Возрождённое завтра

– Да. Скажи ему, что мешает. Он лезет вперёд, и мы вынуждены ломать строй, чтобы его защитить.

Резкий рывок вправо, вниз, но серебристый клубок настигал. К’неша обжёг холод Промежутка. Несколько секунд хаоса и разобщённости. Потом снова над головой засияло небо, пронизанное смертоносными жгутами. В стороне от боли вскричала зелёная и тут же ушла. Не вернулась по истечении ожидаемых секунд. Ещё один дракон выбыл. И опять из крыла К’неша. Нет, это невыносимо. Чем больше ран, тем более несчастным себя чувствовал всадник. Он обязан был придумать тактику, которая позволила бы избежать тяжёлых повреждений вверенных ему всадников и драконов. Он терялся под воздействием обстоятельств. Каждая потеря чуточку подрывала уверенность. Лучше бы Т’чи поторопиться с выздоровлением, а то возвращаться будет просто не к кому. И опять придётся муштровать новичков, дабы воспитать новый отряд. Если бы даже он пришёл в себя, больше ничего, всё равно К’неш почувствовал бы поддержку. А лидер не замедлил бы рассмотреть все допущенные ошибки, восполнить пробелы, подробно расписать все просчёты.

Через минуту Арджит’ нырнул вниз. Наверно, опустошился, потому что последний язык пламени получился совсем слабым. Вернётся или нет?

«Он понял. Он возвращается в свой вейр», - раздалось в голове.

– Хорошо. Тогда давай поможем на том участке, где просчиталась зелёная.

Арджит’ буквально врезался в карниз, умело сложил крылья и протаранил границу входа в пещеру. Когтистые лапы затормозили стремительное движение. Снаружи возмущённо затрубила Триат’а. Её голос оказался чуточку приглушённым, так как звучал из глубины вейра. Талина запретила ей высовывать свой золотой нос наружу. Золотая долго возмущалась и ворчала, но вынуждена была подчиниться.

– Арджит’! Как ты мог!
– госпожа выскочила из внутренних покоев. Неосторожное движение пробудило боль внутри. На миг гостья испугалась повреждений. Что если Манора и целитель снова прикажут ей лечь в постель и не вставать? Кто же тогда будет с Т’чи? Кто улыбнётся ему, когда он откроет глаза?

«Я хотел помочь», - виновать склонил голову дракон.

Триат’а не одобрила. Ярость в её голосе вынудила бронзового прижаться к полу и подобрать хвост.

«Я никогда-никогда больше не буду без разрешения врываться в бой», - пообещал он.

Королева немного успокоилась. Никаких сомнений, что уже передала всаднице ментальный диалог.

Талина на свой страх и риск не вернулась обратно, а подошла к поникшему зверю, погладила его громадную морду, рискуя насквозь провонять запахом боя.

– Вот и хорошо. Ты должен беречь себя. Ты же даже не ел. Почему ты не слушаешь других?

«Я не могу есть, когда Т’чи плохо», - проворчал он.

Талина постояла так некоторое время, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Показалось. Пронизывающий спазм внутри от резкого прокола медленно утихомиривался. За стенкой опять зашевелился младенец. Нужно срочно возвращаться к нему. К ним обоим.

– Как бы я хотела, чтобы Т’чи услышал меня. Но он даже не знает, что я рядом и жду.

Арджит’ осмелел, приподнял голову и тихонько подтолкнул госпожу к покоям.

«Я тоже не могу долго удерживать его. Он очень устал и хочет, чтобы его все оставили в покое. Он не хочет думать».

Пауза затянулась. Талина замешкалась, холодея от услышанного. Он не желает выбираться? Какая-то непонятная причина держит его там. Или он боится возвращения? Может, виной всему его удивительные глаза? Теперь, когда он показал их другим, боится увидеть осуждение или недоверие? Но это не так! Никто из присутствующих не скривился в отвращении, не воспылал неприязнью, не ринулся осуждать.

Перед лицом возник Чим. Вопросительно чирикнул и завис в воздухе, быстро молотя крылышками. Волновался. Существуют ли более отзывчивые создания, чем драконы и файры?

– Я уже иду, Чим, - Талина протянула руку.

Но огненная ящерица вместо руки, которую могла поцарапать по неосторожности, устроилась на привычном месте на плече, обхватывая шею хвостом. Уже не сдавливал, научился ослаблять хватку. Чья это заслуга? Его самого или Т’чи? Возможно, малыш просто подрос и поумнел, начал понимать. Или бронзовый всадник его надоумил. Госпожа весьма редко занималась с файром. Другие заботы, не оставляющие времени на возню с мелкими делами. Да и ни к чему ей файр, только для красоты.

Она заглянула в колыбельку едва вернулась. Талитан, начавший было вертеться, живо утихомирился и продолжил спать. Стоило вздохнуть с облегчением, ибо голосок у него оказался неожиданно мощным. А успокоить ревущего младенца – задачка не из самых простых. Даже Чим метался вокруг с забавным курлыканьем. Только однажды сел прямо перед мальчиком. Но последний крепко ухватил его за кончик крыла и сдавил. От боли файр рвался и не переставая чирикал, но не нанёс ни одной раны, надо отдать ему должное. На помощь пришла Талина. С тех пор бронзовый малыш больше не предпринимал попыток настолько близко поучаствовать в материнских заботах госпожи.

На столе поджидали развёрнутые архивы. Скучные и однотипные, они не хранили в себе великих тайн и героических подвигов. Банальная хозяйственная часть. Изредка проскальзывали упоминания о том или ином событии, чуточку оживляющем однообразие. Со вздохом Талина задержала взгляд на принадлежностях для письма, сваленных в кучу пергаментов и пожелтевшей бумаге. До колик в животе не хотелось возвращаться к столь нудному занятию, но Талина вызвалась сама, хотела оставаться полезной.

Тем не менее, вместо стула перед ворохом старых записей она снова примостилась на краешке ложа, протянула руку, погрузила ладонь в чёрные распущенные волосы на затылке Итачи, предалась мрачным раздумьям. Он, такой беспомощный и тихий, каждый раз вызывал одинаковый набор эмоций.

И он не хочет возвращаться… так сказал Арджит’. Возможно, он поверил в те страшные видения, покрытые кровью и смертью, что метались в его сознании. Но разве он не всегда был сильным? Его никогда не останавливали трудности и страх перед будущим. Может, он просто опустил руки от воцарившегося в его душе отчаяния?

За стеной тихонько засвистел Арджит’, через Триат’у услышав отголоски терзаний Талины. Снаружи раздался рёв дракона. Ранен или вернулся за порцией огненного камня?

– Ты совсем измаялась, - раздалось от входа дружелюбное. Госпожа подняла голову и увидела Брекку с блюдом в руках и материалом для перевязки подмышкой. На её плече сидел бронзовый Берд, выглядывал вперёд, помалкивал. Когда заметил собрата, вспорхнул. Оба файра завертелись в воздухе, обмениваясь деловитыми приветствиями, а потом вместе устроились под потолком на балке.

– Решила передохнуть, глаза устали, - неумело оправдалась Талина, отвлекаясь от лежавшего ничком всадника.

– И конечно же, ни разу не попросила перекусить, - Брекка неодобрительно качнула головой. Робость в общении с младшей госпожой напрочь исчезла, осталась прежняя привычная печаль, поселившаяся в выражении лица потерявшей свою королеву девушки.

– Только что хотела, - поспешно добавила Талина, - надо было сделать перерыв. Да и Талитан вот-вот проснётся.

– Целитель поручил мне проверить бинты, - сообщила Брекка, - возможно, нам придётся снять их и заново смазать рану. Кровь сегодня не текла?

Госпожа не успела ответить. Брекка уже откинула шкуры и придирчиво осмотрела каждый кусочек многослойной повязки.

– Чуть-чуть, - с запозданием и внезапным смущением отчиталась Талина, замечая внизу пропитанное тёмым пятно, - скажи, Брекка, что говорит целитель?

Та даже не взглянула на собеседницу, некоторое время сохраняла молчание, прикрываясь маской сосредоточенности. Как сказать напрямую заинтересованному человеку о неутешительных прогнозах? Да, ему не становилось хуже, но и улучшений не наблюдалось. Или то тёмная заслуга какого-то постороннего внутреннего разрушения? Всадники крепки духом и телом, они справлялись настолько быстро, насколько вообще возможно. А Т’чи уверенно ломал устоявшуюся истину.