ВПЛАМ: Шрамы, что превратились в морщины
Шрифт:
«Тебе не надо бежать. Я не враг тебе. Подойди ко мне. Смирись и не рвись»
Сущность затрепетала, взвизжала каким-то странным писком, совершенно неуловимым для ушей, и заткнулась, перестав куда-то рваться.
[Ияков: …]
Ияков открыл глаза.
[Ияков: …]
Лань стояла прямо перед ним. Зелёная. С листьями вместо ушей и ягодами вместо глаз.
[Ияков: …]
Она смотрела на него так преданно и как-то безжизненно, словно понимала, что её ждёт.
[Ияков: …]
Но Ияков глядел на неё ликующе.
[Ияков: Наконец-то, блять, я тебя поймал.]
Улыбнувшись,
***
[Ияков: …]
Мускулистый юноша освежевал тушу лани и сейчас уже нёс её в заранее подготовленном из листьев мешке обратно к месту их проживания. Мясцо ещё, конечно, не было зажарено, но уже можно было сказать, что оно было самым нежным, что Ияков когда-либо видел.
Довольный, он тихонько перешагивал через выпирающие после его погони корни, размышляя о том, как же он сейчас обрадует Лузу. У них в некотором роде даже было такое милое соревнование: каждый пытался удивить другого: вчера вот девушка из каких-то чудо-цветов сделала очень и очень мягкую подушку, на которой они оба и спали (да, она была достаточно большой сразу для двоих).
[Ияков: …]
А вот и показался их лагерь – обуглившийся кружочек из-под костра, застеленная кабаньими мехами кровать, импровизированная умывальня с ведром воды из ручейка неподалёку, сотканные вчера для Лузы качели на ветке дерева.
[Ияков: …]
Здесь было всё, что только душе было угодно для счастливой жизни и прекрасных вечеров.
[Ияков: …]
Вот только здесь не было Лузы. Был только полдень, так что её и не должно было быть, но Ияков тем не менее слегка тосковал и волновался. Это чувство вообще для него было новым – раньше, в какие бы страшные и безвыходные ситуации он не попадал, он был максимально спокоен и уверен в своей победе.
Но во всех тех баталиях на кону была лишь жизнь самого юноши… А теперь он ручался за дыхание своего самого близкого человека.
[Ияков: …]
Ияков положил мешок на пол, слегка потянулся, отжался пару десяток раз, подтянулся на стволе всеми возможными хватами и наконец пошёл собирать ветки для костра и разламывать деревья в труху для брёвен.
Он бы мог класть и целые деревья в огнище, но так бы у него был бы не миленький костёрчик, а пламя апокалипсиса.
[Ияков: …]
Накатывал вечер. Пылающее зарево лениво спускалось по лестнице из синих туч в закрома небосвода, на прощание окидывая Ияков раздражённым взглядом.
[Ияков: …]
А Лузы всё не было.
[Ияков: …]
Лань уже была приготовлена и разрезана, вот только мясо уже подостыло от ожидания. Всё было разложено на самых красивых и плотных листах, которые Ияков только смог найти.
Вот только обе тарелки были полными, по залитыми кровью рёбрам ползали голодные мошки.
[Ияков: …]
Никогда ещё Ияков не чувствовал себя таким слабым, таким уязвлённым и несчастным. Его любовь… Его счастье… Оно куда-то исчезло…
[Ияков: …]
Несколько часов назад он отправил за девушкой ту самую громадную птицу, вот только она так и не вернулась.
[Ияков: …]
Ияков встал. Встал и пошёл в тот лес,
где должна была быть Луза.Здесь было темно. Темно и пусто. Но, что самое страшное, безлюдно.
[Ияков: …]
Он бродил меж одного ствола к другому и каждый раз вдалбливал свой кулак в очередное дерево, разрывая его на части.
Глаза юноша были такими же опустошёнными, как и все эти просеки. Он не говорил, не курил и даже ни о чём не думал. Ему просто было невероятно страшно.
[Ияков: …]
И, казалось, что бродил он целую вечность…
**…
[Ияков: !!!]
Ияков неожиданно заметил какой-то странный огонёчек – крошечный, но яркий – такого лиловатого цвета.
В это же мгновение он был в миллиметре от него, и стало ясно, что это был чей-то глаз.
Существо перед ним было формы…
[Ияков: …]
Неважно, какой формы оно было – сейчас оно походило на размазанную от удара юноши лепёшку. Ияков даже не раздумывал над тем, что вообще это было и как оно относилось к Лузе.
[Ияков: …]
Вдали мерцали ещё сотни таких лиловых огоньков.
[Ияков: Абсолют.]
Мышцы юноша в мгновение ока выросли просто до сумасбродного уровня, сам он стал выше шире, его глаза заискрились голубым, а дымовые кулаки сжались с полноценным хрустом.
Буквально через мгновение он вспышкой ворвался в один огонёк, другой – в лесу началось самое настоящее месиво из странных существ. Все они кровавой рябью размазывались по общей картине мрака, не успевая даже осознать, что вообще происходило.
Иякову уже было плевать на какие-то там свои предпочтения и тупую гордость – он использовал все 100% своей силы, он был защищён от всего и был готов на всё.
[Ияков: …]
Спустя пару сотен существ он остановился. Весь в крови, с дымящимися кулаками и стопами.
[Ияков: …]
Перед ним возвышалось что-то до ужаса громадное. Оно было лиловым, походило на огромную непропорциональную жабу с головой трёхрогого козла, изо рта которого торчал длиннющий, брызгающий пламенем язык.
И что самое главное, прямо над ним парила какая-та сфера, в которой даже отсюда была видна чья-та до боли знакомая, но какая-та позабытая рожа.
[???: Узнаёшь меня, ублюдок?!]
[Ияков: Чего блять? Прушка?]
[Прушка: Меня зовут Пётр, сука!]
В сфере, зависшей в воздухе был не абы кто, а тот самый пухловатый паренёк, который когда-то наливал кружку медовухи Иякову на задворках Гердана.
Вот только что он здесь делал – настолько далеко от его родного дома?
[Прушка: Не её искал?]
Прушка обернулся и выволок что-то на обозрение Иякову.
[Ияков: …]
Он держал за волосы Лузу, которая была уже без сознания, с заплаканными глазами и кровью, вытекающей изо рта.
[Прушка: Я отомщу тебе за отца! Когда-то я был слабый, но теперь я сильный, так что…]
Ияков молнией взметнул в воздух, рванув прямо в сферу, но огромное лиловое чудовище с такой же безумной скоростью хлестнуло его своим пламенным языком, и его тело кометой вонзилось обратно в землю.
[Прушка: Идиот! Даже не надейся меня победить, сегодня ты умрёшь!]