Возрождённое завтра

Т’чи повернул голову С’тина к себе и долго смотрел в его глаза. С’тин хотел вырваться и не получалось.

– С’тин, - наконец произнёс Т’чи совсем тихо. – Не надо, С’тин. Я не тот, кто тебе нужен.

– Ты же просил меня найти того человека, ради которого стоит защищать Перн. Ради любви, Т’чи.

Т’чи промолчал, отпустил подбородок собеседника и вернул взгляд к кромке чаши, всё ещё обрамлённой розовым отблеском. Солнце почти село. Скоро не останется и этого оттенка. С’тин не знал, что сказать, боялся отторжения. Боялся вернуться с Падения и получить перераспределение в другое крыло.

– Т’чи, - услышал свой собственный голос С’тин, чуть хрипловато, - не отказывайся от меня, пожалуйста. Я только-только привыкать начал к новому окружению. Я буду стараться. Я сделаю всё…

– С’тин, - перебил Т’чи. – Ну кто тебе сказал, что я выгоню тебя из своего крыла? Если командир не справляется с амбициями своих людей – он плохой командир. Просто ты выбрал самое сложное для меня. Я не знаю, какие доводы привести.

– Никаких, - С’тин совсем съёжился. – Ты ничего не можешь сделать. И я не могу. Прости, Т’чи. Прости, пожалуйста.

Он не ответил. Только ради крошечного шанса всегда оставаться рядом с ним, незримой тенью, С’тин готов был сражаться с Нитями и выживать. Лететь отражать атаку и возвращаться в Вейр. Пусть раненым или без сознания, но обязательно живым. Чтобы защищать самое дорогое, что у него было.

– Ты найдёшь другую цель, я уверен, - вскоре вновь заговорил Т’чи. – Ты встречаешься с девушкой из холда и рассчитываешь завести настоящую семью. Это настоящая причина, С’тин. Не я, а они. Те, кого ты пока ещё ни разу даже не видел. Ты будешь защищать своё будущее, своё наследие.

С’тин совсем стушевался, уткнул нос в колени, плотнее завернувшись в покрывало, сшитое из кусочков телячьих шкур. Мягкое, прекрасно выделанное, тёплое.

– Ты выдержишь завтра? – поинтересовался Т’чи.

– Обязательно. Позволь мне хоть раз… сделать это ради тебя, - так тяжело признаться. И так легко, когда другой знает об этом и сам подталкивает. Камни внизу, кончики пальцев, сгущающаяся тень – всё, что видел С’тин.

– Мой дракон, Т’чи… - замолчал. Страшился сказать о её цикле ещё больше, чем признаться в любви. – Корат’а… она…

– Бессовестно кокетничает с Арджит’ом? Я заметил. Не рассчитывай на драконов, ты знаешь меня. И знаешь мой выбор.

С’тин задохнулся. Т’чи знал о наблюдении. Или не знал? Карат’а сказала ему? Спросить оказалось слишком страшно.

– Выдержи завтрашний день ради меня, - снисходительно позволил Т’чи и отважно прикоснулся к плечу С’тина. – Один раз. И найди своё место в жизни. Всадник без личных ценностей и привязанностей становится безрассудным и уязвимым. Он перестаёт беречь собственную жизнь и рискует по любому поводу. Поэтому молодые так любят лихачить, не думают о будущих семьях и забывают о собственном благе.

– Сп-спасибо, Т’чи.

– Не за что. Держись. Просто держись и смотри на всех открытым взглядом. Пусть ты зелёный, но ты всадник. И вчера ты сработал лучше некоторых коричневых и даже одного бронзового.

– Я спросить хотел…- С’тин тронул голые пальцы ног и принялся натирать их. – Почему Д’мит остался с нами? Он же бронзовый.

– Это не должно тебя касаться. Скажу одно: он, примерно как и ты, не нашёл своего места в жизни.

С’тин забыл о том, что хотел предупредить Т’чи о цикле Карат’ы, осмелился наконец взглянуть на собеседника. Т’чи не смотрел на него, изучал закат, почти проглоченный ночью.

– Знаешь, что мне не нравится в тебе? – снова прервал Т’чи молчание.

– Что? – снова вырвалось. Командир и так сказал бы.

– Твоя неуверенность. Ты умный парень, предприимчивый, но тушуешься по каждому поводу.

– Так Д’мит тоже…

– Д’мит другой. Ты бы смог запечатлить бронзового, я уверен.

– Но ко мне подошла Карат’а, - напомнил С’тин.

– Да, драконы знают, кого выбирать, - отказался от предположений Т’чи.

– Зато я уверен, что Арджит’ подошёл бы к тебе, даже если бы другой дракон захотел пройти с тобой Запечатление, - расслабился С’тин, как только тема соскользнула со сложного пути. – Он бы устроил любому другому птенцу хорошую взбучку, если бы он только попытался.

Жаль, что золотые выбирают только девушек. С’тин был бы счастлив, если бы к нему подошла маленькая королева и ткнулась в ноги. С горящими от голода глазами, жалобным голоском она бы сказала:

«Меня зовут Триат’а. Я пойду только с тобой…»

Но Триат’а никогда бы не пошла с ним.

После первого настоящего боя С’тин валился с ног. Он не помнил, сколько было времени, когда прозвучал сигнал к отбою. Он не вполне чётко соображал в последний час шестичасовой схватки, просто следовал приказам и слушал Карат’у. Она даже перестала зазывно вилять хвостом перед самцами, первый час ещё обращала внимание, кто с ней рядом бьётся. Пришлось даже осадить раз-другой. Потом она втянулась и осознала серьёзность происходящего. Она устала, пожалуй, не меньше всадника, поэтому сразу же, как высадила его на карниз вейра, забралась туда сама и свернулась калачиком. С’тин не стал выгонять её. Обычно всадники сперва мыли драконов, а потом позволяли им расслабиться.

Тактика боевых крыльев значительно отличалась от отрядов учеников. С’тин прочувствовал эту слаженность. Думал, придётся самому оценивать ситуацию и, возможно, удастся проявить себя. Каждый мальчишка мечтал это сделать, чтобы его заметили старшие. С’тин хотел, чтобы его заметил Т’чи. Хотя бы только Т’чи. Он ясно дал понять, что не даст ни шанса, но не отказал в поддержке. Намерения С’тина выделиться пошли прахом уже на первых минутах. Вейр – это отточенный механизм, у которого все шестерёнки на месте и исправно работают. Сразу поблекли цели тренировочных боёв. Сразу стало тяжелее ориентироваться. С’тин даже не сразу осмыслил систему координат, предложенную командиром. Арджит’ сам у Карат’ы справлялся, как она держится. До самого конца.

А утром С’тин еле-еле продрал глаза, хотя отключился ещё до заката. Карат’а ещё спала, но уже не выглядела измождённой. Т’чи говорил, что Падений два дня не предвидится, можно накормить дракона. Мелким требовалось чаще питаться, чем гигантам, наподобие Рамот’ы или Арджит’а. Зелёным – в особенности, так как они самые юркие и успевали сделать три скачка там, где бронзовый проделывал только один. Так казалось. С’тин думал, что его дракон самый подвижный во всех Вейрах. Он даже сравнивал свою ненаглядную с другими зелёными, которые, если присмотреться, ничем не уступали. Несправедливо отодвинутые на второй план, оставляя все лавры сильным цветам.

Он погладил шкуру своего зверя. Только к вечеру её удалось вытащить на озеро, где она разыгралась и вернулась к своим привычкам. А потом заколыхался воздух. С’тин выпрямился, обернулся ко входу, ожидая гостей. Он всё последнее время опасался всадников, заинтересованных в брачном полёте Карат’ы. Он бы не знал, как себя с ними вести. Прогнать нельзя – все товарищи, все ветераны, а он одно только Падение видел. И сближаться С’тин ни с кем из них не хотел, всё ещё лелеял надежду застать врасплох Т’чи. А потом, возможно… мало вероятно, но всё же… возможно, Т’чи тоже что-то почувствует к зелёному всаднику.