Вперед в Ссср

– Короче, панове, ловить тут больше нечего - говорит самый главный и богатый пан Ржевуцкий - мне сегодня на обед курицу не могли найти, оправдываются, что всех мы уже съели, на полсотни миль вокруг! Из дома известия, требующие нашего присутствия. Я свое слово сказал, панове - война должна быть выгодной, иначе это совсем не война. Я ухожу, а вы все как знаете. Ну а святой отец может тут под стенами хоть до страшного суда сидеть, его право!

И соглашаются остальные паны. Каждый считает, если мои потери будут велики, мои соседи этим воспользуются и от меня что-то откусят! Решено в итоге, осаду снимаем и по домам - признали себя проигравшими. Крамер на бешенство исходит - но не слушает его никто. Хотя вопрос, а отчего он после снова не попытался, как объяснить?

– Хотел бы предостеречь вас от показа неправильной картины - сказал отец Серхио, прочтя сценарий - ведомо ли вам, что из числа приговоренных Святой Инквизицией, большую часть составляли лица духовного звания? Отчасти это было потому, что к сожалению, именно они, как люди образованные, более склонны к впадению в ересь, чем безграмотные землепашцы. Но также и для того, чтобы пресечь весьма печальные вещи, что начали творится в Церкви в те годы - сеньора Лючия знает, о чем я говорю - и ведь лица, погрязшие в грехе и разврате, нередко пытались найти оправдание своим богомерзким поступкам в своевольном толковании Святого писания, что как раз и есть ересь. То есть, деяния инквизиции были в значительной мере направлены на очищение Церкви от собственных заблудших овец - если не говорить об инквизиции испанской, которая совершенно особый случай, и за который мы не можем быть ответственны, так как она подчинялась не Риму, а испанской короне. Касаемо же вашего кинотворения - да, такие фанатики как Крамер, тоже были, и Церковь их терпела, поскольку они могли быть полезны, но никоим образом нельзя сказать, что вся Церковь была такая, и только такая. Скорее уж, отношение к таким неудержимым было, как в Англии к пиратам: вернулся с богатой добычей, получи почести и богатство - а если потерпел поражение, и еще создал проблемы для своих пайщиков, тех без всякого сожаления вешали "за пиратство и разбой". Это к вашему сюжету, отчего Дрогобыч так и не будет взят - не последует второй крестовой экспедиции, после провала первой, тем более что Чародей и иноземные колдуны исчезли неведомо куда. Просто, спустя какое-то время, приедет в город другой посланец Его Святейшества, для проведения расследования, всех расспросит, отпустит грехи - но подробнейшая опись происшедшего ляжет в архивы Ватикана. Ибо высшие Инквизиторы никогда не были тупыми мракобесами, касаемо познания окружающего мира.

И добавил еще:

– А то, что вы собираетесь провести, в давние времена называлось диспутом. Который чаще всего имел место в университетах, но также случался и при королевских или иных дворах, когда встречались мудрецы, выясняющие .кто из них более достоин. Исходные тезисы сторон могли быть любыми, кроме прямой хулы на Бога, Церковь и правящих особ - а дальше полагалось средствами логики заставить оппонента либо сделать заявление, противоречащее его собственному исходному, либо впасть в ересь. Но никто никогда не запрещал диспуты как таковые. Я сказал это господину Сталину и он со мной согласился.

Еще интереснее! Что там наверху творится - смычка коммунистов и церковников? Знаю, что Ватикан нам вроде как союзник - но не настолько же, чтоб к нашим сугубо внутренним делам и секретам допускать? В Москву вернусь, обязательно Пономаренко расспрошу!

Валентин Кунцевич.

Слышал я, что другие наши, с "воронежа", попав в этот мир, видят странные сны - "вещие", или нет? А у меня не было такого - до вчерашнего дня.

Какая-то не наша страна - юг, солнце, вроде бы Средняя Азия, или даже Африка или арабы, уж больно народ ободран. На большой площади, толпа местных, галдят, руками машут, явно агрессивны, но в драку не лезут пока. А на той стороне - Аня Лазарева, или кто-то очень похожая, на возвышении стоит и речь произносит, и не помню о чем, то ли не слышно, то ли язык непонятный. И в толпе крики - "неверная, враг" - сейчас взбесятся, и убьют.

А я смотрю с танковой башни - вдоль этого края вытянулись строем, десяток или больше, тяжелые, на Т-72 похожи, но не они (марку вспомнил, ИС-11, так не было вроде такой). И наши, русские ребята за рычагами. Ждут моего приказа. А мне тоже ясно все - если там эти черножопые, на Аню накинутся, бей пулеметами (на каждой машине по КПВТ и три обычного калибра), и жми на газ, ну а кто заглохнет или приказ не выполнит, я с того после шкуру спущу! И плевать, что после будет - мне Анина жизнь своей дороже, а уж тем более, всей многотысячной оравы этой голодрани, я вам сейчас такой тяньаньмень устрою, ваш аллах или кто там еще задолбается врата перед душами сдохших грешников открывать!

А толпа вдруг смолкает, опускается на колени. И расступается перед Аней, освобождая проход. И идет она ко мне, под крики "святая". А я приказываю по рации, башни повернуть на тридцать градусов, моя машина и кто от меня справа, вправо, а кто от меня слева, влево, это на случай если толпа снова взбесится, Аню огнем не задеть, а лишь отсекать, кто сбоку. Вот уже близко она идет - и тут какой-то бородатый моджахед вскакивает и на нее с ножом, затем и вся толпа поднимается как море. И я ору - бей, заводи, вперед, ну будут сейчас трупы штабелями и кишки на гусеницах, молитесь своему богу, уроды. И просыпаюсь - так и не успев увидеть, что было дальше. Вот такой сон - к чему, не знаю. Из "того", оставленного нами мира - так нет там на вооружении танков ИС-11. Страна, на Афган похожа, но не он, местность вроде ровная, гор не видно, однако морды скорее арабские, не черные. Будущее уже этого мира, или еще какая-то "параллель"? Или все ж игра воображения? Навеяное тем, что жизнь одной Ани лично для меня, жизней хоть тысячи местных стоит (особенно "не наших"). А я ее в сегодняшней битве прикрыть никак не могу!

Потому что разговор в прямом эфире, и против Сталина, при живом Сталине - это, ну даже не знаю с чем сравнить! Хотя в этой реальности и идет либерализация-реабилитация помаленьку и потихоньку - но слышал я, что касаемо определенного круга тем, Вождь наш дорогой и любимый, чувства юмора начисто лишен! Так что Аня на кон ставит - все: все свои заслуги, репутацию, авторитет, а то и жизнь. Если проиграет.

Я смотрел, как Аня со своим Адмиралом гуляют по парку на Замковой горе. Держась за руки, как дети - вот итальяночке нашей нравится, когда Юрка, "рыцарь" ее возлюбленный, ее за талию обнимает, под расстегнутой накидкой, Мария со мной под руку ходит, мой локоть на миг отпустить боится - ну а Анна Петровна и наш Отец-Адмирал, только так. Хотя самые старшие из всех. Но сказал один умный человек, что стареем мы, когда сами того хотим. Ну а я, Мазур (мой зам), и еще пятнадцать "песцов" бдили, рассыпавшись вокруг, изображая гуляющих (это не считая привлеченных местных кадров - вот запомнят львовские товарищи визит группы лиц, посвященных в тайну уровня "ОГВ"). Вокруг природа зеленеет, день солнечный, обстановка самая мирная. А я вспоминаю (читал) что Николай Кузнецов со товарищи, перед тем как очередного важного немца убивать идти, гуляли по лесу, "чтоб нервы не взвинчивать до предела - они нам крепкие понадобятся". Так что не прихоть это была, а важное дело, львовский парк в этот последний день лета, каштаны шелестят, птички щебечут - ну а мы, команда лучших в СССР убивцев, следим, чтобы эту идиллию не нарушил никто.

– Вы, товарищ Кунцевич, непосредственной охраной Анны Петровны займитесь - сказал мне Кириллов - ну а я в общем подстрахую. Вам ведь ясна разница между ЧП с тяжкими политическими последствиями - и с относительно умеренными, которые можно загасить?

"Площадь Тяньаньмень" на тридцать лет раньше, это "умеренные потери"? Патрулей и войск на улицах не больше, чем обычно - но все места, потенциально опасные с точки зрения беспорядков, взяты под наблюдение. И если где-то начнется буча, через пять минут примчится ОМОН - а здесь это не гоблины с дубинками и щитами, а егерская спецура, натасканная давить лесную нечисть, бунтующих зеков и всевозможные банды; тут на Галичине именно они, а не армейцы, большей частью и искореняли схроновую сволочь, причем часто пленных не брали совсем - кто раньше из лесу не вышел, мы не виноватые. Ну и бандеры, пленных омоновцев живьем варили в котле. Так что если, услышав радио, найдутся желающие бунтовать, то случится кошмар правозащитника (которых пока и нет в природе). Хотя Пономаренко ведь предупреждал, что возможной целью всей вражеской провокации как раз это и является, кровавую баню устроить, о которой заграница заговорит? Но наверное решили, что повторение киевского бунта, это еще хуже, ну а там, нехай клевещут?

Вокруг радиостудии охрана милицейская - наши в штатском, формой не светят. Нам выделена не комната даже, а небольшой зал, две кафедры с микрофонами, и три десятка кресел и стульев для зрителей (вернее, помощников - играть предстоит всем, хотя оппонент Ани этого знать не будет). Аня успела переодеться и прическу сделать (чтоб радионаушник не было видно - один, ей же надо и зал слышать), платье как на концерт, из струящегося и блестящего шелка (девочки из киногруппы срочно шили, под руководством Лючии), к плечам как накидка пришита, шлейфом спадает со спины до подола (и проводок под ней так удобно скрыть). Лючия, тоже нарядная и причесанная, восходящая звезда экрана, в первом ряду расположилась, на подругу смотрит с восторгом - не сомневаясь, что мы победим. Адмирал тоже в первом ряду, но с краю. Рядом папский посол - вот и мне любопытно, а католики тут при чем? Но раз Пономаренко решил - значит, зачем-то надо? А "жандарм" Кириллов поодаль уселся, скромненько не светясь. Елезаров позади Адмирала, в окружении своих студенточек из Академии, будущих ань и лючий - движения, манеры, стиль одеваться и даже взгляд похожий, как Аня говорила, "пантерочки мы - со своими пушистые, мурчим, врагу в горло клыками". Штеппу вижу, идеолога украинства недорезанного, в третьем ряду его усадили. Ну и остальные наши, как с киногруппы, так и только что прилетевшие. Телевидения нет, оно пока лишь в Москве, Питере и Киеве имеется - но останется вся картина в истории (и для протокола), мы ведь "киногруппа", или кто?

Ну вот и гражданин Линник явился - в военной форме, с орденами. И что ж ты петлицы вместе с погонами нацепил - в этой реальности, когда в сорок третьем вводили погоны, то на боевом обмундировании прежние знаки оставили, с пилами, кубарями, шпалами: не видны погоны под броником, разгрузкой или танковым комбезом. На парадке золотые погоны положены, но на повседневном у фронтовиков считалось шиком, петлицы пришивать; ну а вместе, и то и другое, в Уставе не запрещалось, но было под конец войны, особенно у спецуры, к этому пренебрежение, "тыловой, а под бывалого фронтовика косит"; однако старший политрук Линник в июле сорок третьего комиссован был по ранению, и дальше пошел по гражданке - Харьков, Киев (уже после тех памятных событий, в сорок шестом, так что с Кириченко не пересекся), а в пятидесятом в порядке кадрового усиления в Львов попал. Однако, интересная тут система: служил человек в горкоме партии, нареканий не имея - а его вызывают и говорят, теперь в науку пойдешь, преподом в университет, Партия велела, коммунист ответил "есть". Может, тогда у него мозги и свернулись, не от умысла, а от дурного старания - решил, что раз тебя на науку поставили, то ты и думать должен сам, а не просто линию партии излагать? Вот уж по Гоголю - иной раз, чем свой ум иметь, так лучше, его бы вовсе не было!

Оглядывается, удивленно и даже с недовольством. А ты чего ждал - что тебе наедине предложат, перед микрофоном зачитать? Нет уж, Сергей Степанович, все проходить будет в форме диспута. Но сначала вы свою программу зачитайте - вот сюда станьте, готовы? Примерно так Аня и объяснила - с обворожительной улыбкой, мягко, но возражений не допуская. Если гражданин Линник взбрыкнет и откажется - что ж, будем брать его и трясти, а в эфир выйдет что-то музыкальное, с Радиокомитетом согласовано. Нет, решительно на кафедру идет - вообразил себя народовольцем на процессе тридцать... простите, восемьсот семьдесят седьмого года, когда царское правительство решило провести большой суд над пойманными участниками "хождения в народ", выставив их отъявленным разбойниками и злодеями, но осуществило все настолько бездарно, что процесс превратился в торжество революционной пропаганды (речи обвиняемых по всей России переписывали от руки), а такие фигуры, как Желябов и Перовская, были отпущены совсем. Ну тут тебе не там - только, Анюта, не подведи!