряжения и пригрозить третьей мировой? Ну его нафиг — ограничился письмами знакомым сикхам нейтрального характера: не болейте, мол, берегите себя.Слева от меня — мама Хомура, тоже в траурном кимоно, но относящаяся к ситуации в мире и конкретной, внутри которой находимся, философски-поощрительно, обильно нахваливая отца за карьерный рост и время от времени ободряюще улыбаясь Хэруки.
На церемонии в храме дозволено присутствовать только самым близким. Это — еще одно последствие «достоен!». Тело окурили дымами под соответствующие молитвы. Простят меня небеса, но мертвый Соичиро смотрелся приятнее живого. Потому что третий день не пьет, ха!
— Иоши, — возмущенно, но едва слышно шепнула Хэруки и ущипнула кусающего губы меня за бок.
Взяв себя в руки, я успокоился — на похоронах шмоток родной матери Иоши со мной было то же самое. Ритуал окончился, и Хонда-саму отнесли в крематорий. Дышать тем, что выходит из труб крематория — это немножко каннибализм, разве нет? Лучше о таком не думать.
На похоронах эмоционально тяжелые события дня не закончились. Когда Соичиро Хонда занял свое почетное место в центре корпоративного кладбища — место для родственников еще осталось — мы забрались в лимузин и поехали домой, чтобы переодеться и подготовиться к визиту на «нейтральную территорию» — дом Аоки, налаживать отношения с родителями Хэруки.
У Хикари и Минору Аоки дела идут так хорошо, как никогда прежде: ценители бонсаев о «внутренней» кухне ничего не знают, поэтому считают большой честью заиметь себе деревце работы «молодых» Аоки. Ринтаро-сенсей теперь продает два-три бонсая в год, столько же раздавая кому надо (иногда по прямой батиной просьбе) в качестве подарков. Вот такой человек дед — как только начал получать за бонсай полмиллиона баксов, ему сразу же стало неинтересно ими торговать. Как бы достиг пика, всем все доказал, и теперь можно спокойно отдыхать на пенсии. Ну как «отдыхать»? Выращивать любимые деревца чисто ради самого процесса — досуг у Ринтаро-сенсея совсем не поменялся.
Высадив Хэруки у нашего с ней дома, мы отправились в наш — маме нужно со мной поговорить, а запасы одежды у меня есть везде.
— Значит так, — продвигаясь от ворот к дому, решила Хомура. — Дэйчи, во время первых извинений не забудь упомянуть, насколько великую честь оказал тебе Хонда-сама.
— Не забуду, — пообещал батя.
Так вот почему встречу не перенесли! Похороны такого большого человека — весьма уважительная причина пропустить «вторые смотрины», а мы ей не воспользовались, несмотря на мои робкие предложения не грузить все неприятное в один день.
— Вас с Иоши они уже знают, поэтому будут спрашивать обо мне, — подтвердила мои подозрения мама Хомура. — Простят боги мою нескромность, но мне есть чем гордиться, правда, Иоши-кун? — с теплой улыбкой повернулась ко мне.
Предлог для встречи — мои извинения, но на самом деле мама Хомура придумала хитрый план по постановке родителей Хэруки на их место: где-то между плинтусом и спинкой дивана.
— Правда, — улыбнулся я в ответ.
Могла бы и раньше сказать — я бы не дулся зазря. А теперь мне немножко стыдно за то, что неправильно понял замысел мамы Хомуры. Когда мы вошли в дом, она продолжила выдавать наставления: