Возвращение русской гейши

Аки замолчала. Но и после этого грустного рассказа улыбка не сошла с ее лица. Она с любопытством посмотрела на меня и после паузы проговорила:

— На одном из склонов горы Осорэ расположен монастырь Энцудзи. Там, кстати, много статуй Дзидзо. Иностранные туристы любят приезжать сюда из-за горячих источников. Монастырские постройки разбросаны среди скалистых выступов, между которыми их довольно много. Для туристов открыты деревянные бани. Но среди скал есть и серные источники. Многие бурлят и сильно пахнут. Я видела источники и красного и желтого цвета. Кстати, страна мертвых у нас называется Ёми-но куни, что в переводе означает «страна желтого источника».

— Очень интересно, — заметила я и замолчала.

Аки глянула на меня немного смущенно и замолчала тоже. Я посмотрела в окно и увидела возле поворота дороги небольшую, источенную ветром и водой каменную статую, на которой висели какие-то цветные ленточки.

— О, смотри, Таня, — восторженно вскрикнула Аки, — это как раз статуя Дзидзо. Возле него еще часто кладут соломенные сандалии.

— Зачем? — удивилась я.

— Я видела на Осорэ множество сандалий, — ответила она. — Бог много ходит вдоль границы двух миров, и его обувь быстро изнашивается.

Она что-то быстро спросила по-японски Тецуо. И он, не отрывая глаз от дороги, молча кивнул.

— Мы скоро приедем, — сказала Аки. — Сейчас будет поворот налево, а там недалеко до Муцу. А ты где жить будешь? — поинтересовалась она.

— Я хотела только на ночь, — после паузы ответила я. — А завтра возвращаюсь в Токио. Я хотела пообщаться с итако. Это возможно?

Аки пристально на меня глянула и стала серьезной.

— На фестиваль собираются итако со всех окрестных деревень, — ответила Аки. — И практически все приезжающие хотят поговорить при помощи их священных уст с духами. Они обладают «кутиёсэ», — добавила она.

— А что это? — тихо поинтересовалась я.

— Это особое искусство, при помощи которого итако говорят голосом умершего.

Я невольно вздрогнула.

— И что для этого нужно? — спросила я после очень продолжительной паузы.

— Обратиться к итако и дать ей потрогать что-нибудь, принадлежащее умершему. Если этого нет, то можно просто назвать его имя.

Я машинально сжала сумочку. В ней среди других вещей я всегда носила с собой предсмертную записку Петра и перламутровую заколку-бабочку для волос, которую он мне подарил.

— И что, они всегда связываются с мертвым? — спросила я.

— Нет, конечно. Итако впадает в транс, который помогает ей переместиться в кратер Осорэ. Там в эти ночи собираются души мертвых, и Эмма, бог мертвых, позволяет им пообщаться с живыми. Итако ищет нужную ей душу, и если встречает, то вступает с ней в разговор. Ее уста начинают отвечать на вопросы живых родственников. Но ведь она может не найти душу, или, если и найдет, та по каким-то причинам может отказаться отвечать.

И тут вдруг в душе возник простой, но необходимый вопрос.

— А на каком языке отвечает итако? — поинтересовалась я.

— К сожалению, на сложном и плохо понятном северном диалекте, — вздохнула Аки. — Но все равно многие говорят, что им передается от умерших родственников информация на каком-то энергетическом уровне. И они почти всегда уезжают с таких фестивалей успокоенными.

В этот момент Тецуо повернулся и что-то быстро проговорил.

— Мы въезжаем в Муцу, — сказала Аки. — Тецуо предлагает где-нибудь перекусить. Ты не возражаешь?

— С удовольствием, — ответила я и улыбнулась.

Хотя особого аппетита после нашего разговора у меня не было.

Тецуо притормозил возле какого-то маленького кафе, где нам подали традиционный завтрак: суп мисо, сасими — сырые тончайшие ломтики тунца и какое-то блюдо из тофу — соевого творога. И как обычно, на столе стояли несколько видов соевого соуса и васаби — острый зеленый хрен. Я выпила две чашки ароматного зеленого чая и почувствовала себя бодрее.

После завтрака мы решили погулять по городу. Я увидела все те же красные изогнутые крыши пагод среди густой зелени парков, кое-где возвышались синтоистские ворота-тории, вдоль чистых улочек стояли аккуратные коробки домов. Мы купили мороженое и уселись в одном из парков на лавочку. Я прищурила глаза и посмотрела сквозь густую зелень сосен на ярко-синее небо. Как-то с трудом верилось, что неподалеку находится гора Страха, возле которой существует вход в страну мертвых.

— Мы хотели поехать после полудня к вулкану, — неожиданно проговорила Аки.

— А он далеко? — спросила я.

— Нет, от города что-то около десяти километров, — ответила Аки и посмотрела на Тецуо. — Мы там должны еще с родственниками встретиться. Они вчера сюда отправились.

— Хорошо, — ответила я.

— Поедешь с нами? — поинтересовалась Аки.

Я сразу представила кучу родственников, все эти условности при знакомстве, необходимость что-то говорить.

— Я хотела пообщаться с итако, — тихо проговорила я. — Мой друг умер.

— Извини, — тут же сказала Аки.

— Но разве при свете дня можно совершать такие обряды? — осторожно спросила я.

— По поверью, — после паузы ответила она, — глаза мертвых не выдерживают золотого сияния глаз Аматэрасу, поэтому спускаются на землю только ночью.

— Вот и я об этом, — заметила я. — Поэтому лучше поеду к горе поздно вечером. А пока по городу погуляю, схожу в порт, посмотрю на корабли.

Аки улыбнулась и кивнула. В ее больших глазах отразилась легкая грусть.

Мы вернулись к машине и распрощались. Я взяла свою сумку с заднего сиденья и поклонилась, еще раз поблагодарив за приятную поездку. Когда Тецуо и Аки уехали, я бесцельно побрела по улочке, погрузившись в раздумья.

Из черной книжки с изображением красного дракона на обложке:

«И Идзанаги отправился в путь. Ему пришлось пересечь все свои владения, пока наконец он не добрался до холма Ёмсцухирасака, что разделял страну Света и страну Мрака. Теперь нужно было подняться на самую вершину — там открывался путь в загробный мир. Идзанаги бесстрашно двинулся вперед, но, лишь он пересек границу жизни и смерти, свет угас, и все вокруг погрузилось в кромешную тьму».