Вперед в прошлое 9

— Что-то холодно, — повела плечами Наташка.

— Ну еще бы, так дует, — сказал Боря.

Я протянул руку и коснулся батареи: она была чуть теплой, как остывающий труп. Пока не поздно, направился к телефону, чтобы позвонить Илье и бабушке и посоветовать заклеить стекла пластырем или изолентой — у кого что найдется. О том, что в прифронтовых городах знает каждый ребенок, мирный обыватель даже не догадывается. А сейчас у нас начинается самая настоящая война — война с разбушевавшейся стихией.

Глава 5 Спаси и сохрани!

Через полчаса батарея остыла окончательно, и температура в квартире понизилась до пятнадцати градусов — мы натянули свитера, штаны, теплые носки. Я поставил на стол антикварную керосиновую лампу, заправил ее горючим, что дал Петрович, зажег фитиль — вот уж не думал, что буду использовать ее по назначению — она давала равномерный свет, в то время как от сквозняка, гуляющего по квартире, огонек свечей колыхался, и тени на стене то укорачивались, то сжимались, увеличивая нервозность.

А так создавалось подобие уюта. Мама включила газовую конфорку и поставила огромную кастрюлю воды, чтобы, нагреваясь, она отдавала тепло вместо батареи, и не сушило воздух. Щенка положили на грелку, и он сразу затих и уснул.

Спать было рано, я откопал на балконе домино, стряхнул пыль с деревянной коробки, принес в кухню и сказал:

— Будем играть.

Наташка закатила глаза и изрекла:

— Господи, мы как деды в парке, что ли, будем козла забивать?

— Это интересная игра, — не согласилась мама, грустно улыбнулась, погладила коробочку.

— Я не умею, — скривился Борис.

— Это несложно. — Я раздал по пять костей, остальные высыпал на «базар». — Свои фишки никому не показывайте. Давайте начинать, вы по ходу сообразите. Смысл игры: как можно быстрее избавиться от костяшек. — Вот эти точки — числа. Начинает костяшка 6:6. Есть у кого-то?

Все покачали головами.

— Если нет, то — костяшка 5:5.

— Эта? — сверкнул глазами Боря, показывая мне свою костяшку, я кивнул, и он припечатал ее к столу с характерным звуком.

— Ходим по часовой стрелке, — внес дополнение я. — Следующая Наташа. Ты можешь поставить только фишку с «пятерками». Есть?

Сестра помотала головой.

— Плохо. Значит, тебе надо идти на «базар» и брать фишки до тех пор, пока не попадется «пятерка». Тяни.

Сестра нагребла две костяшки, только на третий раз ей повезло. Я объяснил дальше, и игра пошла. От Бори, которому поначалу везло, удача отвернулась, и он психовал. Мама снисходительно улыбалась.

Поначалу мы сосредоточились на игре и забыли об урагане, лишь синхронно вздрагивали, если вдруг на улице было особенно громко. А когда поняли, что к чему, и втянулись, мама заговорила:

— Это набор моего отца, деда Николая, вы его не помните.

— Я помню! — сказала Наташка, сосредоточенно глядя на свои костяшки. — Смутно, но помню. Большой такой, и улыбается. Одно воспоминание только. Пашке год был, когда он умер. А Боря вообще деда не застал.

— Хорошо, что хоть с Шевкетом помирились, — сказала мама.

— Ага, — согласился я, — хоть знаем, кто это такой — дед. Без него мы многое потеряли бы.

В той реальности у нас — ни деда, ни бабушки, а они ведь классные!

Мама поделилась воспоминаниями:

— Когда мы с Ирой были детьми, то часто вечерами играли в домино: я, мама, папа, сестра. Телевизор был только у соседей. Играло радио, мы пили чай с пышными оладьями или «хворостом» и ставили на кон конфеты. В гости приходили соседи: тетя Поля покойная, Золотько с детьми, и тогда мы играли в карты: в «мокрую курицу», «ведьму», «пьяницу». Так душевно было!

Мне подумалось, что в девяностые простенькие настолки еще были в порядке вещей, люди собирались вечерами, как мы сейчас, разговаривали обо всяком, делились мыслями, и семья превращалась в единое целое, забывались ссоры и недомолвки. Старики рассказывали про войну, родители — о своем детстве, у каждой семьи были свои истории и легенды.

Мы были этого лишены, а теперь обретали. Ураган сблизил нас так, как никакая радость или горе не сближали. Надо чаще устраивать такие посиделки.

Положив последнюю костяшку, Наташка взвизгнула и вскочила.

— Я выиграла, е-е-е! Пойду позвоню, узнаю, что там у кого.

В прихожей затрещал телефонный диск, донесся Наташкин возглас:

— Тю, блин! Связи хана, прикиньте?

Мама заварила чай и предложила:

— Давайте «хворост» нажарим? Все равно газ горит.

— Давай! — поддержал ее идею Борис.

Из прихожей вернулась Наташка, скрестила руки на груди и проворчала:

— Ваще жопа! Телефон не работает. А если кому-то «скорую» надо или милицию?

— Не повезло этому кому-то, — сказала мама и принялась замешивать тесто для «хвороста».

Наташка достала скалку, переложила из руки в руку, дождалась, когда мама закончит, выхватила кусок теста и на столе раскатала до толщины бумаги, после чего порезала на ромбики, сделала надрез в середине и вывернула каждый.

— Это не хворост, а какие-то жабы, — скривился Боря.

— Меня Андрей научил. Говорил, мама его так делала. Они вкусные.

— Записываем: Боря отказывает от сладкого, — с издевкой произнесла Натка.

— Эй, да че вы! Нет! — возразил брат. — Я пошутил!

К этому моменту мама довела подсолнечное масло в сковороде до кипения, а Борис в ступке перетер сахар в пудру.

Затрещали кусочки теста на сковородке, вздуваясь и покрываясь пузырьками. Я рассказал анекдот:

— Пришел Иван-царевич во французский ресторан, заказал фирменное блюдо — лягушку. Собрался есть, уронил. Ударилась лягушка о пол, стала красной девицей. Бил-бил Иван красну девицу о пол — не превращается обратно в лягушку. Пришлось есть так.

Грянул смех, даже мама захохотала, и одновременно задребезжали стекла, что-то как впечаталось в стену, что мы аж шарахнулись от окна.

— Это что так? — спросил Боря дрогнувшим голосом.

Я ответил:

— Шифер и крыши летают.

— Хоть не с нашего дома сорвало? — забеспокоилась мама. — Зальет же!

— Завтра увидим, — сказал я и вспомнил двухэтажный ветхий дом, где жили беспризорники, которым я отнес вещи.

Дом был в сотне метров от моря и, наверное, превратился в сплошную сосульку. Как они там? Укутались с головы до ног, сбились в кучу, греются теплом друг друга.