Возрождение

— Назад! — по-пластунски пополз назад, максимально вжимаясь в землю. Вернувшись под спасительную сень лесных гигантов, мы не оказались в безопасности. Срезанные лучом вековые деревья падали на землю, угрожая задавить нерасторопных. Отступая, французы подожгли траву: ветер с угрожающей быстротой раздувал огонь. Часть пламени двинулась на запад, отсекая противника. Через несколько минут огонь со стороны противника прекратился: клубы дыма заволокли пространство между нами и французами. Враг бежал, оставив поле боя и трупы своих людей.

«Санчо», — стремглав бросился обратно к сыну. Неандерталец был жив: дезинтегратор срезал его левую руку и часть плеча. Несколько воинов тщетно пытались остановить кровотечение, используя ткани и траву. Увидев меня, Санчо слабо улыбнулся:

— Макш, Ха (все хорошо), — едва эти слова слетели с его уст, гигант дернулся и затих, уставившись в небо немигающим взглядом.

— Санчо, сынок! — Упав на колени, начал непрямой массаж сердца. Тело неандертальца покачивалось в такт моим нажимам на грудную клетку. С каждым нажимом голова Санчо качалась, словно он отрицал возможность моей реанимации.

— Санчоооооо! — слезы застилали глаза, вдохнуть я мог, а вот выдохнуть не получалось. Бер, обхватив меня за пояс, поднял и встряхнул, давая легким выпустить воздух.

— Макс Са, Макс Са, — Русы подходили и старались утешить меня поглаживаниями по рукам и плечам, но я их не видел. Я не видел никого, не видел солнца, пробившегося сквозь тучи и щедро дарившего нам тепло. Не видел, потому что умер мой сын Санчо, человек, который всегда был рядом. Он не раз спасал мою жизнь, спас ее и сегодня, отдав свою.

— Бер, посчитай потери наших людей и собери трупы врага.

У моего сына в загробной жизни будет предостаточно слуг — черепа врагов будут выстилать последнюю обитель Санчо, чтобы на Полях Вечной Охоты увидели какой великий воин оказал им честь своим присутствием.

Глава 22 Приди, приди, красавец галл

Третий день шло преследование сбежавшего врага: поняв, что им не преодолеть горную гряду, Маркози со своим табором выбрал направление на запад. Мы задержались с преследованием на остаток дня, надо было похоронить Санчо и павших Русов. Кроме моего сына погибло еще пятеро, двое во время первого столкновения, еще трое, когда творился кромешный ад. Несколько человек получили легкие ранения и травмы от осколков камней и падающих деревьев.

Место для могил выбрали красивое, рядом с уцелевшим деревом неизвестной породы. Его раскидистые ветви простирались на десятки метров, сам ствол в поперечнике достигал двух метров. В ногах Санчо положили отрубленные головы врагов — восемь воинов Сару будут прислуживать моему сыну на Полях Вечной Охоты. К моему негодованию среди убитых не нашлось ни единого француза. Видимо Маркози держал своих людей в арьергарде, выставив вперед заслон из дикарей.

Пока мы хоронили своих убитых и оказывали помощь раненым стало смеркаться. Преследовать в темноте врага, вооруженного таким смертоносным оружием, являлось безумием. Даже сейчас численность людей Маркози вместе с воинами Сару не уступала нашей. Бер насчитал примерно двадцать пять-двадцать восемь отпечатков ног взрослых людей, не считая около двух десятков женских и детских.

Нас, после потери пятерых воинов и Санчо, оставалось двадцать семь, с учетом меня и моего сына Бера. Пока для Санчо и павших Русов рыли могилы, мной овладело полное безразличие. Казалось, что со смертью моего сына утратился смысл жизни. Так тяжело мне не было никогда — даже тогда, когда, вернувшись в Максель с Натой узнал о смерти Михи и Нел, моей первой жены. Перед глазами проплывали картины из нашей общей с Санчо жизни: как он впервые увязался за мной при моем бегстве от племени неандертальцев. Как самоотверженно сражался в Плаже во время нападения врага. Весь израненный он и тогда спас мою жизнь и остался живым. Вспоминал как посылал ему телепатический сигнал о помощи, находясь в яме в Берлине.

Слезы непроизвольно накатывали, мешая смотреть на работу людей, рывших могилы. Усилием воли сдерживал рыдания, готовые вырваться наружу. Все Русы знали как мне дорог Санчо, но показывать столь явную слабость означало потерю уважения с их стороны. Комья земли падали на моего сына, пока полностью не скрыли его. Никто не проронил ни единого слова, в этом мире уважение к погибшим проявлялось не словами, а молчанием. На надгробье установили огромный валун, только усилиями пятнадцати человек смогли прикатить его к месту захоронения. Никто, ни зверь, ни человек не потревожит прах Санчо, надежно укрытый каменной глыбой.

— Бер, пусть люди залечат раны, отдохнут. С утра пустимся в погоню, велика Африка, но не скроются твари от нашего возмездия, — сын коротко кивнул, отдавая распоряжения. Двое лучших разведчиков из его отряда только что вернулись с новостями про врага.

— Они бежали в сторону умирающего солнца, — Гуми махнул рукой на запад, — бежали быстро, шаги большие, бросили шкуры и жерди для хижин.

В эпоху каменного века большинство дикарей предпочитало переносить с собой жерди-остов своей хижины. Прибыв на новое место, за пару минут устанавливался остов и накрывался шкурами. Конструкция хижины примитивна проста, но быстрота ее сборки была на руку дикарям. Не везде найдется подходящего размера стройматериал, а каменными топорами рубить молодые деревца довольно проблематично.

На заре становления Русов, такая практика была и у них. Лишь получив нормальные железные топоры, они избавились от привычки таскать с собой остов будущей хижины. То, что Сару избавлялись от драгоценных в их положении жердей для хижины, свидетельствовало о панике. А брошенные шкуры, бесценный материал для дикарей, лишь подтверждал мои догадки: Маркози в страхе спасался бегством. Такими темпами они начнут оставлять в саванне детей и женщин, если те не будут поспевать за скоростью мужчин.

Если бы не наступающая темнота, не стал бы откладывать погоню. Но ночью в саванне и так опасно — непуганные прайды львов смело атакуют двуногих. А если французы устроят засаду — на открытой местности нас просто уничтожат в два счета.

Сон не шел, снова и снова я вспоминал диалог с Маркози, его стремление во что бы то ни стало осесть на территории Франции. Скрепя сердце. Вынужден был признать, что противник незаурядный: его желание основать цивилизацию галлов было достойно уважения. В другой ситуации, при других обстоятельствах мы могли бы неплохо сотрудничать. Ведь Мольтке превратился в друга из непримиримого врага. Мольтке тоже оставил меня, как еще раньше оставляли близкие.

— Такими темпами останусь один, — вырвалось вслух. Перевернувшись на другой бок, закрыл глаза, надеясь на сон. Но вместо сна на ум пришел стишок из книги Спартак, где один гладиатор издевался над гладиатором галлом:

«Приди, приди, красавец галл, я не тебя ищу, а рыбу.» — Помнится в той битве галл был сражен, хотя первоначальное преимущество было на его стороне.

— Приди, приди, красавец галл, я не тебя ищу, а рыбу, — проговорил стишок вслух, словно пробуя слова на вкус. Понравилось! Сразу возникла ассоциация с рыбой по имени Маркози, пойманную мной в сеть. Сразу стало легко на душе, даже не заметил, как провалился в глубокий сон.

Утром перед выходом обратился к воинам с краткой речью. Упомянув павших товарищей во вчерашней битве, заверил Русов, что их смерть не будет напрасной.