Возвращение примитива. Антииндустриальная революция

«Выбрать — пожертвовать деревом ради спасения человеческой жизни — кажется легко, пока не узнаешь, что для лечения каждого пациента требуется уничтожить три дерева… Внезапно перед нами встают очень жесткие вопросы».

Согласно чиновнику из Совета штата Орегона по природным ресурсам:

«Главное, что нас волнует в этом вопросе, — это то, что тисовые деревья являются конечным ресурсом… Нас волнует, что, если мы продолжим использовать их так, как это происходит сейчас, очень скоро ни одного не останется».

Не останется — для кого? Очевидно, чиновника волнует не то, что людям, умирающим от рака, не будет хватать деревьев для лечения; это те самые люди, которые оказались лишены лечения из-за деятельности зеленых. Точно так же его не волнует и то, что люди, которые заболеют в будущем, останутся без возможности вылечиться; для достижения этой цели можно было бы принять какую-то программу посадки новых деревьев, а сегодня вырубить все, которые необходимы для фармацевтической промышленности. Тогда о ком же беспокоится этот чиновник? Да ни о ком. То есть ни об одном человеке. Защитники окружающей среды хотят сохранить эти деревья ради самих деревьев. Они хотят, чтобы больные раком люди просто отказались от лекарства, которое может дать им жизнь. Они хотят, чтобы эти больные признали неприкосновенность тисовых деревьев.

Зеленые видят в человеке врага. Они хотят сохранить природу нетронутой, свободной от хищнического вмешательства человека. Стандартом для их суждений и оценок является вовсе не человеческое благополучие.

Например, писатель Том Риган утверждает, что медицинские исследования на животных, направленные на поиск методов лечения болезней человека, должны быть запрещены. Он пишет:

«Если это означает, что останется что-то, чего мы так и не узнаем, значит, так тому и быть. У нас нет права избегать тех естественных недугов, которым мы подвержены».

Дэвид Форман, основатель организации Earth First, говорит еще более откровенно:

«Дикая природа имеет право на существование ради себя самой и ради того разнообразия жизненных форм, которые в ней обитают; мы не имеем права оправдывать существование уголка дикой природы, говоря: “Это водоохранная территория, к тому же прекрасное место для туризма и охоты, и здесь так красиво”».

Дэвид Грэйбер, биолог из Службы национальных парков, называет людей нарушителями на природных территориях. Он говорит о себе как об одном из тех, кто:

«ценит дикую природу как таковую, а не за то, что она может дать человечеству… Нас не интересует практическая польза отдельных видов живых существ, рек или экосистем для человечества. Они ценны сами по себе, более ценны — для меня, — чем любой человек или миллиард людей. Человеческое счастье, а тем более человеческая способность к размножению, не так важны, как нетронутая, здоровая планета… Крайне маловероятно, что развитые страны решат прекратить свою оргию потребления ископаемых ресурсов, а страны третьего мира — самоубийственное разрушение ландшафтов. Пока Homo sapiens не решит воссоединиться с природой, некоторые из нас могут надеяться только на появление специального вируса, который заставит их сделать это».

(И если уж говорить о вирусах, у них тоже есть свои «права». Так, биолог Дэвид Эренфельд считает, что не нужно уничтожать оставшийся в природе вирус оспы, так как он поражает исключительно человека.)

Еще дальше заходят по этому алогичному пути появившиеся недавно «экотеррористы», которые нападают на лесорубов и других «нарушителей» царства природы. Член Германской партии зеленых говорит:

«Мы, сторонники зеленого движения, призываем к созданию такой модели цивилизации, где уничтожение леса будет считаться более отвратительным и более преступным, чем продажа шестилетних детей в азиатские бордели». А по словам активиста организации Earth First, нанесение увечий или даже убийство таких «убийц лесов» должно считаться необходимой самообороной: «Холокост окружающей среды и составляющих ее видов живых существ — то же самое, что холокост людей».

(О многом говорит лозунг Earth First: «Назад к плейстоцену» — к ледниковому периоду, который царил на Земле миллион лет назад.)

Но если «дикая природа имеет право на существование ради себя самой», значит, человек такого права не имеет. Человек может выжить, только изменяя природу ради удовлетворения собственных нужд. Он не может выживать, подобно животным, автоматически приспосабливаясь к окружающей среде, в которой оказался. Дикая природа как она есть враждебна человеческому существованию. Человек должен изменять природную среду, превращая ее в подлинно человеческую среду обитания. Он должен производить вещи, которые необходимы ему для жизни: он должен выращивать сельхозпродукцию и строить магазины, вырубать леса и возводить многоквартирные дома, рыть шахты и конструировать реактивные самолеты, бороться с разносчиками болезней и производить вакцины. Ничто из этого не существует в природе в готовом виде. Человек создает все это, только изменяя свою «естественную среду обитания».

Чтобы жить по-человечески, нужно рассматривать природу как средство для достижения своих целей. Каждая повозка, лодка или космический корабль, созданные человеком, нарушают «право» земли, воды или воздуха на сохранение своего «природного состояния». Каждое сознательное решение улучшить человеческую жизнь — каждая попытка подняться над животным существованием — требует покорения природы и отрицания доктрины зеленых. Человеческая жизнь зависит от его производительности. Говоря словами Айн Рэнд, она зависит от:

«процесса, с помощью которого человеческое сознание контролирует его существование, постоянного процесса обретения знаний и формирования материи в соответствии с собственными нуждами, перевода идеи в осязаемую форму, переделки Земли согласно образу того, что ценно для человека».

Но если человек может жить, только изменяя Землю, то зачем зеленые требуют, чтобы он отказался от этого процесса?

Они настаивают на том, чтобы человек отказался от материального комфорта и надежд на технологический прогресс. Он должен отказаться от современной науки и технологии, так как они только отдаляют его от природы. Он должен забыть об атомной энергетике и генной инженерии, роскошных автомобилях и пищевых добавках, пластиковых кружках и одноразовых подгузниках. Он должен подавить свои изобретательские способности и ограничить горизонты познания. Его далекие предки могли выживать без разнообразных искусственно созданных приспособлений, значит, и он сможет. Суть этого посыла — в том, чтобы человек принял как единственно возможное существование в полной «гармонии» с природой: существование, полностью свободное от всего искусственно изготовленного. Что означает для большинства раннюю гибель, а для остальных — невыносимо тяжкий труд на грани вымирания.

Организация Worldwatch Institute, «мозговой центр» всех зеленых, предлагает конкретизировать эту идею:

«Тщательное использование эскимосами каждой крошки от добытого моржа или кита в свете крайней скудности ресурсов должно служить всем нам ориентиром на будущее. Неразумное и чрезмерное потребление энергии и пищи не должно поощряться законом и обществом, чтобы добиться снижения спроса».

Мотивом для всех выступлений против «чрезмерного потребления», для всех выкриков о «вторичной переработке», «сохранении энергии», «спасении Земли» служит грубый, примитивный образ этих эскимосов. Вот нирвана для зеленых.

Почему люди соглашаются с этим? Почему граждане современного индустриального общества не отшатываются в ужасе при попытках превратить нужду в добродетель? Из-за двух коварных идей, проталкиваемых зелеными: одной метафизической, а другой этической. Первая идея состоит в том, что невозможно «поддерживать» уровень производства; вторая — в том, что «эксплуатировать» природу несправедливо.

Первая идея проистекает из старинного коллективистского убеждения, согласно которому богатство создается не отдельным человеком, а племенем. Это убеждение отделяет акт производства от (индивидуальной) способности к мышлению. Его обновил Карл Маркс, который утверждал, что промышленные объекты и другие учреждения «существуют как данность», которая ждет только пота и мускульной силы пролетариата, чтобы поделиться своими богатствами.