Враг мой – муж мой

– П-почему так скучно? – завопил наследный принц внезапно. – И почему нет танцев? Я хочу танцы!

– Сын мой, танцы бывают вечером, – мягко заметил Эстарм.

– Хочу сейчас! Эй, музыканты! Плачу золотой каждому!

Музыканты заиграли менуэт.

– Давайте, давайте! – засмеялся Америс. – Ну же! Когда я стану королём, то каждый день во дворце будут танцы.

Герцоги растеряно переглянулись. Леолия почувствовала, что снова краснеет. Ей было стыдно за брата.

– Вы позволите? – перед ней склонился улыбчивый Ларан.

Калфус нахмурился, вставая.

– Прекрасная нимфа, после того, что между нами было, вы не можете мне отказать, – ещё шире улыбнулся Морской герцог, и Леолия вдруг почувствовала, что её затопила жизнерадостная лёгкость.

Она подала ему руку, и Ларан повёл её на середину зала. Легкомысленному парню, казалось, безразлично, что они будут танцевать под перекрёстными взорами остальных.

– У меня пятно, – шепнула Леолия застенчиво.

– Этому платью не хватало ярких оттенков, – отмахнулся Ларан. Он подхватил с подноса слуги бокал с вином и вылил напиток на бархатную серую вставку на кожанном камзоле. – Теперь мы похожи. Вы можете смотреть на моё пятно, забыв о собственном, – жизнерадостно осклабился он.

Леолия улыбнулась. Впервые с тех пор, когда вернулась домой.

Вскоре к ним присоединились Калфус с Ильсинией, а затем и Эйдэрд с Алэйдой. Леолия удивилась было, что Медвежий герцог вообще решил танцевать, но Ларан шепнул ей на ухо:

– Эйд решил отомстить за вас, оттоптав герцогине ноги.

И Леолия тихо засмеялась. Ларан умудрялся говорить глупости с таким серьёзным лицом, что удержаться от смеха было невозможно.

– Я хотела поблагодарить вас, – шепнула она, когда они сошлись в фигуре танца. – Я была неправа, не воспользовавшись вашей помощью…

Он хмыкнул.

– Обожаю, когда дамы извиняются! Ещё, ещё, пожалуйста, а я подумаю, прощать ли вас.

Ей захотелось треснуть его по лбу.

– Ларан, – капризно выкрикнул Америс, – ты выбрал себе плохую пару. Смотри, чтобы она тебя не скинула с лестницы…

Морской герцог огляделся вокруг.

– Ну, разве что по приставной…

Леолия не сразу поняла, что он имел ввиду, а догадавшись, залилась краской. С Лараном было невозможно общаться, не краснея. И невозможно быть уверенной, что пошлость сказал именно герцог, а не ты сама себе что-то вообразила.

Принц заржал, как конь.

– Ты намекаешь, что моя сестра развратна? Что кавалеры к ней лазают по ночам по приставным лестницам?

– Нет. Мой принц. Я намекаю, что развратен я, – ответил тот, – а её высочество – сама скромность.

В этот момент пары поменялись партнёрами, и крепкие пальцы Эйдэрда аккуратно сомкнулись на пальчиках Леолии.

– Откуда вы знакомы с Лараном? – требовательно прошептал Медвежий герцог.

– Плохо же ты её знаешь! – принц подозвал слугу, веля налить себе напиток.

Король что-то тихо сказал ему, но Америс лишь громко фыркнул:

– Она пыталась убить меня, отец, если ты забыл.

– Я жду, – напомнил тихо Эйдэрд, сверля её чёрными глазами.

– Можете ждать, если хотите ждать, – холодно ответила она, гордо вскинув подбородок. – Я не обязана отвечать на ваши вопросы.

– Если вы не очень умны, то можете не отвечать, – угрожающе мягко согласился он.

– Вы слишком высокого о себе мнения, – Леолия отвернулась.

Пары вновь поменялись, и Леолия с облегчением коснулась руки Ларана.

– А я, пожалуй, тсан.. станцую с ней сам, – внезапно принц встал и, с ненавистью глядя на сестру, двинулся к ней.

Леолия похолодела от нехорошего предчувствия.

– Пожалуйста, спасите меня, – прошептала своему кавалеру тихо.

– Не бойтесь, – шепнул Ларан в ответ, – это просто испорченный глупый мальчишка.

И, выпустив её руку, он шагнул по направлению к принцу.

– Мне скучно, Америс, – протянул капризно, – в твоем дворце твоим друзьям всегда скучно.

– Ларан, чего ты хочешь? – принц остановился, ухватившись за рукав Морского герцога и бессмысленно шатаясь.

– Кутить, – пожал плечами Ларан. – Эйд, поехали кутить? Только ты, я и принц. К юдарду всех дам. Как в старые добрые…

– Олти… Атли… Олитичная мысль! – пробормотал принц.

– Ваше величество, вы позволите? – Эйдэрд обернулся к королю.

Тот брезгливо махнул рукой.

– Полагаю, обед можно считать завершённым, господа. Завтра утром жду всех на охоте.

Все, кроме Америса, поклонились, и оба герцога вывели почти совершенно беспамятное высочество из зала.

– Могу ли я попросить вас о беседе со мной?

Леолия обернулась. Перед ней склонился принц Калфус.

– Пойдёмте в сад, – предложила она. Ей тоже было о чём с ним поговорить.

Глава 7. Вино и дружба

Ларан развалился на медвежьей шкуре у камина. В левой руке он держал бокал персикового вина. Оно было более сладким, чем крепкое тинатинское, но Ларан любил сладости. Отблески пламени плясали на стенах небольшой комнаты, на лицах двух мужчин, отражались в стёклах, выходящих на набережную Шугги. Где-то наверху спал вусмерть пьяный принц, наследник славной династии и золотого трона. В самом начале кутежа Америс вырубился, и оба его «лучших друга» притащили безвольное тело в столичный особняк Медвежьего герцога.

– А всё-таки жизнь – смешная штука, не правда ли? – спросил Морской герцог, отхлёбывая вина.

Ему вспомнилась прекрасная нагая купальщица на зелёной траве. Волосы цвета его любимого шоколада оттеняли белизну нежной кожи.

Очнувшись связанным в чьём-то сарае, Ларан умудрился перетереть верёвку, вытащить из досок пару гвоздей и бежать. И даже свою лошадь потомок морских разбойников не забыл выкрасть из плена. Пересечь Шуггу верхом было нереально – река славилась водоворотами. Герцогу пришлось ехать до самого Элэйса, где он щедро заплатил паромщику, чтобы тот перевёз их с лошадью на другой берег. Тот долго ворчал, не соглашаясь отправляться в путь на пароме лишь с одним человеком и одним конём. Здесь, в столичном пригороде, народ жил размеренной, тихой жизнью, и сверхурочная, пусть и щедро оплачиваемая, работа никого не вдохновляла. Тогда Ларан достал саблю и положил на один край стола оружие, а на другой – мешочек с серебряными монетами.

– Выбирай, друг, – любезно предложил герцог, и паромщик, тяжко вздохнув, потянул руку к серебру.

Однако безумная ночная переправа по вздыбленной грозой Шугге, затем не менее сумасшедшая скачка не привели ни к чему.

В обители он устроил небольшой погром. Вломившись к невинным девам, потребовал выдать ему темноволосую девушку. Он почти устроил штурм сестринского корпуса в одиночку, когда к нему, наконец, выплыла высокая, статная настоятельница. Выслушав брань и угрозы, она пожала покатыми плечами.