Возвращение домой

– Никто нас не слушает… Мы даже пикетировать пробовали всеми сотрудниками… Гриффитам запрещено участвовать в забастовках… И вообще им многое запрещено, оказывается…

– Я три с лишним часа пешком шёл через это чёртово болото только для того, чтоб увидеться с тобой… И что же? Ты срываешься на мне! Почему? В чём моя-то вина? Я же и сам со многим не согласен… С идеей интернатов, например! Вот уж где полный бред какого-то больного чиновника… Как можно силой отбирать детей у родителей с целью воспитания их в идеалах высокоразвитого общества?

На четвёртой базе бульдозерами сгребли баитовые заросли, в итоге местное племя осталось без пищи, а ведь скоро зима. И знаешь, что мне сказал мистер МакМайстер – доверенное лицо фирмы «ТИТАНический труд»? «Мы накормим их концентратами!» – процитировав чужие слова, Виктор горько рассмеялся. – Это творится везде, на западе и востоке, по всему континенту. Ты почти нигде не бываешь, ты не всё ещё видишь. Представь, каково мне!

О гриффитах сейчас мало кто вспоминает, да и вспоминает ли вообще? Пока идёт делёжка, кому интересна их судьба? А дальше будет ещё хуже, поверь мне, Глория!

– Ты опять сводишь всё к одному и тому же, – вздохнула Глория, – Это мой мир, как же я отсюда уеду? Да и не разрешат мне. Гриффитам нельзя покидать планету, таково решение Императора.

– Если мы поженимся, для тебя сделают исключение, – возразил Виктор. – Я уже консультировался у нашего адвоката. Закон будет на нашей стороне.

– Как же так? – Глория аж вскочила с кровати, сделала несколько торопливых шагов в сторону Виктора, но потом остановилась в нерешительности. – Я не могу уехать так внезапно.

– В твоём распоряжении ещё почти десять местных месяцев на сборы, и, я думаю, этого более чем достаточно, – усмехнулся Виктор, видя её растерянность. – До конца срока, оговоренного условиями контракта, меня никто отсюда не отпустит.

Растерянно глядя себе под ноги, Глория медленно опустилась в кресло, её опустошённый взгляд остановился в какой-то точке на потолке. Сейчас она о чём-то сосредоточенно думала.

– Знаешь, а я сегодня закончила один интересный опыт, – произнесла девушка после долгого молчания и посмотрела на Виктора. – Я смогла получить новый вид орхидей. Новый! Совершенно новый, никому неизвестный: ни вам, ни нам.

– Ну и что? Мало ли здесь на планете всякой фауны и флоры, неизвестной науке до сих пор? – Виктор неопределённо пожал плечами. Нет, это не было равнодушием или скукой. Он просто мало, что понимал в работе Глории, хотя сам об аэролётах мог говорить часам, было бы только, с кем.

– Я скрестила земную орхидею с Ниобы и местную, орхидею Брайкса, – стала объяснять терпеливо Глория, – раньше это считалось невозможным… Я ещё не изучила полученные семена: они пока не вызрели, но анализы подтверждают появление нового подвида… Если ещё эти семена смогут дать ростки… Ты даже представить себе не можешь, насколько этот опыт важен для развития всей науки! И для нас с тобой в особенности…

– Орхидея кого? Брайкса? – рассмеялся Виктор. – Это кто такой? – Из всего рассказа он более или менее понял одно. – Это не тот ли Брайкс, ботаник из первооткрывателей?

– Да, Уоллис Брайкс. Это имя уже вошло в историю, – Глория взяла стакан со столика, прошла на кухню, продолжая на ходу рассказывать: – Этот человек первым классифицировал растения Гриффита. Его именем названо более двадцати видов цветов, растений и лишайников… Ветвистозелёный орех Брайкса, перистые корни Брайкса, Лучиния Брайкса, Кавказия Брайкса, стелющийся лишайник…

– Глория, хватит! – воскликнул с мольбой Виктор. Он взмахнул рукой, как будто пытаясь остановить весь этот поток названий, ничего ему не говоривших. – Прекрати, хватит!

Глория рассмеялась в ответ, но замолчала. В наступившей тишине раздавался негромкий шелест автомата для мойки посуды.

Виктор неслышными крадущимися шагами пересёк зал и шагнул за порог кухни. Медленно-медленно, в надежде обмануть Глорию, застать её врасплох. Девушка стояла спиной, ни о чём не подозревая, возле сушилки, заглушающей своим шипением все шорохи. И к тому же что-то негромко пела себе под нос на незнакомом языке. Такое бывало с ней редко: Глория мало обращалась к своему детству, к своему прошлому, почти не рассказывала о себе, о своей прежней жизни, жизни до него, до Виктора. Наверное, потому, что прошлое было связано у неё с плохими воспоминаниями. Ещё до знакомства с Глорией Виктор слышал о несчастном случае пятилетней давности, произошедшем на пути в Кистонийскую бухту: Айхаирам и Кимрилл – родители Глории – и ещё двое сионийцев разбились на аэролёте при пересечении Радужного хребта. Причину так и не выяснили, только призвали всех «пришельцев» быть предельно осторожными, особенно пилотов.

Видимо, в этот вечер, несмотря на недавний разговор, Глория пребывала в хорошем настроении. Виктор, ступая на носочки, уже раскрыл было руки, готовый обнять девушку, как та вдруг, даже не поворачивая головы, спросила:

– Я хочу заказать меню комбайну, что бы ты хотел на завтрак?

Виктор со вздохом опустил руки: и на этот раз не удалось.

– Тебя не обманешь…

– Да, и пробовать не стоит, – Глория улыбалась, она всё ещё стояла к Виктору спиной, но в её голосе, в волосах на затылке, украшенных перламутровой лентой, в прямой, не сутулящейся спине, ощущалась нескрываемая довольная и ироничная улыбка. Виктор обхватил Глорию, сомкнув руки у неё на талии, прижался щекой к её виску, чувствуя кожей мягкие щекочущие пряди волос. Глория неслышно рассмеялась, склонив голову к левому плечу. – Ты топаешь, как испуганный ложбинный волк…

– Неправда, – прошептал он в ответ, жмурясь от удовольствия. – Я старался, как мог, а вот ты не можешь хотя бы раз притвориться, это же не так и сложно…

– Конечно, я могу сделать вид, что не слышу, но твои мысли и намерения… От них никуда не денешься, – Глория чуть двинула плечом, и Виктор ослабил хватку.

– Знаешь, миленький, ты мне немного мешаешь. Мы можем остаться без завтрака, если я не введу программу в меню-комбайн. Или ты опять пойдёшь до Гаргаты? – Виктор тяжело вздохнул, убирая руки, и только разомкнул губы, собираясь что-то сказать, как Глория перебила его: – Тихо, я уже знаю, что ты хочешь сказать. Когда ты сердишься, ты весь, как на ладони. Прозрачен, как льдина…

– Ну вот, как всегда. – Виктор скривился, но покорно ушёл в другую комнату.

* * *

Мелкий белый песок, который привозили с речной поймы за несколько километров, сухо скрипел под ногами.

– Скоро, на следующей неделе, наверное, должны прислать корабль с криолитовым порошком, – произнёс Виктор, нарушив долгое молчание. – Вы за эти три месяца здорово поработали, превратили это место в настоящий городок. Вот только дороги ещё довести до ума…

Глория молчала, слушала Виктора и иногда кивала головой в знак согласия, она думала о чём-то своём, и взгляд её рассеянно скользил по окнам лабораторного комплекса, по деревьям вдоль дорожки парка, по лицам редких прохожих, ни на чём конкретно не останавливаясь.

Комплекс исследовательского центра состоял из трёх зданий, два из которых соединялись переходом с окнами в полный рост. Третье здание появилось за два последних месяца и стояло немного в стороне. От леса, буквально ещё три месяца назад стоявшего плотной непреодолимой стеной, остались немногие деревья. Джунгли превратились в парковую зону, а здания центра соединяли дорожки. Здесь же, совсем рядом с лесом, среди деревьев построили городок из нескольких десятков коттеджей: в них жили строители, рабочие, жители нового города, гости. Персонал комплекса, все его биологи, инженеры и исследователи, жили отдельно от остальных. Их в шутку уже окрестили «элитой» и в этом была своя правда. Кроме отдельного жилья, эти люди имели неприкосновенность со стороны всех комитетов, а также массу различных льгот и поблажек. И к тому же личное Императорское влияние…