Возвращение в истокам

– Ученик? – спросил Охотник, кивая на Алексея.

– Да еще и вострый какой, – подтвердил Ратибор. – Самого Аскольда поволноваться заставил. Мы, кстати, только что от него.

– Знаю, доложили мне уже. Ладно, нечего здесь торчать. Идите за мной след в след.

Он свернул, стороной обходя ловушку, Ратибор и Алексей последовали за ним. По дороге Охотник и Ратибор вели беседу о том, о сем. Между делом Ратибор поведал об обучении Алексея, его таинственных исчезновениях из дома Марины, приключениях в Лабиринте, о походе за росавкой с Ярославой.

– Ну, а небож как? – справился Охотник, когда эту тему исчерпали.

– Весь в делах и заботах, – ответил Ратибор со вздохом. – К матери редко заявляется, негодный, да и общается с ней тоже нечасто, а так – все путем.

– То мне ведомо, не раз Ярослава жалелась на сына. С Аскольдом как-то пересеклись, так он мне такое сказал, что и не знаю, верить аль нет?

– Ты о чем? – насторожился Ратибор.

– О, пришли уже, – обрадовался Охотник. – Вы в землянку идите, я сейчас.

Только подойдя вплотную к небольшому холму, Алексей смог рассмотреть вход землянки. Такое впечатление, что Охотник в лесу прятался от всего света, стараясь быть ниже травы, тише воды. Да и лес был не таким, как у Ярославы. Здесь не было кранарий, росли обычные деревья, только некоторые из них странные были, не похожие ни на хвойные, ни на лиственные. То ли папоротники такие, то ли хвощи – Алексей в ботанике был не силен. Но, что самое странное – они гармонично уживались все вместе. Птицы не боялись перелетать с одного на другое, щебетать в чаще, в которой были все оттенки зеленого, желтый и даже синий цвета. Правда, Алексей ни одной из пичуг не заметил, да и зверье по дороге не попадалось, хотя кое-какие следы он заприметил. Нужно признать, следы необычные.

– Идем, чего застыл? – спросил Ратибор, спускаясь в землянку.

Алексей последовал за ним и очутился в полутемном помещении с нарами, укрытыми хвоей и шкурами, столом, маленькой печью в углу, нехитрой утварью, расставленной на небольших полочках. Вместо вешалки в бревенчатые стены было вбито несколько гвоздей. Ратибор щелкнул пальцами, и в плошке на столе загорелся фитилек. От этого огонька стало как-то уютнее.

– Присаживайся, – Ратибор указал на нары.

В этот момент вошел хозяин, неся в руках по большой птице, похожей на тетеревов.

– Сейчас сварганим обед, поедим, а там видно будет, – сказал он, принимаясь потрошить птицу.

Алексей заглянул немного наперед во времени и понял, что нужно браться за вторую, ведь все равно не отстанут. Он вздохнул, попросил нож у Ратибора и взялся за работу.

– Молодец, уважаю, – улыбнулся Охотник, не отрываясь от работы, а потом обратился к Ратибору:– Что мне Аскольд поведал? Да небож-то твой, оказывается, не так прост, как кажется. Он-де, Аскольд, помнит его в других своих снах, где помер пацан, погиб в Лабиринте и никто не ведает, как то сталось. Аль не баял тебе Воевода?

– Нет, – покачал головой Ратибор и покосился на Алексея. – Ни он, ни Аскольд ничего подобного не говорили. Вот только сегодня, когда Алексей из Лабиринта вернулся, недоволен он был, да говорил что-то непонятное об изменении реальности, я же – сам знаешь – во времени не ходок, не разбираюсь в тонкостях.

– Ну да, оно, конечно.

– Кто такой Воевода? – неожиданно даже для себя спросил Алексей, будто этот вопрос был очень важен для него.

– Небож его, Егором кликали в миру, – отозвался, как ни в чем не бывало, Охотник. – Прошастал, понимаешь, сотню лет в Лабиринте, все уж думали: конец парню, помер. Ан нет, объявился, когда никто не ждал. Ярослава аж расцвела. Правда, баял отрок, что не только видел смерть Схимника, но и бился с Лучезарными, и спас его некий безымянный, посланный, якобы, Аскольдом.

– Теперь ты понял, почему Аскольд так всполошился? – Ратибор снова пристально посмотрел на ученика. – Ничего не хочешь рассказать?

– А надо? – Алексей впервые воспротивился учителю.

Дело не в том, врать дальше или нет. Ему было плохо без Правиды, обучение, хоть и интересное, было не в радость, хотелось закончить его побыстрее, снова увидеть любимую, прижать к себе, целовать, ласкать. Отсюда и строптивость, желание сделать что-то наперекор. Но самое странное было то, что очень не хотелось отдавать Дары Совету. И знал ведь Алексей, что нужно выполнить волю умирающего, но желание самому сначала ознакомиться с ними, получить новые, недоступные знания, было сильнее его. Словно вожжа под хвост попала.

– Просто после племянника никто в Лабиринте не был до самого твоего появления. Аскольд потому и реконструкцию Лабиринта затеял, чтобы впредь не повторялось такого. Видно, напрасно. Ну, так как, ничего все-таки не расскажешь?

– Нет.

Ратибор вздохнул и сказал:

– На нет и суда нет. Не понимаю, чего ты боишься, ну да Бог тебе судья. Только все мы благодарны тебе за Егорушку, помни об этом. Особенно Ярослава.

Охотник в разговор не вмешивался. Он просто забрал обе птицы и вышел из землянки. Вскоре оттуда донесся запах дыма.

– Идем, что ли? – предложил Ратибор.

Его голос потеплел. Алексею вдруг стало неловко. К нему относятся по-человечески, а он вдруг решил гонор включить. Не по-людски это.

– Ты извини меня, – сказал он, кладя руку на плечо учителя.

– Не за что, – ответил тот с улыбкой. – Ты знай: любой из нас придет тебе на помощь, когда и где бы она ни понадобилась.

На том разговор был окончен.

Выйдя из землянки, они увидели, что Охотник развел большой костер, а сам в сторонке обмазывал глиной тушки птиц как были, в перьях.

– Что, ученик, ни разу такого не видывал? – спросил весело Охотник и подмигнул. – Старый дедовский способ. Так можно печь в углях хоть птицу, хоть рыбу. Мясо не сгорит, а перья и чешуя останутся в глине. Лепота!

Закончив с работой, он отложил птиц в сторону и занялся костром. Алексей удивился, когда это он успел натаскать столько дров, но Охотник, словно угадав его мысли, сказал:

– Ежели с лесом дружить, он и кормить, и охранять тебя будет. Взять хоть бы дрова. Думаешь, я сам их натаскал? Ан нет, зверушки добрые помогли, мишка тот же косолапый да енотов семейство. Птичек вам лисицы подарили, вот.

– Запросто так? – усомнился с иронией Ратибор.

– Почти, – Охотник даже глазом не моргнул. – Они мне должны были за рыбу, которую сперли месяц назад, настал вот черед долг отдавать.

– На сказку все похоже, – не поверил Алексей.

– А ты проверь! – Охотник хитро посмотрел на парня.

Алексей вздохнул: а и проверю. Он проник во временное поле, настроился на нужный ход событий. Увиденное поразило его. Он видел, как Охотник приближается к семейству лис, только что задравших четыре птицы, о чем-то с ними пообщался, отобрал две покрупнее, остальные оставил. Звери недовольно тявкали что-то ему вслед, но Охотник только рукой махнул. По дороге к землянке ему на встречу выбежал молодой енот. Охотник и ему что-то сказал, после чего зверек мигом исчез в чаще. Догнали Охотника уже медведь и пять енотов. Двое из них волокли на большом куске коры глину, а остальные в лапах – дрова. Выходит, не врал Охотник, хотя увиденное больше походило на сказку или горячечный бред больного.

– Ладно, – согласился Алексей, выходя из поля. – Убедили. А меня так научите?

– Ты о том себя спроси, а не меня, – посоветовал Охотник. – Коль есть желание – всему научишься, а на нет, как говорится, и суда нет. О, пора птицу забрасывать.

Он разгреб часть углей, закатил в них облепленные глиной тушки, а потом снова укрыл углем.

– Теперь остается только ждать.

Алексею вдруг стало интересно: а сможет ли он закончить обучение, так сказать, экстерном? Пока учителя вели разговоры о своих делах, он лег под дерево, закрыл глаза, выстроил временное поле, нашел там Охотника, Ратибора и себя, сидящими у костра, и начал быстро продвигаться по времени. Вот назавтра Охотник начал знакомить его с лесом и его обитателями, рассказывать про повадки, привычки. На это ушло несколько дней. Потом Охотник обучал языку зверей, птиц, объясняя образ мышления каждой твари. Оказывается, так или иначе, но мыслят все живые существа, даже травы, и если правильно найти к ним подход, можно без труда понимать животное, договариваться, что и демонстрировал Охотник. Для этого нужно настроиться на мозговую волну зверя, принять ее, как свою собственную, стать самим зверем, принять его, как равного и самому стать равным. Алексей видел, как он сам проводил такие опыты, как сначала это получалось слабо, далеко не с первой попытки, но Охотник был терпелив, раз за разом объяснял, показывал, помогал, радовался, если все получалось. Через несколько дней Алексей и сам мог разговаривать с любым зверем. Ему даже удалось уговорить ужа не трогать выпавшего птенца, а найти себе кого-то повзрослее. Постепенно навыки стали проявляться на уровне таких инстинктов, как умение ходить, разговаривать, летать. Теперь парень со всеми зверями находил общий язык, кроме одного волка, который никак не хотел слушать человека. Алексей забежал вперед и увидел, что зверь становится невменяемым, нападает на всех подряд. Даже те, кто спасся от его клыков, но получил ранение, вскоре погибали. Сам Охотник встретится с волком в поединке, будет ранен. Его выходит Ярослава, к которой Охотника привезет пара оленей. Волк, оказывается, заболел особой формой бешенства, проявляющейся только через месяц после заболевания. Болезнь сначала влияет на мозг, изменяя поведение хозяина, и только через три недели начинает уничтожать нервную систему. А еще Алексей понял, что животное можно спасти, если приготовить отвар из нужных трав, но для этого придется навестить Ярославу, причем ранним утром, еще до рассвета, иначе никак.