Возвращение примитива. Антииндустриальная революция
Шрифт:
Убеждение в том, что нам суждена жизнь в состоянии постоянного ограничения, что если мы не согласимся жить в юрте и охотиться на моржей, то поставим под удар всю планету, подготавливает почву для другого, более опасного заключения.
Заявляя, что жизнь в нужде — это метафизическая неизбежность, зеленые развивают эту мысль дальше и говорят о том, что такая жизнь еще и желанна. Иными словами, утверждая, что производство — это процесс, не имеющий отношения к мышлению, далее они заявляют, что производство есть кража — у соседей, у будущих поколений, у самой планеты. И это второе основополагающее убеждение, на которое они опираются: производство, то есть «эксплуатация» природы, безнравственно.
Почему, спрашивают они, вам должно
Согласно защитникам окружающей среды, у человека нет морального права ценить себя выше всей остальной природы. «Экологическая эгалитарность, — провозглашает один автор, — предоставляет природе по крайней мере равный с человеком этический статус».
Иными словами, вначале зеленые объявляют, что спартанская жизнь примитивных эскимосов неизбежна для всех, а затем — что моральный долг каждого — стремиться к ней. Вначале вам говорят, что стремление к благополучию — бездумное самоуничтожение, а затем — что поддержание вашего жалкого существования не должно быть важнее, чем божественное право какой-нибудь трясины на сохранение своей болотистости.
Такая точка зрения возможна только при одном этическом кодексе — кодексе альтруизма, который провозглашает преследование собственных интересов грехом. Это наиболее мощное оружие защитников окружающей среды. Что, в конце концов, может быть более эгоистичным, чем производство, в процессе которого вы преобразуете природу ради достижения собственных ценностей? По своей сути доктрина зеленых требует, чтобы человек отказался от комфорта, благополучия и самого себя. Перестаньте стремиться к счастью, увещевает она, и подумайте лучше, как доставить удовольствие улиткам и совам.
Согласно доктрине альтруизма, человек не имеет морального права существовать ради себя самого. Наименование этой доктрины происходит от латинского alter — другой, и она гласит, что единственное оправдание жизни человека — его готовность пожертвовать ею ради других. Движение зеленых — это движение бескомпромиссного, неприкрытого альтруизма. В прошлом жертвовать жизнью предполагалось ради других человеческих существ, например нищих и немощных. Теперь, расширяя альтруистическую догму, зеленые расширяют и понятие «другие». Теперь нас призывают жертвовать человеческим ради нечеловеческого.
А если жить ради себя действительно грех, то как можно противостоять этому призыву? Если самоотречение — благородно, что может быть более достойно похвалы, чем посвящение своего существования заботам о благе насекомых, сорняков и грязи?
Идея самопожертвования заложена в самом термине «окружающая среда», которому сейчас придается значение, вводящее простого обывателя в заблуждение. Если мыслить логически, понятие окружающей среды непременно подразумевает кого-то (или что-то), в этой среде существующего, аналогично тому, как понятие «собственность» подразумевает кого-то, кто ею владеет. «Среда» — это относительное понятие, не имеющее смысла само по себе. Правильно определять его нужно как чье-то окружение.
Но зеленые сегодня используют этот термин вовсе не так. Они извращают понятие среды, отделяя его от какого бы то ни было отношения к человеку, и благодаря этому получают возможность направлять мысли других людей по еще более неправильному пути, заставляя и оценивать среду без всякой связи с человеком.
Происходит это так: вначале защитники природы пользуются правильным значением понятия «среда», так что люди соглашаются с необходимостью заботиться о ее судьбе, подразумевая, что это их среда и их судьба связана с ней. Именно поэтому участники этого движения предпочитают говорить именно о «среде», а не об отдельном, независимом понятии «природа». Но
когда запуганная общественность признает справедливость их заявлений, они переворачивают термин «среда» таким образом, что она как будто бы становится чем-то, никак не связанным с людьми.Руководствуясь альтруистической этикой, они объявляют неправильным — эгоистичным — мнение о том, что любая человеческая ценность должна быть значима для человека. Точно так же, как они стремятся убедить вас, что неверно определять «среду» исключительно в отношении к человеку, они стремятся заставить вас поверить в то, что неверно и оценивать ее исключительно в отношении к человеку. Неверно, утверждают они, считать, что защиты заслуживает только та «среда», которая каким-то образом полезна для человека. Залежи железной руды, лес, восход солнца — все это, говорят они, должно рассматриваться как ценности не потому, что человек может извлечь из этого выгоду, а потому, что это «выгодно» природе. Эти вещи имеют «ценность», утверждают зеленые, вне зависимости от того, имеют ли они какое-либо отношение к человеку, и от его субъективной оценки.
Согласно доктрине альтруизма, вы должны «ценить» то, что не имеет никакого значения для вашей жизни, — именно потому, что оно не имеет значения. Поэтому, если какие-то лужи или жуки не имеют для вас никакой ценности, заповедь самопожертвования диктует вам относиться к ним так, словно они для вас — наивысшая ценность.
Таким образом, даже предполагаемые сокровища зеленых — например, парки, которые должны оставаться островками нетронутой природы, — не должны использоваться как источник удовольствия для человека.
Например, когда в 1988 году Йеллоустонский национальный парк подвергся катастрофическому действию природных пожаров, тушить огонь в течение нескольких недель запрещали. Власти парка позволили огню бушевать бесконтрольно, потому что он возник естественным путем (от удара молнии). К тому моменту, как пожарным наконец было разрешено начать борьбу с огнем, более миллиона акров земли было выжжено, ущерб оценивался в $150 млн. Чем объяснялось это бредовое поведение властей? «Огонь — это не враждебная, а позитивная сила», — объясняет главный сотрудник Йеллоустонского парка. Он и другие его коллеги во время пожаров видели свою главную задачу не в предотвращении увеличения ущерба от природного огня, а в защите территории от «неестественного» воздействия. Как писала New York Times:
«Они сказали, что пытались защитить заповедные земли от разрушительного воздействия бульдозеров, пожарных машин и водопроводных шлангов».
Йеллоустонский парк воспринимался не как ценность для человека, а как «ценность» сам для себя и сам по себе. Так почему бы не дать ему сгореть, если пожар — часть его «естественного» состояния? Глава Института Гласье изложил философскую проблему следующим образом: «Все сводится к тому, как мы представляем себе эту территорию. Какое назначение мы устанавливаем для парка: место, используемое человеком для отдыха и других нужд, или же полностью естественный ландшафт, который подвергается воздействию исключительно природных сил, в том числе огня?»
Иными словами, имеет ли человек моральное право использовать природу в своих интересах, или должен стать бескорыстным ее слугой?
Ясно, что выбирают защитники окружающей среды. Технология, представляющая собой вызов человеческого разума природе, становится объектом страха и ненависти. Зеленые стандартно выступают против нее. Любое технологическое новшество — от консервантов до гормонов роста или клонирования — они встречают целым ворохом страшных историй. Технологические достижения являются для них психологической угрозой, так как доказывают тот факт, что человек способен к жизни и достоин ее. У почитателя природы, кричащего, что человек — это ничто, такой подход вызывает ужас. И он реагирует на это, пытаясь наложить запрет на технологии (объясняя свои действия заботой о безопасности человека).