Возвращение примитива. Антииндустриальная революция

Сострадание ли двигало известным социальным работником, который много лет назад посетил Советскую Россию, когда он писал: «Приятно было видеть, что все люди на улицах одинаково одеты»? И сострадание ли движет теми, кто сетует на существование трущоб в городах США, однако ничего не говорит о своих симпатиях к советской системе, которая превратила целую страну в сплошные гигантские трущобы, где нормальная жизнь является уделом лишь крошечной правящей элиты, а все остальные прозябают в кошмарном кровавом отстойнике?

Спросите себя, каковы мотивы в следующем примере. Профессор спросил у группы студентов, какую из двух систем они бы предпочли: систему неравного распределения заработной платы или систему, при которой зарплата всех будет равной, при этом ниже, чем самая маленькая при неравной системе? За исключением одного студента, вся группа проголосовала за систему равных зарплат (за которую был и сам профессор).

А вот пример из политики: вспомните чопорное ханжество любого местного агитатора, который повторяет ритуальную формулу о защите «нищих, черных и юных». Почему именно их? Потому что они (как принято считать) слабы. А кем являются остальные граждане и кто будет защищать их интересы? Неизвестно. Смысл не в том, что упомянутым группам граждан противопоставляются «богатые, белые и старые». Смысл в том, что противопоставление здесь может быть только одного рода, вне зависимости от возраста, пола, религии, цвета кожи или экономического статуса: знания и интеллект противопоставлены невежеству.

На рубеже XX века, когда идея социализма приобретала своих сторонников, считалось, что компетентные люди должны быть порабощены с целью поднятия остального человечества до их уровня и уравнивания материальных преимуществ. Хотя и такое убеждение — явное зло, однако его сторонники были все же лучше, чем современные эгалитаристы: подобно тому как человек, убивающий ради грабежа, все же лучше, чем тот, кто убивает просто ради развлечения. Сегодня история социалистических государств демонстрирует непрактичность порабощения человеческого разума — и поднимает на поверхность ранее глубоко скрытые мотивы. Сегодняшние защитники «равенства» не пытаются делать вид, что хотят улучшить долю бедняков; они хотят не использовать для этого самых умных и профессиональных людей, а уничтожить их.

Если кто-то сомневается в возможности существования таких мотивов, все сомнения должен разрешить экологический крестовый поход.

Сегодня величайший благодетель человечества — технология — объявляется его врагом, Соединенные Штаты проклинают не за эксплуатацию народных масс, а исключительно за их материальное благополучие, злодеем выступает не делец с Уолл-стрит, а американский рабочий, чье единственное преступление — обладание телевизором. Сегодня принято ненавидеть не богатых, а средний класс (то есть самую лучшую, самую знающую, самую целеустремленную, самой продуктивную группу в любом обществе, группу людей, которые сами всего добились), а бедными считать не нищих, а относительно бедных. Сегодня автомобиль подвергается нападкам как общественное зло, шоссейные дороги объявляются надругательством над дикой природой, немощная молодежь обоих полов со стеклянными глазами завывает о вреде технических приспособлений и требует, чтобы люди отдавали свою жизнь ручному труду и сбору мусора, а так называемые ученые искажают, подделывают или замалчивают научные факты с целью посеять среди невежественных панику по поводу всепланетных опасностей вроде присутствия ртути в тунце. Сегодня интеллектуальные лидеры заявляют, что труд — это старинный предрассудок, что амбиции нужно заменить беспорядочными развлечениями и что стандарты жизни должны быть снижены, а толпы современных варваров мешают постройке электростанций и готовы ввергнуть Нью-Йорк в катастрофу из-за перегрузки электросетей. Так не пора ли понять, что мы имеем дело не с защитниками человечества, а с убийцами?

Культурные движения часто производят карикатуры на самих себя, подчеркивая сущность современной культуры. Одна из таких карикатур — хиппи. Эти экологические крестоносцы, которые загрязнили бы любой источник, зайдя в него, — есть физическое воплощение духа сегодняшней культуры. Об их мотивах можно говорить долго, но подумайте хотя бы о смысле их внешнего вида. Назначение показного намеренного уродства и телесной грязи — в оскорблении окружающих (одновременно с взыванием к жалости), в отрицании, вызове, введении в искушение тех, у кого есть хотя бы какие-то ценности.

Но хиппи — это еще не все. Их превзошла самая карикатурная из всех карикатур — Движение за права женщин.

Подобно эгалитаристам, которые выезжают на имидже борцов за политическое равноправие, в то же самое время стремясь к противоположному, феминистки пытаются выехать на достижениях тех женщин, которые боролись за права личности против власти государства, и стремятся получить особые привилегии с помощью той же самой государственной власти.

Крича о том, что борются с предрассудками, касающимися женщин в обществе, они повсеместно — на каждом углу и каждом телеэкране — представляют обществу свидетельства предрассудков, свойственных самому отъявленному женоненавистнику.

Американские женщины — самые привилегированные женщины на земле: они контролируют богатство Соединенных Штатов, унаследованное от отцов и мужей, которые раньше срока отправились на тот свет, угробив себя непосильным трудом в попытках обеспечить все удобства для играющих в бридж и попивающих коктейли дамочек, мало что дававших им взамен. Феминистки заявляют, что они должны отдавать еще меньше, и требуют, чтобы женщины перестали готовить своим мужьям еду. Они пишут на своих плакатах: «Умори крысу голодом!» (Что же будет есть кошка после того, как все крысы перемрут? Неизвестно.) Идея о том, что место женщины — домашний очаг, — это древнее, примитивное зло, поддерживаемое и сохраняемое женщинами в той же степени (если не в большей), что и мужчинами. Агрессивная, озлобленная, уверенная в своей правоте и завистливая домохозяйка — злейший враг женщины, делающей карьеру. Феминистки играют на этой агрессии, озлобленности, уверенности и зависти и направляют их против мужчин. (Однако это развенчивает по крайней мере один мужской стереотип относительно женщин: их считают подобными кошкам, но ни одна кошка не способна на такую жестокость, которую демонстрируют эти дамы.)

Нет другого такого места на земле, где женщине предоставляется столько возможностей, сколько в Соединенных Штатах, и где так много женщин делают успешную карьеру. Феминистки заявляют, что успех не должен достигаться своими усилиями, а должен быть гарантирован изначально. Должно быть законодательно закреплено, заявляют они, чтобы женщин принимали на любую работу, в любой клуб и на любую руководящую должность, которую они выберут, и пусть работодатель попробует доказать в суде, что он не позволил женщине продвинуться по службе потому, что она дура, а не потому, что она женщина.

Действительно существуют мужчины, которые боятся умных и амбициозных женщин. Феминистки хотят искоренить подобные чувства, утверждая, что значение имеют не интеллект и способности, а исключительно половая принадлежность.

Есть мужчины, которые считают женщин иррациональными, нелогичными, непонятливыми, слишком эмоциональными и ненадежными. Феминистки хотят опровергнуть это при помощи неряшливых безумных женских толп, марширующих по улицам, крича снова и снова одни и те же короткие лозунги с тупой монотонностью варварского ритуала и обидой испорченного ребенка.

Борясь с мужской властью, феминистки протестуют против отношения к женщине как к «сексуальному объекту» — причем тем, кто кричит громче всех, явно бояться нечего.

Провозглашая женскую независимость от мужчин и равенство с ними, феминистки требуют освобождения от ответственности за любую сексуальную жизнь, которую захочет вести женщина, и перекладывания этой ответственности на других: они требуют бесплатных абортов и детских садов. А кто будет платить за все это? Правильно, мужчины.

Сексуальные взгляды, пропагандируемые феминистками, настолько нелепы, что обсуждать их просто невозможно — по крайней мере для меня. Рассматривать мужчину как врага, а женщину — как смесь матриарха с портовым грузчиком, заменить классовую борьбу половой борьбой, притянуть половые вопросы к политике в качестве инструмента для групповой борьбы за власть, провозглашать духовное единство с лесбиянками и клясться в вечной ненависти к мужчинам — все это настолько мерзкий набор убеждений, что точный комментарий потребовал бы такой лексики, какую мне бы не хотелось видеть в печати.