Враг мой – муж мой

Леолия поплотнее закуталась. Её била нервная дрожь.

– Я не заметила в Эйдэрде ни героизма, ни самопожертвования, – проворчала она.

– Поэтому в Медвежьем щите, – не обратив внимания на её замечание, миролюбиво продолжала Альциона, – не особенно ценят веру в нежную богиню и до сих пор приносят жертвоприношения на алтарь Царя Ночи. Отец рассказывал, что сам видел древний храм из базальта и слышал песнопения, мрачные, как сама ночь.

И, перехватив удивлённый взгляд девушки, слабо улыбнулась:

– Я родом из Серебряного щита. Земли моего отца соприкасались с медвежьими. Поклонение богини в Медвежьем щите объявил лишь сын Юдарда – Рэйберт, известный своей преданностью королю Тэйсголу. Ты же слышала про него? После смерти отца, проклятого Юдарда, конечно. Но двести лет – слишком малый срок, чтобы такой упрямый народ изменил своей вере.

Пламя раскололо полено. Из трещины побежала смола, шипя.

– За что он ненавидит нас?

Леолия сказала это так тихо, словно говорила себе. Но мать Альциона услышала.

– Медведцы иначе воспринимают историю Фрэнгона и Юдарда. Они весьма щепетильны в вопросах клятв. Впрочем, сами клянутся редко. Это очень гордые люди, которые скорее умрут, чем изменят данному слову. Королева Руэри, как ты знаешь, была дочерью герцога Серебряного щита и изначально её рука была обещана Юдарду. В честь их помолвки был дан большой турнир, на который соизволил явиться сам король Фрэнгон. Легенды рассказывают, что король принимал участие в битве рыцарей, и там увидел Руэри...

– Я знаю эту историю.

– Не хмурься. Ты знаешь её такой, какой тебе рассказывали элэйсдэйрцы. А теперь посмотри на всё это глазами медведцев. Для любого жителя Медвежьего щита данное им слово превыше любых чувств. То, что воспевают наши певцы в балладах, чем восторгаются живописцы, не является для медведцев оправданием поступка Руэри. Она изменила слову. Расторгла помолвку с Юдардом и вышла замуж за Фрэнгона. Для медведца это наибольший позор из возможных, самое тяжкое оскорбление, перечеркнувшее прежнюю дружбу Юдарда и Фрэнгона. Послушай, Лия, я уже сказала, что не могу тебя принять в число дев, так как ты замужем и принадлежишь мужу. А ты не можешь изменить своего мужа. Единственное, что ты можешь – понять его, увидеть мир его глазами.

– Я не хочу! – крикнула Леолия, и в голосе её зазвенели слёзы. – Я не хочу его понимать! Я не хочу его любить и не хочу быть его женой! Я лучше прыгну в Шуггу с Оленьего обрыва…

– Тс-с, – Альциона положила ей ладонь на руку. – Что ты такое говоришь, дитя?

И тут прогремел колокол. Обе женщины переглянулись.

– Сработала защита обители, – прошептала Альциона.

– Это он.

Леолия побледнела и стиснула подлокотники кресла.

– Мы не выдадим тебя, – мягко сказала настоятельница. – Ничего не бойся.

***

Пять фигур, укутанных в синие ткани, подошли к воротам из обители. Ветер разбушевался. Ветви сирени и более крупных деревьев полоскались по ветру и клонили стволы к земле. Снаружи защитного купола небесные воды низвергались, но внутрь не попадало ни капли.

– Кто решил потревожить обитель в неурочное время? – строго спросила высокая фигура.

В отличие от остальных, ткань её облачения была небесно-голубой, а лицо не было укрыто вуалью. Подойдя к воротам, предводительница милосердных дев остановилась и оперлась о серебряный посох.

За воротами возвышался чёрный силуэт всадника, от которого веяло зловещим ужасом. Кто-то из милосердных дев зашептал молитвы. Видимо, она решила, что перед ними сам Царь Ночи из преисподней.

– Эйдэрд, герцог и хранитель Медвежьего щита, – прорычал всадник, твёрдой рукой удерживая громадного, пышущего злобой коня. Глаза чёрной твари светились красным огнём. – Я пришёл забрать моё.

Глава 21. Последний шанс

Леолия вздрогнула, плотнее кутаясь в ткань. Герцог был ужасен в гневе. Но одновременно с первобытным страхом, в девушке разгоралась ярость.

– Я пришёл забрать моё.

«Я не твоя! И тем более не твоё!» – мысленно закричала принцесса.

– Что ищешь ты, герцог, в обители дев? – звучным голосом продолжила мать Альциона.

Странно, но, похоже, настоятельница не испытывала перед герцогом ни страха, ни трепета. Леолии матушка показалась самой богиней, сошедшей с неба. Девушка перевела дыхание.

– Мою жену.

И отчего-то слово «жена» прозвучало как «преступница».

– Почему ты решил, что твоя жена в нашей обители?

В голосе матушки послышалась ирония. Леолия готова была бы даже сказать «издёвка», если бы Альциона не была настоятельницей. Милосердные же не издеваются, верно?

– У меня есть основания. Поднимите купол, и я посмотрю сам.

Чёрный конь ударил передними ногами, попробовал поднять в свечку, но герцог властно осадил его.

– Мужчина да не войдёт в обитель дев, – хладнокровно ответила Альциона, даже не дрогнув. – Лишь по указу короля, или в дни жертвоприношений богине.

Эйдэрд усмехнулся.

– Король назначил меня Защитником королевства. И ты, женщина, знаешь, что это значит.

Альциона кивнула.

– Ты имеешь право входить без дозволения туда, куда посчитаешь нужным войти. Это твоё право. Но моё – не открывать защиту обители тем, кого я считаю опасным для дев. А ты опасен, Эйдэрд, герцог и хранитель Медвежьего щита.

Леолия даже не подозревала, что у настоятельницы настолько железный характер и властный голос. Остальные девы молчали и молились.

Эйдэрд прищурился.

– Если до сих пор я мог сомневаться, что иду по верному следу, то сейчас я уверен, что вы укрываете её, – процедил он, и парадоксальным образом его тихий голос не заглушили ни ветер, ни ливень, ни раскаты грома.

– Твое право думать так, как ты думаешь. Но это ничего не изменит, – отозвалась Альциона.

Сестры невольно клонились в её сторону, буквально прижимались к ней.

– Это изменит всё, – холодно отозвался он. – Ты всерьёз рассчитываешь, что магический купол, чья сила происходит от медвежьих камней, способен остановить повелителя Медвежьего щита? Или полагаешь, что страх перед богиней удержит потомка Юдарда?